— Эксцентрично, согласен. Такое поведение присуще людям творческих профессий. Что вы скажете о сцене?
— Актер? Ну, это, пожалуй, нет. Может быть, музыкант? Пианист, к примеру. У него подходящая форма рук.
— Не соглашусь. Форма рук в данном случае не имеет такого значения, как это принято считать. Я слушал великолепных пианистов с короткими пальцами. Кроме того, Снейп не играл ни на каком музыкальном инструменте, а заклинаний, дающих подобные навыки, не существует. Можно заколдовать сам инструмент и создать иллюзию, но не иначе.
— Ладно, тогда художник. Почему бы нет?
— Ватсон, где вы видели таких богатых художников? К вашему сведению, на нем костюм от Бриони, стоящий около пяти тысяч футов. И это не считая туфель от Джона Лоббса, коллекции Оксфорд, Бэкэттс 2008 года. Суммарная цена этого великолепия равняется примерно 8 тысячам долларов. Дороговато для вольного художника, вы не находите, Ватсон?
Ватсон даже опустил свою сигару от удивления и повернулся ко мне.
— Откуда вы знаете?
— Я заходил в их бутик на Брютон-стрит, и мне объяснили, что, очевидно, костюм сшит на заказ, так как есть небольшое отклонение от стандартной модели, и это еще больше повышает цену. Только Руперт Александер* может позволить себе такой костюм. Я видел, как выглядит наша лондонская художественная богема, — ничего общего.
Ватсон молчал не меньше минуты, обдумывая эти сведения. Наконец, я снова услышал характерное пыхтение его сигары, и скоро доктор продолжил обычным тоном.
— А вам не сказали, кто купил этот костюм?
— Увы. Менеджер не узнал фото, а реестр покупателей нам пока не поможет. В крайнем случае, я прошу мистера Поттера посетить каждый из магазинов сети Бриони. Их немного, но они раскиданы по свету. А пока давайте думать, кому по статусу положено носить дизайнерские вещи.
— Может, политику?
— Политики все на виду.
— А если доктор? То есть, не просто доктор, а ведущий хирург, микробиолог оксфордской лаборатории, королевские гранты, засекреченные исследования...
— Эту версию стоит проверить, Ватсон. Вы слышали о особых достижениях в медицине за последние десять лет? Например, о нестандартных случаях исцеления от смертельной болезни?
— Хм, понимаю, о чем вы, Холмс. Я поспрашиваю об этом и, если что-то мне покажется странным, сразу сообщу вам. Я ведь говорил вам, что завтра иду на встречу выпускников Лондонского университета?
— Говорили, — кивнул я. — Правда, одно все-таки не понятно…
— Что?
— Куда микробиолог может одеть такой дорогой костюм.
— На научный симпозиум.
— Вы, помнится, были на двух.
— Был.
— И как?
— Ну... Вы прекрасно знаете, Холмс, что люди научного склада ума не слишком обращают внимание на такие детели. Нам есть что обсудить, кроме моды, знаете ли.
— Безусловно, Ватсон, — поддержал я его.
Ватсон пожал плечами и наклонился, чтобы помешать дрова и сменил тему.
— Интересно, а что будет, если кто-нибудь появится в камине прямо сейчас, пока я работаю кочергой?
— Не думаю, что этот кто-то пострадает, но вы — запросто.
— М-да, иногда не очень приятно иметь дело с магией, вы не находите? Чувствуешь себя беспомощным, что ли… Не удивляюсь, почему у некоторых представителей этой, гм, касты, столько снобизма.
— А какое впечатление у вас осталось о характере Снейпа, Ватсон? Насколько оно отличается от того, что рассказывают его бывшие студенты?
— Ну, что-то такое есть... Трудно судить человека, который спас вам жизнь, Холмс. Скажу так: он был вежлив, но не любезен. Соблюдал дистанцию... И все же, если откинуть некоторую досаду на то, как он проигнорировал приглашение Баскервилля, я не заметил особого высокомерия или пренебрежения по отношению к себе. Скорее легкая снисходительность, даже капельку любопытства, когда я представился. У меня тогда еще промелькнула мысль, что он читал мои заметки, Холмс.
— Скорее всего. Жить в маггловском мире да не приобщиться к регулярным изданиям, где ваши сочинения имеют определенный успех? — тут я позволил себе улыбнуться. — Кстати, где вы печатаетесь, помимо Англии, Ватсон?
— В странах Западной Европы, в России, есть даже пара изданий, предложивших сотрудничество в Северной Америке.
— Поздравляю! Я всегда подозревал, что писательский талант — именно то, что принесет вам наибольшее признание.
— Давайте лучше вернемся к Снейпу, — попросил мой скромный друг.
