Саша. – Степушка! Да как же это?
Он попытался перевернуть раненого.
– Говорил я тебе, не ходи один! А ты… Пошел, и вот… Ой! Вы кто?!
Лежащий перед ним мужчина не был Степаном. Но выглядел он чудовищно. Распухшее лицо, залитое кровью, сломанный нос. Саше даже сделалось жутко при виде того месива, в которое превратилось лицо этого человека.
Говорить человек не мог, лишь хрипел.
– Вы кто? Вы Костя?
– У-у-у…
– Сын старухи Сусанны?
– Угу.
Вместо слов изо рта несчастного вырывалось какое-то кровавое бульканье.
– А где Степан?
Раненый дернулся, словно Саша его ударил. Он заплакал, пытаясь закрыться руками, но они не очень-то его слушались.
– Боишься? Да кто же тебя так отделал?
Костя пытался говорить, но ему мешали разбитые губы, которые не желали шевелиться. Передние зубы у Кости также были выбиты. А пальцы у него распухли, и некоторые из них были вывернуты под таким неестественным углом, что Саша понял, они у мужика просто сломаны. Но кто такое мог сотворить с этим крупным и сильным мужчиной? Уж точно, что доходяге Степану такое было просто не под силу. Значит, в страусятнике был еще кто-то. И этот кто-то сделал такое с Костей.
И тут дверь за спиной Саши скрипнула, и в пристройке внезапно сделалось совсем темно.
– Эй! – крикнул он. – Что за шутки? Степан! Это ты? Открой! Я тут!
Но ему никто не ответил. Саша услышал лишь удаляющиеся шаги. А еще он услышал на улице топот ног и понял, что этот чужак выпустил страусов на улицу. Зачем? Может, это был вор, который сунулся в страусятник, зная, что сотрудников тут мало и что Костя тут будет находиться вообще один? Костя и был один, а потом появился Степан. И похоже, попал под тот же замес, что и Костя. Вот уж не повезло так не повезло. Наверное, Степан с Костей и поговорить-то не успел. На Степана напал тот же злодей, который отделал Костю, а Степан и вовсе теперь валяется где-то с пробитым черепом.
– Хотя и странно, откуда взялись преступники? Мы со Степаном ни одной машины на дороге не встретили.
Но зачем ворам светиться своей машиной? Если они планировали украсть всех страусов, то легковая машина им для этих целей была совсем и не нужна. Сейчас вор перегонит украденную страусиную стаю поближе к лесу, где у него заранее должна быть приготовлена грузовая машина, в которой он и увезет свой рискованный товар.
– Боже мой! – спохватился Саша. – О чем я только думаю! Какие страусы? Украли и украли! Плевать на них!
Бедный Степан! Вот о ком надо было думать. Наверное, Степан был уже мертв. А Саша заперт тут в этой душной клетушке наедине с преступником, который уже и на преступника-то не очень похож, а куда больше сам похож на жертву. Костя был настолько сильно изувечен, что в душе у Саши даже шевельнулась жалость к этому человеку.
– Видишь, до чего довели тебя твои злодеяния! Анечку вы с матерью похитили, потом ты девушку убил, понадеялся, что тихоня ученый тебе ничего не сделает и доказать будет ничего невозможно. А Бог-то все равно увидел. Вот и поплатился ты за убийство невинной души Анечки!
Костя уставился на него. Заплывшие от побоев глаза превратились в узкие щелочки, но из них текли слезы.
– Стыдно тебе? То-то! Кто тут хоть орудовал? Что за злодеи? Ты их знаешь?
Костя кивнул и снова замычал, указывая куда-то на дверь.
– Заперто там. Я бы полицию вызвал, да связь тут у вас не берет совсем.
Костя пригорюнился и притих. А Саша прочувствовал, что воздух в их каморке сделался душным, и вроде как запахло чем-то паленым.
– Чего это? – насторожился Саша и принюхался.
В темноте он не мог ничего видеть, но запах делался все гуще, а Барон стал горестно подвывать. Не оставалось сомнений, что к ним идет большая беда. А когда Саша на минутку включил фонарик, то обнаружил, что в свете плывут густые клубы дыма.
– Пожар! – вскочил Саша на ноги. – Горим!
Голова у него немедленно закружилась, и к горлу подкатила дурнота. Ну, все ясно! Злодеи подожгли страусятник. И Саша успел надышаться угарным газом.
– Выпустите! – закричал он и стал ломиться в дверь.
Но дверь была сделана на совесть. В кладовке хранились вещи, которые хозяевам были дороги. Так что об их сохранности они позаботились очень хорошо. Как ни бился Саша об эту дверь, она не поддавалась его усилиям.
– Тут есть что-нибудь, чем я смогу сломать дверь? – спросил он у Кости. – Топор? Лом? Лопата на худой конец!
Но Костя уже отключился. Хоть он и лежал на полу, где дыма было куда меньше, но общее его состояние было таким слабым, что газ подействовал на него быстрее, чем на Сашу. Пришлось тому орудовать самостоятельно. Под руку попадались мешки и упаковки с чем-то мягким. То ли попоны, то ли другая амуниция. Самое прочное, что нашел Саша, было старое седло со стременами. Видимо, его пытались переделать для катания на страусах, но форма его не подошла для их спин, и седло валялось тут до сих пор.
– И что прикажете мне с этим делать?
И тут Саша услышал за дверью чьи-то шаги. Это было так кстати, что он в первый момент даже не поверил своему счастью.
Но все же забарабанил и закричал:
– Мы тут! Спасите!
Дверь открылась, и Саша вывалился наружу. Никогда в жизни он не глотал воз-дух с такой жадностью. И никогда он не казался ему таким вкусным. Наконец он отдышался и смог поднять голову. Рядом с ним сидел Степан. Живой и даже сравнительно невредимый. Во всяком случае, если сравнивать с Костей, то Степан выглядел превосходно.
Но Саше некогда было заниматься сравнением этих двоих. Он бросился назад в пристройку, и выволок оттуда Костю. Барон выбрался еще раньше, он мог самостоятельно передвигаться, и Саша надеялся, что с собакой все будет в порядке. А вот насчет Кости такой уверенности у него не было.
Степан все так же продолжал безучастно сидеть на приступочке. Он не сделал ни малейшей попытки, чтобы помочь Саше в перемещении пострадавшего. Саше самостоятельно пришлось волочь Костю на себе подальше от огня. Саша постарался устроить пострадавшего как можно дальше от страусиной фермы, которая уже вовсю дымилась.
И только после этого повернулся к Степану.
– Ты нас спас!
Степан безучастно кивнул.
– А страусиная ферма? Она горит?
– Да. Был пожар. Ферму подожгли.
Впрочем, это и так было ясно видно. Единственное, что удивило Сашу, так это почему страусы продолжали
