– А как же его алиби? – удивилась Мура.
– Вероятно, ложное, – лаконично ответил Вирхов. – Впрочем, предстоит еще выяснить и мотивы.
– А след босой ноги, о котором писали газеты, принадлежал убийце? – Мура автоматически приняла тарелку из рук тетушки Полины.
– Относительно следа еще полной ясности нет, может быть, и посторонний. – Карл Иванович с удовольствием вдыхал чудный аромат, поднимающийся от его тарелки: он забыл, когда последний раз ел домашний суп. – А вот след во дворе Воспитательного дома, найденный в пасхальную ночь, когда там был совершен поджог, оставил мальчишка по имени Клавдий. Он, бесенок, через каминные трубы проник и на выставку, и в Аничков дворец... И вылезал оттуда чумазый, как арапчонок. Так вот и возникают легенды об оживших призраках...
– Как интересно! – воскликнула Мура. – А зачем же мальчик совершал поджоги?
– По наущению своего безумного отца. Но вы и не подозреваете, что не раз видели этого сумасшедшего. Может быть, и милостыню ему подавали... Сидит на холодной земле полуслепой нищий с младенцем на руках.
– А, так это вы про того босяка, которого я как-то видел невдалеке от Аничкова дворца, – догадался Клим Кириллович, хмуро поглядывая на умолкнувшую Муру, явно выуживающую из слов Вирхова что-то ценное для себя.
– Мало того, что мошенник-то бывший сиделец дома умалишенных, так он еще и публицист, весьма известный лет двадцать назад. За излишний пыл да бредовые фантазии и посадили этого Адриана Ураганова под замок.
– Адриан Ураганов? – Хотя Полину Тихоновну и беспокоило, что разговоры отвлекают ее гостя от супчика, но и тема разговора была волнующей. – Да, это имя я припоминаю. Наши гимназистки из прогрессивных увлекались его статьями...
– Я его статей не читал, – ответил Вирхов, – однако уже тогда, судя по всему, он был сумасшедшим.
– А в чем его сумасшествие? – подала голос Мура. – Он и тогда подстрекал кого-нибудь к поджогам?
– Нет, гораздо хуже, – понизил голос Вирхов, еще не решив окончательно, следует ли разглашать полученные от Придворова сведения. Но тминная водочка, прекрасное жаркое из говядины, сменившее славный супчик, да любознательная компания, да симпатичная дама, вроде бы благосклонно поглядывающая на своего немолодого гостя, располагали его к откровенности. – Он предлагал в печать статьи, где обвинял Императрицу Марию Федоровну в убийстве царя-освободителя. То есть, он считал, что Императрица, тогда еще цесаревна, вступила в сговор с народовольцами, с Перовской и Желябовым, и они по ее указанию бросили бомбу в Александра-Освободителя. Потому что Император хотел объявить наследником не мужа Марии Федоровны, отца нынешнего Государя, а своего внебрачного ребенка...
– Эти признания дал сам Адриан Ураганов?
Клим Кириллович увидел в глазах Муры так знакомый ему блеск.
– К сожалению, преступного публициста в его маскарадных лохмотьях выловить еще не удалось. А поведал мне об этом лечивший его когда-то в желтом доме фельдшер. По фамилии Придворов. Недавно посетивший Чумной форт... А вы, Клим Кириллович с ним там не встретились?
Для Клима Кирилловича это имя было внове, что он и сообщил увлеченному своим жарким следователю.
– Меня больше всего тревожит антисанитарное состояние города, – мрачно заявил доктор. – Может со дня на день вспыхнуть эпидемия чумы – столица наводнена крысами.
– Дорогой Клим Кириллович, мне кажется, вы сгущаете краски, – миролюбиво возразил Вирхов, – крыс в Петербурге на душу населения приходится не больше, чем в других столицах мира.
– Но в других столицах мира, Карл Иваныч, крысы не бегают по людям среди бела дня, – возразил доктор.
– Вы о чем? – Вирхов поднял брови. – В полицейских отчетах ничего о подобных происшествиях не читал.
– В отчетах, может быть, и нет. А вот Екатерина Борисовна, фрейлина Вдовствующей Императрицы, сама рассказывала мне, что в Пассаже, на фотовыставке, ей на колени вспрыгнула огромная наглая крыса...
– Какой ужас, – всплеснула руками Полина Тихоновна, – бедная девочка, она, наверное, лишилась чувств.
– Вы недооцениваете Екатерину Борисовну, милая Полина Тихоновна. – Мура едва скрывала раздражение. – Мне показалось, что она далеко не эфирное создание.
В столовой коровкинской квартиры повисла тишина. Ее прервал Вирхов.
