и добивался своего любыми средствами. Вся его жизнь была расписана, как таблица. Все вокруг делилось на две категории – полезное и бесполезное. Лично для него, естественно. Бесполезное можно было без лишних угрызений совести выбросить. И он добивался своего,
не считаясь ни с чем. Он был за то, чтобы говорить правду в глаза – естественно, если правда не касалась его самого. И если ради достижения цели он нарушал правила буржуазной морали или буржуазные условности – кому какое дело? Лишь бы Супермен следовал собственному кодексу и дурачил простофиль, готовых ходить перед ним на задних лапках. Он так привык говорить правду о других, что в нем самом ее не осталось…
– Однако ж, – задумчиво сказал Терлейн, – он вступился за Джудит, когда ее обвинили в краже дротиков.
Г. М. помрачнел:
– Если б я уже не был уверен в его виновности, одна эта сцена послужила бы неплохим намеком, чтобы задуматься об этом. Он вышел из своей роли и сыграл настолько паршиво, что я уже хотел вмешаться и прямо сказать, чтобы заканчивал спектакль. Видите ли…
– Подождите, сэр. Давайте начнем сначала, – предложил Мастерс. – Когда у вас появились первые подозрения?
– При первом же с ним разговоре. Но никакой определенности не было – это я признаю, – потому что тогда я еще не представлял, как можно было провернуть этот трюк, учитывая, что все имели алиби. Тогда я не придал значения нашему разговору просто потому, что на какое-то время потерял контроль над своим мыслительным аппаратом и не мог «посидеть и подумать». Тем не менее в том, что он сказал – в самом факте присутствия Бендера в доме, – я уловил непоследовательность, неправдоподобие, причем настолько сильное, что могу только повторить: мне не хочется об этом говорить.
В Мантлинг-хаус Бендера привел Арнольд. Он был его шефом, его хозяином. Кого-то в доме заподозрили в сумасшествии, и Бендер провел там достаточно времени, чтобы выйти на след. Тем не менее Арнольд сказал, что понятия не имеет, на кого пали подозрения его протеже. Я мог бы в приступе наивности и доверчивости поверить, что Арнольд не требовал от Бендера отчетов (особенно в отношении девушки, с которой он был помолвлен). Но я никак не мог поверить, что он не догадывался о той игре во Вдовьей комнате, в которую они намеревались сыграть. Арнольд был первым, с кем должен был проконсультироваться Бендер после того, как в доме стали обсуждать идею открыть комнату. Почему Бендер так хотел попасть в эту комнату? Настолько, что даже рискнул смошенничать с картой? Добропорядочный человек, каким был Бендер, сам на это не пошел бы. Задача Бендера – найти в доме сумасшедшего. Его стремление попасть в комнату со смертельной ловушкой – а все полагали, что она там есть, – решению этой задачи никак не способствовало. Вся эта история странно выглядела и плохо пахла, и я подумал, что за ней кто-то стоит. Знаете, примечательно и то, как мало на самом деле знал Арнольд. Проводя столько времени в доме, общаясь со всеми, он так и не смог определить безумца. Трудно поверить, что Бендер смог бы за неделю с небольшим решить задачу, которую Арнольд с его блестящим умом не решил бы более чем за год. Вы видели, как он стоял за сохранение социальной справедливости? Я и сейчас вижу, как он, гордо подняв подбородок, с верой в современную утопию здравого смысла в глазах спокойно и рассудительно заявляет: «Если в доме, говоря простыми словами, есть безумец, его следует соответствующим образом ограничить».
И вот, посидев и подумав, я сказал себе: а может, Арнольд не хочет найти сумасшедшего? Тогда зачем он привел в дом Бендера? Почему?
И потом я подумал: ни слова против Арнольда. Давай посмотрим, какие выгоды он получит, если Гая или Алана признают сумасшедшим. Что изменится в жизни и будущем Юджина? Предположим, безумным объявляют Гая. Печальный случай – младший сын в сумасшедшем доме, бедный мальчик, не имеющий прав на наследство. При таком варианте доктор Юджин остается при своем – то же будущее, те же перспективы. То есть между Джудит и четвертым или пятым по величине состоянием в Англии стоит крепкий, здоровый и далеко еще не старый старший брат.
Сэр Джордж принял кофе, который принес ему Мастерс.
– Вы полагаете, – сказал он, – что его замысел состоял в том, чтобы устранить Гая, который и в самом деле слегка тронутый, а его старшего брата признать сумасшедшим на основании убийства. Алана требовалось убрать, чтобы невеста Арнольда унаследовала все деньги?
– Нет-нет. – Г. М. невесело покачал головой. – Речь о другом. План основывался на здравом смысле и был дьявольски изощренным. Алана должны были признать вменяемым. Все зависело от того, сможет ли он доказать, что был вменяемым, когда убил Гая. Вы знаете что-нибудь о законах в отношении сумасшедших?
Сэр Джордж посмотрел на Мастерса, и тот покачал головой.
– Я всегда думал, – без особой уверенности сказал старший инспектор, – что сумасшедший… э… в некоторым смысле рассматривается как мертвый, и его собственность переходит к следующему по старшинству родственнику – или каким-то образом передается этому родственнику в управление.
– Нет, мой мальчик. В том-то и дело, что не так. В недобрые старые времена, до принятия нынешнего закона, из-за это возникало множество проблем. Лучший способ связать чьи-то деньги, чтобы никто не мог ими управлять или пользоваться, – это признать их владельца невменяемым. В таком случае собственность контролируется Комиссией по делам душевнобольных, чтобы любящие родственники не затеяли каких-то хитрых игр. Теперь понятно? Если бы целью убийств было помещение кого-то в сумасшедший дом, чтобы унаследовать состояние могла Джудит, то убить следовало Алана. Но если возложить вину на Гая, который и в самом деле чокнутый, что тогда? Алан мертв; все уверены в виновности Гая. Гай наследует состояние Мантлингов и отправляется под опеку врачей, а состояние замораживается до его излечения или смерти. Другими словами, иметь в качестве убийцы настоящего сумасшедшего невыгодно.
– Но тогда при чем тут Бендер? Его-то зачем убивать?
– Не спешите! – проворчал Г. М. – Полегче! Какая отвратительная аудитория. Заставляете старика забегать вперед. Давайте вернемся к моим первым подозрениям насчет Арнольда и разберем их по порядку. Признаю, эти подозрения не получали никакого развития до тех пор, пока не умер Гай.
Разбирая вариант с виновностью Арнольда, я спросил себя, так, для проверки: если он виновен, то где достал кураре для убийства Бендера? Как мы все слышали, кураре был только на дротиках. Однако все дротики были учтены, и яд на них не использовался. И тут, – взревел Г. М., угрожающе размахивая трубкой, – я замешкался, потому что не знал того, что знали вы. Я узнал это
