кабинета.
Марина металась по кухне, как потревоженная пантера в клетке.
— Какая полиция! О чём ты говоришь! — восклицала она. — Они же все повязаны! Ты что, телевизор не смотришь? Нет, я не знаю! Я понятия не имею, что теперь делать! И как тебя только угораздило потерять туфлю! Золушка, блин! Теперь этот твой одноклассник тебя в два счёта вычислит.
— Да не вычислит он! — возражала Вера. — Каким образом он по какой-то туфле сможет меня найти?
— Легко! Узнает, где такие продавались, — Марина ткнула пальцем в лежавшую прямо на столе оставшуюся Верину туфлю, — придёт в магазин, спросит, кто такие покупал, — и готово.
— Мало ли кто такие покупал! Что я, одна в них хожу? Да они небось во всех магазинах продавались. Это было-то…
— «Было, было»… А кто, кроме тебя, такой размер носит, а? — Марина схватила туфлю и перевернула её, демонстрируя подошву. — Тридцать семь с половиной, блин! Не тридцать семь! И не тридцать восемь, как у всех нормальных людей, — под нормальными людьми она, естественно, имела в виду себя, — а тридцать семь, мать его, с половиной! И вот как раз таких на весь город раз-два и обчёлся. Если ты вообще не единственная.
— Мне кажется, ты сгущаешь краски.
— Я сгущаю? Нет, я не сгущаю, я ещё смягчаю ситуацию. А она знаешь какая? Ты даже не представляешь себе какая! Это задница! Огромная полная задница! И я в этой заднице из-за тебя!
— Скорее уж они тебя первую вычислят — по машине.
— Не говори чушь! Как они по машине вычислят? Номер они точно не видели.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Я видела, как они из калитки выскочили. В зеркало видела. Сначала один, потом другой. И если у них при себе не было подзорной трубы, хрен они с такого расстояния номер могли разглядеть.
— А если была?
— Ты чё, дура? Кто с собой подзорные трубы таскает?
— Но машину-то они твою видели.
— И что? Мало ли таких машин в городе! Да таких серых «логанов» штук, наверное, тыща, вот! Не, это нереально. А вот из-за твоей туфли…
— Вы чего ругаетесь? — раздался Сашкин голос.
— А ты откуда взялся?! — вздрогнув от неожиданности, воскликнула Марина.
— С улицы пришёл.
— Зачем?
— Как «зачем»? — растерянно переспросил Сашка.
— Не слушай тётю Марину, она просто немного… волнуется, — объяснила Вера.
— Немного? — взвилась Марина. — Да…
— Саш, иди пока сделай уроки, — сказала Вера.
— Так я вчера всё сделал.
— Ну иди займись чем-нибудь. Нам тут надо…
— А чаю можно?
— Я тебе принесу. Иди.
— Ну и ладно! — буркнул Сашка и вышел с кухни.
Было совершенно очевидно, что гораздо больше, чем чай, парня сейчас интересует тема бурной беседы, которую вели его мама с подругой. Но поскольку они с матерью договорились, что он больше не будет ей перечить, Сашка послушно отправился в свою комнату.
— Ну, если ты так уверена… — продолжила разговор Вера.
— Да, я уверена! — отвечала Марина. — А через тебя они и до меня, конечно, доберутся.
— Что же мне делать?
— Бежать.
— В смысле?
— В смысле драпать, тикать, смыться, слиться, съё… В общем, сама знаешь.
— Куда же я побегу?
— Куда угодно, только подальше отсюда. Тебе надо уехать на время, понимаешь?
— Не понимаю. А как же работа? А Сашка?
— Сашку возьмёшь с собой. А на работе я тебя прикрою. Скажу Маргарите, что ты… не знаю… заболела!
— Но мне всё равно некуда ехать.
— Как это некуда? А к родителям?
— Но ты же знаешь, что мама…
— Но отец-то твой жив!
Да, отец был жив. Вот только не виделись они уже почти тринадцать лет. После той злополучной ссоры, когда он выгнал её из дому. С тех пор Вера больше ни разу не переступила порог родительского дома. А спустя год она узнала, что умерла мама, и отец даже не сообщил ей об этом. Вера, беспокоясь, чтобы никто не заметил ее, приехала на кладбище и целый час рыдала, сидя на земле рядом с могилкой. В тот день она поклялась, что никогда не простит отца. Так до сих пор и не простила.
Поэтому предложение Марины переехать на время к отцу Вера поначалу встретила в штыки. Но подруга уже успела настолько заразить её паникой, что страх за себя и в большей степени за Сашку впервые за долгие годы заставил Веру задуматься о возможной встрече с отцом.
— Может, ты и права, — пробормотала Вера.
— Конечно, права! — воскликнула Марина. — Немедленно собирайтесь и уезжайте.
— Куда мы сейчас поедем? Времени-то… Мы уж завтра с утра.
— Только пораньше, прямо…
— Прямо самой первой электричкой и поедем, — пообещала Вера.
— Вот и хорошо. Как до места доберётесь, позвони мне, поняла?
— Поняла.
— Это твой или мой? — спросила Марина, кивнув на мобильник, который лежал на столе.
— Кажется, мой.
— Ну, значит, мой в сумке. У тебя выпить есть что-нибудь?
— Водка, по-моему, где-то была.
— Пойдёт! Тащи.
— Ты же за рулём.
— Да какой теперь руль!
Егор до позднего вечера торчал в офисе, по телефону координируя поиски сбежавших свидетелей. Однако все попытки найти беглецов не увенчались успехом, и Егор вынужден был прибегнуть к крайней мере. Он позвонил одному полицейскому, который был у него «на окладе», и попросил раздобыть записи с камер наблюдения на конкретных улицах, а именно: на Чкалова, Островского, Черновицкой — то есть на тех, по которым, по мнению Егора, и должен был проехать серый «рено-логан». Он хотел попросить ещё записи с Окружной дороги, но полицейский запротестовал — там их, камер, слишком много, и это вызовет подозрения. Егор согласился, сочтя, что и записей с улиц, прилегающих к бывшему молокозаводу, будет достаточно.
После этого он связался со Слоном и другими бойцами и дал отбой до утра, а сам отправился домой.
Ирина уже спала, во всяком случае, ему так показалось. В квартире было темно, за исключением прихожей, где круглый светильник под потолком горел всегда, даже днём. Егор на цыпочках прошёл в гостиную и, включив свет, достал из бара бутылку водки. Конечно, кроме этого напитка там было много чего ещё: виски, коньяк, ром, текила. Но эти «пижонские» напитки Егор держал исключительно для нечастых в их доме гостей, а сам предпочитал «рабоче-крестьянскую» водку. И хотя Ирина не раз убеждала его, что дворяне и даже цари тоже пивали водочку, он всё равно считал её напитком простолюдинов, к которым не без гордости причислял и себя. Оговариваясь, однако, что любой простолюдин может при желании стать царём, и всей своей жизнью старался доказать этот тезис.
— Что-нибудь случилось?
Егор обернулся. Ирина стояла в дверях. Высокая,
