понимаю.
– Во второй лежал свернутый кусок декорации. Я сразу понял это по изнанке и по запаху.
– Кусок?
– Ну да. Вся бы в сумку не влезла. Но кусок довольно приличный.
– И вы отнесли сумки Тепляковой до ее дома? – спросила Стерхова.
– Тогда я так и подумал.
– Ага… – Она помолчала и задала уточняющий вопрос: – А на самом деле?
– Куда-то в другое место.
– Она сама вам это сказала?
– Я у нее не спрашивал.
– Тогда откуда вам это стало известно?
– Чуть позже я узнал, что Теплякова живет на Васильевском острове.
– А вы подносили сумки… – Стерхова многозначительно замолчала.
– В Столярный переулок.
– Дом и квартиру запомнили?
Гончаренко развел руками:
– Расстались в подворотне. Теплякова сказала, что сама донесет до места.
– Ах, как жаль… – Анна взглянула на него с надеждой. – Дом хотя бы помните?
– Следующий после дома Раскольникова, через дорогу.
– Я не так хорошо знаю Питер. Сможете показать?
– Сейчас? – Гончаренко испуганно огляделся. – Я на работе.
– С директором я договорюсь. – Она достала из сумочки ключи и, побренчав ими, сказала: – Я на машине, сразу же привезу вас обратно.
Как и обещала, Стерхова договорилась с Красноперовой, и они с Гончаренко немедленно отбыли на машине.
Столярный переулок – недлинная, неширокая улица со старинными зданиями, не предлагала парковок, поэтому автомобиль Анна припарковала с нарушением, уповая на случай. На искомом доме висела табличка «7». Гончаренко уверенно подошел к зарешеченной подворотне и указал на нее:
– Здесь мы с Тепляковой расстались.
– Видели, куда она отправилась дальше?
– Нет. Я сразу же ушел.
– Ах, как жаль, – повторила Анна и сквозь решетку оглядела подворотню. – Придется приехать сюда еще раз.
Глава 18
Встреча с прошлым
Телефонный звонок, который Анна услышала из душа, мог бы ее обрадовать, но в создавшихся обстоятельствах произвел обратный эффект. Прошлепав босыми, мокрыми ногами до спальни, она взяла трубку и услышала голос Татьяны.
– Стоишь или сидишь? – поинтересовалась она.
– Обтекаю, – ответила Стерхова.
– Спешу тебя обрадовать, дорогая. Все оказалось не так плохо, как выглядело вчера.
– Расшифруй.
– Аксенов и его жена разъехались два года назад и сейчас находятся в бракоразводном процессе.
– Повтори…
– Они разводятся! Твой Аксенов свободен!
Немного помолчав, Анна задала вопрос, который на первый взгляд был логичным:
– Тогда почему эти двое явились в ресторан вместе, да еще под руку?
– Людям не нравится, когда посторонние обсуждают их личную жизнь. Короче, они блюдут реноме.
– Как глупо…
– В конце концов, разойтись можно по-хорошему, оставаясь друзьями. И это, кстати, говорит в пользу твоего Аксенова. Значит, не сволочь.
– Понятно…
– Не чувствую радости в голосе, – заметила Татьяна.
– Чему же тут радоваться? Люди разводятся, а у них двое детей. Повода нет.
– Слушаю тебя и диву даюсь! Ты собираешься выйти замуж или так и будешь куковать бобылихой?
– Бобылихой мне уже не стать, я была замужем.
– А дети? Их надо заводить?
– Надо, – согласилась Анна. – Только не от кого попало.
– Аксенов не кто попало, – возразила Татьяна. – Знаешь, сколько хорошего мне про него наговорили. Талантливый адвокат, умница, настоящий эстет.
– Я это знаю.
– Так чего же ты? Звони ему?
– Нет, не буду. – Словно приводя себя в чувство, Стерхова помотала головой и, чтобы закончить ненужные объяснения, сказала: – Я замерзла, стою в комнате после душа мокрая.
– Ну как знаешь, – вспылила Куркина. – Я сделала, что должна. Дальше решай сама.
Натянув махровый халат, Анна скрутила на голове чалму из полотенца и села на стул у окна. Конечно, в этот момент она винила себя за излишнюю бескомпромиссность и вспоминала последний телефонный разговор с Аксеновым, когда гнев и разочарование взяли над ней верх. Теперь, зная всю правду, Анна чувствовала горькое сожаление. Денис Аксенов не обманывал – он действительно разводился, и его молчание было попыткой защитить их обоих от ненужной боли и неопределенности.
Стерхова смотрела на телефон, решая, звонить ему или нет. Ее одолевали противоречивые чувства: желание все исправить и сомнения в том, хватит ли у нее сил восстановить отношения.
Телефон оставался лежать на подоконнике, ожидая решающего шага, но Анна не смогла заставить себя позвонить. Подводя черту, она глубоко вздохнула, осознавая, что упустила свой шанс на счастье.
Грустное настроение заставило Стерхову взяться за дело, которое планировала с первого дня пребывания в Питере. Она принесла из соседней комнаты альбом с фотографиями и резную шкатулку. Усевшись за стол, высыпала содержимое на бархатную скатерть и начала разбирать.
Сначала Анна взялась за документы, среди которых было пожелтевшее свидетельство о рождении тетушки Руфи, свидетельство о смерти ее мужа, Юрия Серова, почетная грамота победителя социалистического соревнования с именем тетушки и небольшая пачка открыток с разными именами отправителей.
Среди прочего Стерхова нашла записную книжку и сразу перелистала. Более всего Анну интересовала фамилия Дубасов, и она обнаружила ее на странице «Д». Она вся была исписана датами и полученными от него суммами денег в рублях. Последняя сумма, записанная около года назад, составляла чуть меньше миллиона рублей, что несколько огорошило. Стало ясно: в записной книжке скрыт секрет безбедной жизни тетушки Руфи. Но происхождение денег пока было неизвестно.
Еще в шкатулке лежал старинный флакон от духов, позолоченная пудреница, сетчатые перчатки и крафтовый пакет, заклеенный скотчем. На его коричневой поверхности было написано тетушкиным почерком; «Моей племяннице Анне».
Она распечатала пакет и высыпала все, что в нем было, на скатерть. В течение следующей минуты она, застыв, смотрела перед собой. Потом, восстановив дыхание, протянула руку и взяла первый попавшийся предмет. Это была старинная золотая брошь с большим изумрудом, окаймленным бриллиантами. Следующим стал широкий браслет из черненого серебра. Еще – несколько золотых цепочек с подвесками из драгоценных камней, рубиновое ожерелье и несколько пар серег. Всего – восемнадцать предметов.
В завещании о драгоценностях не было ни слова, оставалось только догадываться, почему. Вариантов было немного: тетушка Руфь боялась огласки. Текст завещания видели сотрудники адвокатской конторы, и они могли распорядиться этим знанием, как угодно. Или же драгоценности были приобретены преступным путем, что подразумевало их тайный статус.
Стерхова сложила в шкатулку все, что в ней хранилось, и только записную книжку положила в свою сумочку.
Несмотря на потрясение, которое она испытала при виде драгоценностей, Анна дала себе установку сейчас же пересмотреть фотографии в альбоме.
Картонные страницы листались медленно. Анна всматриваясь в каждое изображение, стараясь не пропустить что-то важное. Нашла свои детские снимки, фотографии юной тетушки с молодым человеком, скорее всего, ее мужем. Но, чем дальше Стерхова переворачивала страницы, тем меньше было фотографий, и тетушка становилась все старше. Вот она у фонтана в Петродворце, вот –
