во лбу, чтобы догадаться, что тут происходит.
– Это же Костя!
Значит, Степан не оставил своей идеи, он хочет расправиться с убийцей Анечки!
– Оставь его! С ума ты сошел, что ли? Тебя же посадят!
Саша кинулся на Степана, стараясь оттащить его от Кости, но не смог ничего сделать. В Степана словно вселился злой дух, который давал ему силы. Как ни тянул его Саша, но обезумевший Степан становился только сильнее.
– Степан, ты не оставляешь мне выбора!
И схватив какой-то предмет, Саша огрел им приятеля по затылку.
Предмет оказался судном, которое от соприкосновения с черепом Степана издало приятный металлический: «Ба-а-ам-м-м!»
Руки Степана ослабли, и Саше удалось оттащить его в сторону. В это время в палату вошли две медицинские сестры. Они очень удивились, не обнаружив докторши на ее месте. И еще сильней пришли в изумление, обнаружив вместо нее Сашу со Степаном.
– Вы что тут делаете? – воскликнула одна из женщин.
– В реанимацию посторонним нельзя!
Вдвоем они вытолкали Сашу со Степаном, пригрозив, что выпишут последнего с позором, если он еще раз попытается повторить подобное. Саше пригрозили просто штрафом.
Степан больше не сопротивлялся. Появление посторонних лишило его всякого запала. И его удалось увести из реанимации без всякого труда. В коридоре Степан разрыдался.
– Зачем ты меня остановил? Я уже почти закончил!
– Послушай, Степушка, я понимаю, этот человек убил твою невесту…
– Вот именно! Он убийца!
– Он заслужил наказания. И оно его настигнет. Но не так. И не из твоих рук.
– Какое ему будет наказание? Десять лет тюрьмы?
– Может, и больше.
– Или меньше! Анечку мою этим уже не вернешь! Этот негодяй отсидит свой срок, а может, даже выйдет досрочно, и уже через несколько лет снова будет наслаждаться свободой. А она… моя девочка… Она уже никогда не вздохнет воздуха!
Отчаяние его было столь велико, что Саша прямо не знал, что ему и делать. С одной стороны, Степана можно было понять. Жизнь за жизнь, око за око. Старинная мера правосудия, когда люди еще были просты в своих желаниях и не ведали жалости к своим врагам.
– Сейчас это так не работает. Если ты его убьешь, то сам станешь с ним на одну доску. И тогда уже тебя будут судить.
– И пусть судят! Я готов отсидеть сколько положено. Лишь бы отомстить за мою Анечку!
– Степан, если ты не уймешься, то я буду вынужден сообщить о твоей выходке врачу. И пусть он пропишет тебе успокоительное! Чтобы ты пришел в себя и не наломал бы тут дров!
– Спасибо! А еще друг называется. Предатель ты! Сдать меня хочешь?
– Не сдать, а помочь тебе! Тебе нужно преодолеть кризис. Завтра ты поймешь, что нельзя убивать людей только за то, что они причинили зло тебе или твоим близким.
Степан поднял на него глаза, и Саше показалось, что сейчас он скажет, почему же нельзя, очень даже можно! Но Степан сказал совсем другое.
– Ладно, – произнес он. – Ты прав! А я просто обезумел. Понимаешь, я ничего не помню, что со мной было. Пришел в себя в палате, рядом крутятся медсестры, обсуждают других больных. Так я и понял, что Костя находится тут же, в этой больнице. Пошел к нему. Просто так пошел, без всякой задней мысли. А как его увидел, прямо нахлынуло на меня что-то. Даже не посмотрел, что он без сознания. Руки сами его схватили и стали душить.
И Степан заплакал. Саше было ужасно жаль своего друга. Когда они отправлялись с ним в путь, не думал он, что путешествие закончится так трагически.
– Ну, все-все! Может, попросить у врачей для тебя снотворное?
– Нет! Не хочу стать овощем!
– Чего-нибудь легонькое.
Но и от легонького снотворного Степан отказался категорически. Заявил, что будет страдать. Это самое меньшее, что он может сделать для своей Анечки.
Уходил от него Саша с тяжелым сердцем. Не нравилось ему состояние Степана. Но ночевать с ним в больнице он тоже не мог. Медсестры этому воспротивились, потому что не находили состояние Степана хоть сколько-нибудь критическим. По их мнению, он в присмотре не нуждался.
– У нас тут не гостиница. Нет, бывает, что мы даже сами просим родных, чтобы они остались со своими пациентами, но у вашего приятеля не тот случай!
И выставили Сашу, невзирая на его просьбы разрешить ему остаться в больнице хотя бы на эту ночь.
– Сами за вашим другом понаблюдаем!
Саша был уверен, что тетки поступили так чисто из одной лишь вредности. Он слишком поздно сообразил, что нужно было действовать от противного. Чтобы его оставили в больнице, надо было во всеуслышание заявить, что он подобные дежурства не приемлет и никогда в жизни на них не пойдет. И вообще, у него есть много дел поинтересней. Вот тогда вредные бабы тут же потребовали бы, чтобы он остался и присматривал за своим больным другом. Но Саша слишком поздно осознал свою ошибку, и уже нельзя было ничего поделать. Он оказался снаружи, а Степан оставался внутри.
– Что же я наделал? Как я позволил ему остаться там одному! В таком состоянии он может наделать невесть каких глупостей!
Саша уже несколько раз обежал здание бывшего военного госпиталя. Нельзя забывать, что помимо больничного крыла тут имелся еще основной корпус, в котором обитала администрация. А также имелось крыло, в котором располагался санаторий. Все службы были едиными. Еду готовили на кухне, как для больницы, так и для санатория. И прачечная также обстирывала не только больных, но и находящихся на санаторном лечении пациентов. А потому оба крыла имели между собой свободные проходы, которые использовали эти службы для своих нужд.
И это давало Саше определенные шансы. Если из больничного крыла его выставили без зазрения совести, возможно, в санаторном крыле порядки окажутся несколько мягче?
Ему повезло. На входе в тот момент даже никто не дежурил. Застекленная будка охранника была пуста, видимо, он еще не успел вернуться к себе после ужина.
Саша прошмыгнул на второй этаж, именно там имелся сквозной проход. Но, не зная расположения кабинетов, он двигался наугад и, как следовало ожидать, заблудился.
Внезапно проход перед ним оказался закрыт глухой стеной. Саша выглянул в окно и очень удивился тому, что там увидел. Перед глазами у него была стена больничного корпуса. И по этой выкрашенной светло-оливковой краской стене медленно ползла вверх какая-то темная фигура. Саша несколько раз моргнул и понял, что фигуры больше нет.
– Ну вот, дожили, – констатировал Саша, – все-таки надышался я дымом. И теперь мне уж люди-пауки