– А не было ли в зубах у этой крысы чего-нибудь интересного? – спросил он, насмешливо глядя на доктора Коровкина, от чего тому стало не по себе. – То есть не дрессированная ли эта крыса? А то я знаю одну такую, ее Фунтиком зовут.
– Какие у вас странные знакомства, Карл Иваныч. – Тетушка Полина изящным жестом поправила ажурный черепаховый гребень. – Крыса Фунтик тоже представитель криминальной России?
– О нет, дорогая Полина Тихоновна, – галантно повернулся к милой хозяйке Вирхов, – этот Фунтик состоит на службе правосудия, если выражаться высоким штилем. Крыса принадлежит ассистенту короля петербургских сыщиков Карла Фрейберга. Антон Акимыч Пиляев носит это сокровище в кармане своего пальто... А не был ли на выставке мистер Стрейсноу? – неожиданно задал вопрос доктору Вирхов.
– Насколько мне известно, его там не было, – ответил настороженно доктор.
– А почему вы об этом спрашиваете? – побледнела Мура.
– Думаю, не следил ли Фунтик за мистером Стрейсноу. – Вирхов покосился на девушку.
– Господин Фрейберг считает, что сэр Чарльз преступник? – осторожно спросила она.
– Я с ним об этом еще не говорил, – ответил Вирхов. – Впрочем, сейчас это и не важно. Ибо, во-первых, мистер Стрейсноу по сообщению Скотланд-Ярда действительно оказался преступником, а во-вторых, он уже мертв.
Полина Тихоновна перекрестилась.
– Но какова же причина смерти? – робко спросила Мура.
– Причина смерти установлена, имеется заключение профессионального медика, – важно ответил Вирхов, – множественный рак внутренних органов. А все из-за того, что этот британский клептоман носил с собой в кармане какое-то вредное вещество.
– А удалось ли определить, что это было за вещество? – попытался прояснить картину доктор Коровкин.
Мура затаила дыхание: ей так хотелось, чтобы отец смог осуществить свои опыты с радием, – несчастный англичанин умер ужасной смертью, и не все ли теперь равно, как он добыл опасное вещество. Кроме того, она боялась, что может произойти нечто еще более страшное...
– К сожалению, при осмотре трупа никаких опасных веществ не обнаружено, – признался Вирхов. – Вероятно, выбросил, в какую-нибудь канаву или в Неву... В ходе следствия выяснилось: мистер Стрейсноу не был знаком с сумасшедшим Адрианом Урагановым. И значит, не мог причинить вреда Вдовствующей Императрице Марии Федоровне.
– Кстати, Карл Иваныч, – подала голос Мура, – Вдовствующая Императрица завтра возвращается из Дании. Мы приглашены господином Формозовым на Варшавский вокзал. Предусмотрены ли меры безопасности?
Карл Иванович посмотрел на забавное личико младшей дочери профессора Муромцева, и ему стало грустно. Как хорошо, что ни она, ни ее сестра никогда не прочтут сообщение, полученное из Скотланд-Ярда, и не узнают, что английский гость – вор международного масштаба.
– Если не удастся сегодня разыскать злодея-публициста, – печально усмехнулся Вирхов, – я завтра подъеду к вокзалу... Но у Вдовствующей Императрицы своя надежная охрана...
– Приезжайте в любом случае, Карл Иваныч. – В дрожащем голосе Муры звучала непонятная настойчивость. – Приезжайте! Дмитрий Андреевич Формозов считает, что мы станем свидетелями исторического события...
Мура решила выйти из дому вместе с Вирховым. Доктор Коровкин, которому предстояло вынести баул со старинной картой, не понимал, почему она подвергает его опасности – в этой ситуации присутствие Вирхова казалось ему нежелательным.
Но Мура знала, что делала. Пока Клим Кириллович переодевался у себя в комнате в приличествующий концерту костюм, а Полина Тихоновна и Карл Иванович, расположившиеся вместе с Мурой в уютной розово-коричневой гостиной Коровкиных, беседовали, девушка подошла к окну и увидела на противоположной стороне улицы человека в черной рясе. Сомнений у нее более не оставалось – за ними следили. И вполне возможно, что таинственный соглядатай – сообщник тех, кто стремится уничтожить карту. Мура надеялась, что присутствие следователя Вирхова, его шинель и фуражка отпугнут преступника, и тот не посмеет напасть на них, когда рядом будет важный чин.
– Ну что, дорогие мои, куда изволите отправляться? – спросил Вирхов, остановившись вместе с молодыми людьми на тротуаре Большой Вельможной. Он без особого любопытства взглянул на старенький баул в руках принаряженного Клима Кирилловича.
– Карл Иваныч! – взмолилась Мура. – Вы же фактически раскрыли преступление, имена злодеев установлены. Не проведете ли вы сегодняшний вечер с нами?
