Федором и его семьей, а потом уехала с ними тоже по своей воле, то зачем ей было мигать в окно фонариком, а потом писать на лестничных перилах воззвания о помощи?
– А с чего ты вообще решил, что это она писала? В подъезде сколько квартир?
– Пятнадцать.
– И в каждой живут люди.
– Да, живут, конечно.
– Кто-то из них и написал!
– А фонариком в окно зачем она светила? И не просто светила! Она сигналы о помощи подавала!
Следователь немного растерялся, но за него ответил кто-то другой:
– Это Аня не со страху светила в окошко фонариком, это они с Петенькой так забавлялись.
Саша повернулся в сторону говорившего. Да, он не ошибся. Это к ним пожаловал Федор.
Он окинул всех собравшихся цепким взглядом своих маленьких колючих глаз и пробасил низким голосом:
– Слышал я, что вы убийцу схватили. Петенька очень просил, чтобы я ему кое-что передал. Очень пацан у меня из-за Анечки переживает. Сдружились они с ней.
– Так быстро? – удивился Саша.
Но ответил ему Платон:
– Почему быстро? Анечка нянькой у Петеньки долгое время была. Ее бабка Сусанна присоветовала. Узнала, что Федору с женой трудно совмещать работу с моими гостями и присмотр за мальчишкой, и прислала Анечку.
Так вот почему Платон, говоря об Анечке, упомянул ее красоту. Он много раз мог ее видеть.
И тут еще одна догадка осветила у Саши его мозг.
– И когда же Анечка присматривала за Петей?
– Такое не забудешь, – вздохнул Федор. – Как раз в тот год, когда у меня все животные в питомнике передохли, Анечка у нас и жила. Бабка Сусанна нам ее «сосватала», чтобы девка с Петенькой бы сидела вместо няньки.
Степан издал странный звук, очень похожий на смех. Он и впрямь улыбался. Лицо его перекосилось от гримасы, словно бы он проглотил что-то очень горькое.
– Животные, говоришь, у тебя передохли?
– Да, собаки, – простодушно подтвердил Федор. – И взрослые, и щенки. Ветеринар приезжал, только руками разводил. По анализам все собаки здоровы, а мерли, словно мухи. Даже предположил, уж не потрава ли какая? Да кому же травить, коли мы с женой за собаками только и ходили. Сами свое же добро уничтожать не станем.
– А больше никто доступа к собачьим мискам не имел? Та же Анечка, например?
– Ну, кормила иногда вместе с Петенькой. А что такого? Зачем Анечке животным зла желать?
И Федор даже рассердился на Степана за его предположение:
– Ты всех по себе-то не меряй. Анечка добрая была девочка, веселая да затейница такая. Петенька ее очень любил. А ты – изверг, живую душу загубил. Нет тебе прощения ни на этом свете, ни на том!
– Правильно, я нелюдь и изверг, – хмыкнул Степан. – Убил кучу народу. Анечка же была ангелом небесным. Только ты, Федор, пожалуйста, вспомни, не случалось ли у тебя в то время ссоры с бабкой Сусанной?
– Ну, знамо дело, осерчала она на меня одно время, что я ей щенка даром не подарил. Так ведь собаки-то не под подарки растил, а на продажу. Так я ей и сказал. Да еще лучшего в помете для себя присмотрела. Вот я ей и отказал. Она подулась немного, потом поняла мою позицию и простила.
– Сказала, что простила? Или действительно простила?
– А разве это не одно и то же?
– Ты мне ответь, много ли ты после этой ссоры со старухой собак продал?
– Считай, что ни одного щенка не удалось сбыть. Все передохли.
– Передохли, значит, как тебе бабка Сусанна и обещала. Хорошо. А теперь ты мне скажи, Анечка у нас чья родственница?
– Ну, бабки Сусанны она родня.
– Никакой взаимосвязи между этими фактами не улавливаешь?
Федор набычился и повторил:
– Ты всех по себе не меряй.
Но голос его звучал далеко не столь уверенно, как прежде.
– Что же ты мне хочешь сказать, что это Анька мой бизнес по просьбе бабки Сусанны на корню зарубила? Собак потравила? А потом, мне в глаза глядя, вместе с Петенькой над нашими утратами сокрушалась?
– Выводы делай сам.
– Не может такого быть!
– Я вот тоже думал, что не может такого быть, чтобы Анечка меня предала и обманула, – горько усмехнулся Степан. – А как глянул в пустой тайник, так сразу и понял, может. И насколько я знаю, бабка Сусанна по всей округе славится как известная травница.
– Она даже с доктором Добролюбовым на этой почве знакомства имела. И это не она к нему, а он к ней в друзья набивался, потому что старуха много полезных и нужных вещей про растения и травы знает, чего доктору и недоступно. Это бабка Сусанна про Петеньку с доктором договорилась. Мы с женой должны были Анечку привезти, а взамен доктор нашего мальчика бы вылечил. Бабка Сусанна нам это обещала.
– Это верно, – подтвердил один из полицейских. – Старуха славится как известная лекарка.
– А где лекарство, там и яд, – произнес Степан. – И яд какой-нибудь этакий, чтобы ваш здешний дубина ветеринар не смог бы его вычислить. Бабка Сусанна могла запросто Ане эту отраву передать, чтобы она потом твоим собакам в еду подсыпала. Они ведь ничем не рисковали, все верно рассчитали. Петенька к няньке своей сильно привязался, полюбил ее. Мальчик был в ее компании совершенно счастлив, а значит, и вы с женой девчонкой были довольны. Так? Вам и в голову не пришло, что ласковая с вашим сыном девчонка может оказаться губительницей ваших собак! Она и меня какой-то дрянью опаивала, которую ей бабка подсовывала. Выпью ее чаю и словно пьяный делаюсь. Болтаю всякую ерунду, смеюсь, словно дурачок. Она меня специально с ума сводила. Хотела, чтобы я расслабился и про монеты бы ей рассказал! Так я и выболтал! Теперь-то я все понял, как они это дело подстроили! Понял, да поздно уже!
– А что за монеты? – спросил Федор. – Столько про них слухов ходило разных. Можно на них хотя бы взглянуть? Кум? Устроишь такой праздник для нас с женой?
К кому это он обращается, кум? Оказалось, что к следователю. Тот для вида возмутился, напомнил, что он тут по служебному положению и ничьим кумом являться не может. Но потом отвел Федора в уголок и что-то ему там шепнул тихонько.
На бледном лице Степана появилась ехидная ухмылка. Кажется, он понимал, что бабка Сусанна с сыном полностью своего клада не увидят уже никогда. Слишком много в окрестных деревнях имелось народу, кто имел к этой парочке претензии, требующие морального удовлетворения. Не один лишь Федор пострадал от проделок бабки Сусанны, обратившей свои