— А мы и не уходили от него. Видите ли, очевидно, что Снейпу не обязательно жить в Англии, чтобы знать, кто вы такой. Возможно, именно знакомству со мной вы и обязаны его нежеланием пообщаться. Допустим, Снейп не знает о моем участии в его поисках, но он мог предположить, что я, в силу своей профессии, проявлю ненужный интерес.
— Это вполне возможно, как же я сам не подумал? — повеселел Ватсон. — А мы то с сэром Генри гадали, почему он отказался от ужина…
На этом продуктивная часть нашей беседы закончилась, и скоро мой друг отправился спать. Я же какое-то время еще сидел у камина, перечитывая составленный им список растений, и не мог избавиться от мысли, что где-то уже встречал подобное сочетание... Что касается фото, то Ватсон был прав, внешность Снейпа наталкивала на предположение о творческой натуре: некая театральность в одежде, этот взгляд Мефистофеля, резкий профиль, внушительных размеров нос… Осталось только соединить все воедино... Интуиция подсказывала, что в своих размышлениях я был где-то на правильном пути и не хватает лишь пары деталей, чтобы расследование сдвинулось с мертвой точки.
На следующий день мы с Ватсоном разошлись по делам. Он поехал на встречу в университет, а я отправился бродить по улицам Лондона, надеясь, что меня осенит вдохновение. Задумавшись, я добрел до Ковент-Гарден и свернул в торговый ряд, по направлению к опере. Улица была забита покупателями. Вся это предпраздничная суета меня абсолютно не трогала, зато неплохо стимулировала воображение. Я замечал, как потерявшие бдительность охотники за подарками становились легкой добычей карманников. Впрочем, полиции вокруг тоже было достаточно, и потому я с чистым сердцем продвигался вперед, пока мой взгляд не упал на витрину модного бутика. Неожиданная мысль пронзила меня, словно молния, и я застыл посреди людного тротуара.
Всего одно слово, заманчиво мерцавшее в рекламных огнях, и в мозгу за считанные секунды построилась цепочка умозаключений, которую оставалось только подтвердить либо опровергнуть.
— Ну, конечно же! Как я раньше не догадался!
_____________________________________________________________________________
* Руперт Александер, придворный художник Ее Величества.
За одну секунду факты, ранее не желавшие становиться на место, наконец-то сложились в одну логическую цепочку. Теперь, когда я нутром чувствовал, что потянул за правильную нить, то испытал огромный прилив энергии. Немедля ни секунды, я зашел в магазин, сделал несколько нестандартную для себя покупку, а взамен получил бесценные доказательства своей гипотезы.
Поскольку, по мнению Ватсона, читателей не интересуют сухие факты, я опускаю подробности до того места, когда благодаря всем доступным мне методам связи, я получил не только подтверждение своей версии, но и официальный адрес, по которому если не проживал, то работал человек, в прошлом известный как профессор Северус Снейп. В предвкушении конца расследования, я заказал два билета на экспресс до Парижа, не сомневаясь, что Ватсон без колебаний сменит лондонский туман на солнце Лазурного побережья. Надо сказать, что сэр Генри не раз звал нас к себе погостить, и я набрал его номер, раз уж появился такой удобный повод воспользоваться его гостеприимством.
— Стесните? Да вы шутите, Холмс! — прокричал он в трубку со всей своей американской непосредственностью. — Я буду счастлив, если вы остановитесь у меня! Во сколько поезд?
— Завтра вечером, прибытие в 6:15. Но у меня есть для вас еще одно важное задание, сэр Генри. Скажу больше, на вас вся надежда!
— Я в вашем распоряжении, Холмс! Ха, да я горы сверну! Что нужно сделать?
На самом деле, задание, которое я дал нашему приятелю, было не таким уж легким, учитывая, что времени на его исполнение оставалось совсем немного, и все же я понадеялся на его связи. В любом случае, других возможностей попасть на мероприятие с очень узким кругом приглашенных лиц у нас не было.
Ватсон, как всегда в подобных случаях, проявил трогательное послушание, и потому около четырёх дня мы прибыли на вокзал Сент-Панкрас и заняли места в бизнес-премьер купе скоростного поезда, рассчитывая на ужин в Париже.
Лишь одна вещь не давала мне покоя: сообщать или нет о своей находке на Гриммо? С одной стороны, именно мисс Грейнджер познакомила нас с этим выдающимся человеком и именно Гарри Поттер был более всех заинтересован в продолжении расследования. Но с другой же стороны, я понимал, что в прошлом Северуса Снейпа могли быть такие вещи, которые делают его возвращение в волшебный мир нежелательным или даже смертельно опасным. Поэтому не окажу ли я медвежью услугу человеку, которому обязан жизнью лучшего друга? В итоге я решил положиться на свою интуицию и отправил сделанную утром покупку в качестве рождественского подарка на имя Гермионы Поттер, сопроводив ее поздравлением и сообщением о своем временном отсутствии в городе.
