К тому же на его коллеге Луиз были облегающая синяя кофточка и короткая черная юбка. Луиз с ним флиртовала. Вообще-то она рассказывала о своей кошке, но язык тела подсказывал ему, что она заигрывает.
Агент не спускал глаз с десяти телемониторов. Луиз, сидевшая слева, наблюдала за десятью другими. Изображения на экранах менялись каждые пять секунд.
Взвыл сигнал внутренней связи. Агент нажал кнопку.
– Да?
– Детектив Харди из Полицейского управления. Работаю с Маргарет Лукас.
– По делу о расстреле в метро?
– Точно.
Легендарная Маргарет Лукас. Агент нажал на кнопку и развернулся лицом к двери.
– Чем могу помочь?
– Боюсь, я заблудился, – ответил Харди. – Ищу лабораторию документов.
– Документов? Седьмой этаж. Из лифта – налево.
– Спасибо.
– Что это? – вдруг вскрикнула Луиз. – Смотри, что это?
Агент повернулся – она показывала на монитор. На экране был лежащий на спине мужчина, из его головы струилась кровь.
– Не может быть! – Луиз потянулась к телефону.
Сзади раздался тихий хлопок. Луиз дернулась, кофточку на ее груди окрасила кровь.
Молодой агент повернулся и, подняв руки, закричал:
– Нет, нет!
– Я всего лишь задам несколько вопросов, – спокойно произнес Харди.
– Не убивайте меня. Пожалуйста…
– Не убью, если ответите на все. Вы должны периодически вводить в компьютер код системы безопасности?
– Да. – Агент заплакал.
– А если вы не отметитесь, автоматически включится сигнал тревоги?
– Да. – Агент взглянул на тело Луиз. – О господи…
– Когда вы должны отметиться в следующий раз?
Юноша рыдал уже в полный голос.
– В час ноль-семь.
Харди посмотрел на настенные часы. Удовлетворенно кивнул, дважды выстрелил агенту в голову и нажал кнопку открывания двери.
Эдвард Филдинг – так на самом деле звали человека, представлявшегося детективом Леном Харди – направился к лифту. «Нет, агент Лукас, Паркер Кинкейд и бедолага Джон Эванс… Нет, мною двигало не желание отомстить или привлечь внимание к социальной несправедливости. И не алчность. Двадцать миллионов? Да я мог запросить в десять раз больше…»
Нет, им двигала страсть к идеалу. К идеальному преступлению. Безупречность… Она его дурманила. Безупречность во всем – в том, как он гладил рубашки и чистил туфли, продумывал и осуществлял преступления.
Будь у Филдинга склонность к юриспруденции, он бы стал адвокатом и посвятил жизнь безупречной защите самых отъявленных преступников. Питай он страсть к альпинизму, он бы совершил безупречное одиночное восхождение на Эверест.
Но все это не занимало его. Его занимало преступление.
Он считал, что ему просто повезло родиться совершенно аморальным. Дело в натуре, решил он, а не в наставниках. Родители его любили, единственным их пороком было занудство. Отец Филдинга работал менеджером страхового агентства в Хартфорде, мать была домохозяйкой. Ему ни в чем не отказывали, его не тиранили. Просто с детских лет он считал, что законы писаны не для него.
Арест за поджог приятеля девушки, которой увлекся Филдинг, в его же машине – не нужно было парковаться так близко. Удачный шантаж крупного фабриканта консервов. Филдинг скормил его скоту энзимы, дающие ложную реакцию на ботулизм (хотя деньги он так и не забрал – не мог придумать, как после этого уйти от слежки). Век живи, век учись…
Колледж его мало интересовал, и к предпоследнему курсу его воображением овладели, как он их называл, «чистые преступления» типа ограбления. Он поднапрягся, чтобы получить степень бакалавра по психологии, и мечтал о реальном мире, где сможет применить свое мастерство. Вернувшись в родной Коннектикут, Филдинг десять лет только тем и занимался, что оттачивал его.
Первый раз он убил, когда ему было двадцать семь лет. Под влиянием порыва, что было совсем на него не похоже. Сидя в кафе в торговом центре, он увидел, что из ювелирного магазина вышла женщина с дорогим на вид пакетом. Он поехал за ней следом и на пустынном участке дороги заставил ее остановиться. Испугавшись, женщина бросила ему пакет и стала умолять, чтобы он ее отпустил. Тут Филдинг сообразил, что не надел маски и не поменял номеров на машине. Он достал из бардачка пистолет и застрелил женщину. Это сошло ему с рук.
