Расчистив зону вокруг автобуса, агенты беспрепятственно его обстреливали. До Паркера долетали обрывки переговоров по рации: «Цели не видно… Забросьте внутрь „вспышку“… У кого граната?.. Снайперам – приготовиться».
Кейдж глянул поверх изрешеченного пулями капота.
– Что это он вытворяет? – задохнулся он от изумления.
Лен Харди подбирался к автобусу, переползая от дерева к дереву и время от времени стреляя из крошечного револьвера.
– Совсем свихнулся. На нем даже бронежилета нет, – сказал Паркер. – Лен! Лен Харди! Назад!
– Похоже, он смерти ищет, – прохрипел Кейдж.
Паркер заметил, что Копатель направляется в конец автобуса, откуда ему было легко подстрелить Харди.
Детектив, вжавшись в землю, перезаряжал револьвер.
– Лен! – заорал Паркер. – В укрытие!
Харди выпустил еще три-четыре пули – сколько успел зарядить – и неловко попятился к укрытию.
Того, что случилось потом, Паркер толком не разглядел. Он увидел силуэт Копателя у аварийного выхода в хвосте автобуса. Из-за патрульной машины выкатился агент и дал очередь по Копателю. Тот нырнул в сторону. Полыхнуло, и автобус охватило пламя. Из клубов желтого пламени донесся душераздирающий вопль.
Агенты медленно поднялись из-за укрытия. Подъехали пожарные машины и начали заливать пеной горящий каркас автобуса. Когда пламя потухло, два агента подошли к двери автобуса и заглянули внутрь.
Секундой позже Паркер услышал одного из них по рации Кейджа:
– Опасности нет. Проверено – объект мертв.
На обратном пути к Мемориалу ветеранов Вьетнама Паркер рассказал Кейджу о Чисмене – про то, как началась стрельба.
– Он сделал предупредительные выстрелы. Если б не он, Копатель убил бы сотню человек. Может, и меня тоже.
У их ног полицейский накрывал тело Генри Чисмена желтой прорезиненной простыней.
Скривившись от боли, Кейдж наклонился, отбросил простыню и, обыскав карманы журналиста, вытащил записную книжку – в кожаном переплете, ручной брошюровки. Веленевая бумага была в красных и золотых прожилках, а записи каллиграфическим почерком по совершенству напоминали работу гравера. Паркер невольно залюбовался.
Кейдж пролистал несколько страничек и покачал головой.
– Ознакомься. – Он протянул блокнот Паркеру.
Увидев выведенное золотыми чернилами на титульном листе название, Паркер нахмурился. «Хроника скорби». Он открыл книжку и прочитал вслух:
«Памяти моей жены Энн, первой жертвы Мясника».
Книга состояла из разделов: Хартфорд, Бостон, Уайт-Плейнс, Филадельфия. Паркер перевернул страницу и продолжил чтение:
«Из „Ньюс таймс“, Хартфорд. При налете убиты трое. Полиция Хартфорда все еще ищет мужчину, который в субботу вошел в редакцию „Ньюс таймс“ и, открыв огонь из автомата, убил трех сотрудников отдела рекламы».
Паркер поднял глаза:
– Одной из убитых была Энн Чисмен – его жена.
– Значит, этот ублюдок был ему нужен не меньше, чем нам, – заметил Кейдж.
– Позвоним Лукас, сообщим новости.
В штаб-квартире ФБР Маргарет Лукас докладывала заместителю директора, красивому мужчине с подстриженными, как у политика, седеющими волосами. Она уже знала, что Копатель объявился на Эспланаде и там была перестрелка. Лукас отчаянно хотелось поехать туда, но как старшая в расследовании она должна была держать в курсе высшее руководство ФБР.
Зазвонил ее сотовый.
– Лукас слушает.
– Маргарет, – начал Кейдж.
По его тону она моментально поняла, что операция завершилась успешно.
– Охомутали или заткнули? – Имелось в виду: арестовали или прикончили?
– Заткнули. И представь – его подстрелил мэр.
Лукас передала новости заместителю директора.
– Ты не ранен? – спросила она Кейджа.
– Нет. Только ребро сломал.
Но она напряглась. В его голосе сквозила какая-то пустота, недосказанность.
– Что-то стряслось, Кейдж? С Кинкейдом?
