у дяди около месяца, вроде бы ничем особенным не выделялся, а потом состояние у него резко ухудшилось. Начался настоящий бред, который быстро перерос в агрессию, которая была направлена против дяди. Этот сумасшедший буквально не давал дяде жить. Устраивал скандалы. Бросался на дядю с кулаками. А когда его уволили, начал подстерегать дядю возле работы. Караулил возле дома. Дяде даже пришлось просить папу, чтобы тот вмешался. Ну после этого дело быстро решилось. Папа обратился к людям, которые выяснили, что человек этот опасный сумасшедший, после чего его определили на психиатрическое лечение.
– И он умер?
– Да, еще зимой. Дядя был очень огорчен. Винил всех нас в смерти этого человека.
– Почему?
– Ну, знаете, как это бывает. Вроде бы все сделано правильно, все поступили так, как были должны. Но при этом человек умер, и живые начинают думать, что они где-то допустили ошибку, позволив случиться подобной трагедии. Как-то не так поступили, чего-то не то сделали. Но папа эти дядины самокопания быстренько прекратил. Заявил, что ничего не хочет слышать. И вообще, если человек дурак, то это навсегда и не лечится. Единственное действенное средство – могила.
– И ваш дядя после этих слов успокоился?
– Ничуть! Правда, с тех пор дядя в разговоре больше про этого парня не упоминал, но как-то позвал меня с собой. И мы с ним поехали на Южное кладбище. Там нас уже ждала пожилая женщина, Зоя Ивановна, кажется, так ее звали. Это была тетя того сумасшедшего. Она ни в чем дядю не упрекала, напротив, сказала, что он должен радоваться, что ее племянник Гриша умер. А иначе он не оставил бы дядю в покое. Мол, были ситуации, когда Гриша доводил людей до такой степени, что они на стену были готовы от него лезть. И что она сама, хоть и вырастила Гришу с пеленок, очень рада, что его больше нет с ними. Он и их мучил. Дядя дал ей немного денег, она сначала не хотела брать, но потом все-таки взяла. Сказала, что подновит на эти деньги могилу. Кажется, это было их семейное захоронение. Во всяком случае, памятник на могиле был совсем старый. Было видно, что его установили много лет назад и с тех пор не трогали. Даже табличка с именем этого ненормального не была укреплена, стояла просто прислоненной к камню. Что было не дело, конечно. Он не виноват, что был больным человеком. Дядя сказал, надо, чтобы упокоился он достойно. И тетка сказала, что так и будет.
– А как умер этот несчастный?
– Сердечный приступ, так нам сказали.
– И вы считаете, что видели этого человека прошлой ночью тут в доме?
– В том-то и дело, что я видела его так же ясно, как вас сейчас! И более того, он там точно был! Потому что сначала-то я испугалась и убежала. Потом одумалась, вернулась, его там уже не увидела, но зато на полу нашла оставленный им след.
– Обуви?
– Нет, при чем тут обувь? На улице сухо, всюду вокруг дома дорожки. Нет, это была вещь. Книга. Точнее, учебник.
Саша и так чувствовал волнение, а тут его прямо в жар кинуло.
– Учебник? – изменившимся голосом спросил он. – Синенький такой?
– Да. Я вам его сейчас покажу. Он у меня. Подождите, я его сейчас принесу.
Девушка ушла, а Саша остался ее ждать. От нечего делать он прошелся по гостиной и возле одной из дверей внезапно замер. Из-за нее доносились голоса. Это были двое мужчин, которые спорили между собой.
– А я тебе говорю, что надо все валить на эту бабу!
– Следователь не поверит. Девчонка! Пигалица! Знаешь, что она мне уже заявила? Мол, если бы не прямой приказ сверху, она бы никогда не провела это задержание!
– Она дура?
– Наоборот, умная слишком.
– Такие умные нам не нужны. Я поговорю с Толиком, уверен, он сумеет забрать у нее дело и передать более сговорчивому следователю.
– Поговори. Шумиха и огласка нам совершенно не нужны. С бабой этой тоже поговори. Адвоката ей найми. Пусть он ей объяснит, убийство в состоянии аффекта плюс ее безупречная репутация и пенсионный возраст, у нее есть все шансы выйти сухой из воды. Дадут условку, ей-то не все равно?
– Денег ей пообещать можно, да?
– С этим не спеши. Денег человеку дать – это самое простое. Конечно, к этому средству в крайнем случае тоже прибегнуть будет можно, но пока нужно постараться ее запугать. Страх и деньги работают вдвоем лучше, чем только один страх или одни деньги. Объясни адвокату, пусть он ей в красках распишет, что ее ждет, если вздумает артачиться и станет и дальше твердить о своей невиновности.
– А ты думаешь, что Леонтия и впрямь прикончил Гришка?
– К гадалке не ходи! Он это был! Больше некому! Да и Маня его видела!
– И что ему может быть нужно?
– То же, чего и всем! – раздраженно откликнулся первый голос. – Деньги! Долю свою хочет получить.
– Мы же ему заплатили.
– Мало! Больше хочет. Считает, что мы его обманули.
– А мы обманули?
– Ну как… Он и те деньги, что я ему заплатил, не отработал. Ведь пустяк у него попросил сделать. С него-то всего и нужно было, что книжку у своей бабы стырить. Так он и с этим не справился. Начал ныть, что не может найти.
– Врал?
– Может, и впрямь не нашел. Дебил потому что.
Саша еще с удовольствием послушал бы продолжение разговора, но в этот момент вернулась Манифик. Она заговорила, и голоса в соседней комнате тут же затихли. Затем дверь отворилась, и на пороге появился упитанный дяденька с короткими крепкими ножками и такими же хваткими ручками. Хозяин дома. Фрол Загорский. Главным украшением являлась лысина, которая занимала всю его круглую и гладкую голову. Выглядел он похожим на Шалтай-Болтая, человек-яйцо.
Второй мужчина, выглядывающий из-за его спины, был полной противоположностью первого. Насколько первый был тучен и коротконог, настолько второй был худ и высок. Тощий кол и толстый нолик. Но главным в этой парочке, безусловно, был толстяк.
– Доченька, – сладко улыбнулся он Манифик. – Как ты себя чувствуешь?
Манифик поморщилась.
– Нормально, папа. Как я могу себя чувствовать, когда в доме только что совершено убийство? И не только я, все наши в шоке.
Господин Загорский озабоченно покачал головой, поцокал языком, всем видом давая понять, что крайне озабочен состоянием своих домочадцев. Но внезапно его взгляд упал на книгу, которую Манифик держала под мышкой. В мгновение ока хозяин дома подобрался и стал похож уже не на безобидный нолик,