И все же несколько раз его арестовывали. Во Флориде его взяли за вооруженное ограбление. Но у него был хороший адвокат, добившийся смягчения приговора при условии, что Филдинга подвергнут лечению в психиатрической больнице. То было два удивительных года. В больнице Филдинг ощутил вкус преступления, его запах. Многие, если не большинство преступников попали сюда благодаря тому, что шустрые адвокаты объявили их душевнобольными. Тупые преступники сидят в тюрьме, умные лежат в больнице.
Через два года, блестяще пройдя медицинскую комиссию, Филдинг вернулся в Коннектикут и устроился санитаром в хартфордскую больницу для душевнобольных, преступников. Там он познакомился с удивительным созданием – Дэвидом Хьюзом. Филдинг решил, что тот, возможно, был вполне приличным парнем – до тех пор, пока в приступе ревности не зарезал жену. Интереснее всего было то, что перед смертью жена выстрелила Хьюзу в голову.
Филдинг не знал, что повредилось у того в черепе, но первым, кого увидел очнувшийся после наркоза Хьюз, оказался Филдинг, поэтому-то, вероятно, между ними и установилась некая странная связь. Хьюз делал все, о чем ни попросил его санитар. Приносил ему кофе, убирался, гладил рубашки. Выяснилось, однако, что Хьюз способен на большее, чем работа по дому. Однажды вечером, когда ночная сестра Рут Миллер пригрозила Филдингу, что доложит начальству о его домогательствах, Филдинг тихо сказал Хьюзу:
– Ох уж эта Рут Миллер. Нужно бы ее пришить.
– Хм-м. О'кей, – сказал Хьюз.
– Что? Ты убьешь ее ради меня?
– Мм-м. Я… Конечно.
Филдинг на него цыкнул и повел погулять в саду. Они долго разговаривали. Через день Хьюз появился в спальне Филдинга весь в крови, с осколком стекла в руке, и попросил супа.
Филдинг его отмыл и почистил одежду. Поэтому он научил Хьюза, как убежать из больницы и добраться до коттеджа, который Филдинг снимал неподалеку.
Именно той ночью он понял, как наилучшим образом использовать этого человека. Хартфорд, затем Бостон, Уайт-Плейнс, Филадельфия. Идеальные преступления. И теперь Вашингтон. Преступление, которое станет сверхидеальным.
Последние полгода он почти по восемнадцать часов в сутки обдумывал эту кражу. Не торопясь искал бреши в службе безопасности ФБР, маскируясь под детектива Лена Харди из отдела статистики окружного Полицейского управления. Он выяснил, когда главный специальный агент уйдет в отпуск и кто из его подчиненных будет руководить расследованием дела Копателя. Разумеется, это будет Маргарет Лукас, в чью жизнь он проник так же бесцеремонно, как и в само ФБР.
Задавая невинные вопросы, знакомясь с открытыми инструкциями и приказами, Филдинг постепенно многое узнал о планировке штаб-квартиры, о расписании дежурств в праздничные и выходные дни, о входах и выходах. Он выяснил расположение скрытых камер и постов охраны.
Это был изнурительный труд, но совершенство требует терпения. Решив, что информации достаточно, Филдинг приступил к самой рискованной части плана. Утром после расстрела в метро он появился в Бюро, по-видимому глубоко возмущенный тем, что в расследовании ему предстояло выступать на третьих ролях. Другие агенты дважды, а то и трижды проверили бы его документы – но не бездетная вдова, несчастная Маргарет Лукас. Ведь это был Лен Харди, который вскоре тоже станет бездетным вдовцом и которого терзает та же боль, какую сама она пережила пять лет назад. Конечно же, она сразу приняла его в свою команду.
Филдинг добрался до лифта. Когда кабина пришла, он не стал подниматься в лабораторию, а поехал вниз.
Хранилище вещественных доказательств в ФБР работает круглые сутки, и обычно там дежурят двое сотрудников. Но этой ночью в хранилище дежурили трое, поскольку в сейфе находилось особо ценное вещественное доказательство.