– Нет, Кинкейд в порядке, – тихо ответил агент. – Но Копатель убил Арделла.
Лукас закрыла глаза.
– Он стрелял в сторону мэра, – продолжал Кейдж. – Арделл просто оказался не на том месте.
На том, куда я его послала. Господи…
– Он положил шестерых полицейских и ранил троих наших. Похоже, ранено еще шесть гражданских. И этого Чисмена он тоже убил.
– Что?
– Он вовсе не был журналистом. То есть был, но не это его к нам привело. Копатель убил его жену, и Чисмен использовал нас, чтобы до него добраться.
– А как Харди?
Кейдж сообщил ей о том, как молодой детектив в одиночку чуть не ворвался в автобус, в котором засел Копатель.
– Скажу тебе, он словно смерти искал и только в самую последнюю минуту одумался и побежал к укрытию. Думаю, решил пожить еще годик-другой.
«Лен Харди, еще один подмененный ребенок. Прямо как я», – подумала Лукас.
– Эванс там? – поинтересовался Кейдж.
Лукас огляделась и удивилась, что доктора нет.
– Должно быть, он наверху, в лаборатории.
– Найди его и порадуй хорошей новостью. И поблагодари.
– Обязательно. И Тоубу позвоню.
– Мы с Паркером вернемся минут через сорок пять.
Когда Лукас закончила разговор, заместитель директора сказал:
– Я еду на Эспланаду. Кто там главный?
Она чуть было не сказала – Паркер Кинкейд, но вовремя спохватилась:
– Спецагент Кейдж.
– Должна состояться пресс-конференция. Я проинформирую директора. Возможно, он тоже захочет выступить.
В лаборатории доктор Джон Эванс закрыл крышку сотового телефона и выключил телевизор.
Значит, Копателя убили. Если верить репортерам, обошлось минимальным количеством жертв – не как при расстреле в метро и на яхте. Однако по телевизору Конститьюшн-авеню напоминала зону боевых действий – дым, сотни карет «скорой помощи», люди прячутся за машинами, деревьями и кустами.
Эванс надел парку, засунул в рюкзак тяжелый термос, а рюкзак перебросил через плечо. Пройдя по пустынному коридору, он остановился у лифта и, чтобы сориентироваться, посмотрел на план-схему здания. Его палец был уже на кнопке «ВНИЗ», но он не успел нажать – его окликнули:
– Привет.
Доктор обернулся и увидел, что кто-то идет к нему от другого лифта.
– Привет, доктор. Слышали?
Это был детектив Харди. Его пальто было в пятнах и копоти. На щеке виднелся порез.
Эванс улыбнулся, но чувствовал он себя неловко. Ему вспомнилось, как час назад Харди чуть ли не открытым текстом обвинил Эванса в том, что тот придержал информацию об убийце. Доктор нажал на кнопку «ВНИЗ». Дважды.
– Только что посмотрел новости, – ответил он.
Сдернув рюкзак с плеча, Эванс начал расстегивать молнию.
Харди отсутствующим взглядом посмотрел на рюкзак.
– Ну, скажу я вам, наболтал я тут лишнего. Хотел добраться до этого парня, был немного не в себе.
– Угу.
Эванс залез в рюкзак и достал термос. Харди непринужденно продолжал:
– Он чуть меня не прикончил. Дал-таки мне жару. Я был от него метрах в десяти. Видел его глаза, ствол автомата. Да… Я внезапно ощутил настоящее счастье, что жив.
– Бывает, – заметил Эванс. – Где же лифт?
Харди взглянул на металлический цилиндр.
– Кстати, не знаете, где агент Лукас?
– По-моему, внизу, в вестибюле, – ответил Эванс, отвинчивая колпачок термоса. – Разве вы там не проходили?
– Я вошел через гараж.
Доктор открыл термос и поднял голову: ему в лицо был нацелен черный пистолет с глушителем.
– Мне очень жаль, – сказал Харди, однако в его голосе не было и капли сожаления.
Эванс уронил термос. Кофе вылился на пол. Последнее, что увидел доктор, была вспышка выстрела.
Глава девятая
0.30
Агент был молод и еще трепетал от сознания того, что работает в ФБР. Поэтому он нисколько не возражал против дежурства на посту охраны в новогоднюю ночь.
