лет. Он был в ярости из-за этого. Моя жена ответила в ходе передачи, что в субботу мы все пойдем в зоопарк, а в воскресенье в Тауэр и что мы вернемся не раньше чем в понедельник.
Я вздохнул:
– А за сколько времени до этой телевизионной программы вы знали о ней?
– За несколько недель. В местной газете печаталось, что мы поедем туда. Меня это, правда, немного раздражало. Нехорошо, когда каждый бродяга в окрестностях знает, что ты уезжаешь. Конечно, у меня оставались мои работники, но, знаете, береженого Бог бережет.
– А вы не могли бы спросить их, не нанимал ли в то время кто-нибудь ваш фургон?
– Почему же, могу. Скоро время дойки, они сейчас все соберутся. Но я все-таки думаю, что вы ошиблись, неправильно запомнили номер.
– Есть у вас скаковой жеребец, – спросил я, – чистокровный, среднего веса, гнедой, белая звезда на лбу, с одним висящим ухом, хвост держит трубой?
Его скептицизм мгновенно исчез.
– Есть, – сказал Лоусон. – Он там, в конюшне.
Мы пошли и взглянули на скакуна. Это была та самая лошадь, которую Берт прогуливал перед фургоном.
– Конечно, ваши люди, когда задавали корм лошадям, должны были заметить, что этого гнедого нет на месте? – сказал я.
– Мой брат – он живет в миле отсюда – берет жеребца, когда ему вздумается. Должно быть, люди подумали, что в этот раз произошло то же самое. Я спрошу работников.
– Спросите их заодно, не находили ли они в фургоне галстук, – попросил я. – Мне он очень нравится, и я уплачу десять шиллингов, если мне его вернут.
– Спрошу, – сказал Лоусон. – Входите в дом и подождите.
Он провел нас через заднюю дверь в выложенную каменными плитками прихожую и дальше, в уютную гостиную с потертой мебелью. Затем он нас покинул. Были слышны голоса его жены и детей и звон чайных чашек. На столе мы увидели наполовину сложенную головоломку, на полу змеились рельсы игрушечной железной дороги.
Наконец Лоусон вернулся.
– Мне очень жаль, – сказал он, – но работники действительно решили, что жеребца взял мой брат, и никто из них не обратил внимания на то, что фургона нет на месте. И вашего галстука они тоже не видели. Когда пропадает что-нибудь не из их собственности, они слепы, как кроты.
Все-таки я поблагодарил его за участие, а он попросил, чтобы я сообщил ему, если узнаю, кто брал фургон.
Мы с Кэт поехали к морю.
Она сказала:
– Не очень обнадеживающее начало, вам не кажется? Взять этот фургон мог кто угодно.
– Это должен быть кто-то, знавший, где он находится, – заметил я. – Именно поэтому кому-то и пришла идея им воспользоваться. Если бы этот кто-то не знал, что фургон легко угнать, он нашел бы другой способ передать мне свое сообщение. Могу сказать наверняка, что один из людей фермера знает больше, чем говорит. Бумажка в десять фунтов – и он притворился слепым, когда брали фургон, да еще завел туда лошадь для правдоподобия. Естественно, что он не спешит признаться в этом Лоусону.
– Ладно, не обращайте внимания, – проговорила Кэт легкомысленно. – Может быть, Лоусон не имеет ко всему этому никакого отношения. Хотя было бы потрясающе, если бы он оказался главарем целой банды! Вас тогда стукнули бы по голове рукояткой пистолета, засунули в мешок с цементом и бросили в море, а меня привязали бы к рельсам перед идущим тепловозом.
Я засмеялся.
– Если бы я думал, что он главарь банды, я бы не взял вас с собой.
Она взглянула на меня:
– Берегитесь! Как бы вам не превратиться в сладенького, заботливого старичка, как дядя Джордж. Он никогда не позволял тете Дэб переживать самое крошечное неудобство, не то что опасность! Я думаю, поэтому ее и не коснулась современная жизнь.
– Что же, вы считаете, что опасности не следует избегать? – спросил я.
– Конечно. Если предстоит что-нибудь действительно серьезное, плевать на опасность. – Она сделала широкий жест рукой, чтобы проиллюстрировать свою беззаботность, и тут же позади нас оглушительно заревела автомобильная сирена. Человек в обогнавшем нас автомобиле с удивлением смотрел на Кэт, очевидно не понимая, какой она подавала ему сигнал. Девушка засмеялась.
Кэт свернула к морю и повела машину по прибрежной дороге на восток. На нас пахнуло сильным и свежим запахом соли и морских водорослей. Мы миновали пригороды Вортинга, целые акры, застроенные новенькими бунгало, электростанции Шорхэма, Саусвика и Портслэйда, степенные фасады Хоува и наконец выехали на длинную прогулочную дорогу Брайтона. Кэт лихо притормозила на одной из городских площадей и остановила машину.
– Пойдемте к морю, – сказала она. – Я люблю море.
Мы перешли через дорогу, спустились по нескольким ступенькам и, пробравшись через полосу гальки, вышли на песчаный пляж. Кэт сняла туфли и высыпала из них мелкие камешки. Солнце пригревало. Мы медленно брели по пляжу, перепрыгивая через волнорезы, потом повернули назад. Это был божественный день!
Когда мы, держась за руки, приближались к машине Кэт, я вдруг заметил, что она остановила ее в какой-нибудь сотне ярдов от отеля «Плаза», к которому десять дней назад я подвез Клиффорда Тюдора.
И сам Тюдор – легок на помине, подумал я, – стоял на ступеньках отеля, разговаривая со швейцаром в ливрее. Даже на таком расстоянии нельзя было не узнать его огромную фигуру, его темную кожу, величественную посадку головы.
Прежде чем мы подошли к машине Кэт, нас обогнало такси и остановилось у входа в отель. Это была черная машина с желтыми щитками на дверцах, и на этот раз я легко прочел название: «Маркони». Я взглянул на шофера и успел увидеть его профиль, когда он проезжал мимо. У него был большой нос и выпуклый подбородок. Я никогда не видел его раньше.
Клиффорд Тюдор бросил швейцару несколько слов, пересек мостовую и сел в такси, даже не сказав, куда везти. Такси тут же отъехало.
– На что вы засмотрелись? – спросила Кэт, когда мы уже стояли возле ее машины.
– Ничего особенного, – ответил я. – Расскажу, если выпьете со мной чаю в «Плазе».
– Это скучная дыра, – сказала она. – Тете Дэб она нравится.
– Еще немножко детектива, – посулил я.
– Тогда ладно. Увеличительное стекло прихватили? А собаку-ищейку?
Мы вошли в отель. Кэт сказала, что пойдет привести в порядок прическу. Пока ее не было, я спросил девушку за столом администратора, где мне найти Клиффорда Тюдора.
– Боюсь, что вы упустили его, – сказала она. – Он только что уехал.
– Он часто приезжает? – спросил я.
Девушка удивленно посмотрела на меня.
– Я думала, вы знаете. Он член правления, один из основных пайщиков. Фактически, – добавила она
