Нить наяды - Елена Дорош

— Ее брат. Живет в тридесятом царстве среди мхов и болот. Я у него не был сто лет. Обещал навестить.

— Документы у него?

— Надеюсь.

— А где это? Скажи точнее.

— На границе с Вологодской областью. Километров шестьсот отсюда.

— Ого! К такому вояжу, наверное, подготовиться надо.

— Готовься. Сшей мешочек для сухарей и купи болотные сапоги.

— Все так серьезно?

— Шучу.

Но шутить он вовсе и не думал.

Он не мог спать в темноте и ненавидел себя за это. Даже более, чем ненавидел. Презирал. Впрочем, временами ему удавалось утешиться тем, что подобные фобии появляются в раннем детстве, когда существо еще не самоидентифицировалось, поэтому не стоит искать в его слабости некий сакральный смысл. Помогало, но ненадолго. А в последнее время эти уговоры самого себя просто бесили.

Его избранность не терпела полумер и полутонов. Он должен воплотиться весь, без остатка, а значит, изжить все, что роднило его с теми, кого он презирал больше, чем свои слабости.

Людей он видел насквозь и умел мастерски расковыривать их мерзкие души. До самой сути, до такой глубины, о которой не знали и они сами. И чем дальше, тем меньше ему хотелось родниться с ними даже в малом.

Даже в такой ерунде.

Он заставил себя выключить ночник и долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь силою воли отключить сознание.

Сегодня был суетный и энергозатратный день. По идее, он должен просто вырубиться в первую минуту, как голова коснется подушки. Почему же не отпускает?

Может, потому, что в последнее время в продуманную и тщательно выстроенную модель его пути стали вторгаться какие-то непонятности. Словно посторонние и пока еще невнятные шумы. Откуда? От кого?

Он повернулся на спину. Может, эта смутная тревога есть послание от НЕГО? Или не просто послание, а предупреждение?

Он невольно открыл глаза, и рука тут же непроизвольно потянулась к выключателю.

Ярким пятном лампа отразилась в черном прямоугольнике монитора.

О чем ОН может предупреждать?

Об осторожности?

Или о том, что в его алгоритме учтено далеко не все?

О том и о другом он и так думал беспрестанно. Каждый день, каждое мгновение.

Иной раз начинало казаться, что он в тупике и выхода из него нет.

Дай мне силы! Я же твой! ТВОЙ!!!

Не в силах больше оставаться в постели, он встал и включил компьютер.

Если заблудился, вернись к началу. Так, кажется, говорят в безумном надземном мире?

К началу? То есть к тому, что случилось сто лет назад?

Что еще он не знает о тех событиях?

А если он что-то упустил? Не увидел? Не понял?

Надо начать сначала. Надо. И пусть делает он это в тысячный раз, однажды ему откроется суть.

Да будет по воле твоей!

Он глубоко вздохнул, посидел немного, вглядываясь в ровные ряды файлов на рабочем столе, потом открыл один и углубился в чтение сканов рукописного текста.

«В свои семнадцать Зиночка уже числилась записной красавицей и весьма жадной до увеселений барышней. Она обожала верховую езду. Больше, чем живопись и музыку. Даже больше, чем танцы. Хотя сегодня ради танцевального вечера она отказалась от прогулки с одним весьма интересным субъектом, хваставшимся своими каурыми.

Зала была большая, но сегодня в ней собралось немало молодежи из числа приезжих, поэтому уже через час стало невероятно душно.

У золотоволосой и зеленоглазой Зинаиды не было отбоя от кавалеров. То и дело вокруг слышалось: русалка, нимфа, наяда! Она делала вид, что не обращает на восторги и комплименты внимания, но на самом деле просто купалась в них.

И все же она переоценила свои силы. Ей казалось, что она может танцевать до утра, но внезапно почувствовала непонятную усталость. Да и голова разболелась. То ли от шума, то ли все же от спертости воздуха.

Она станцевала еще один танец с высоким симпатичным кадетом, а потом незаметно выскользнула наружу.

Сразу стало понятно, откуда духота. Обычно такие яркие кавказские звезды спрятались в мутную темень туч, ветер утих и затаился. Вдалеке уже поблескивало молниями, хотя раскаты грома сюда пока не долетали.

Зинаида оглянулась. Лучше бы кто-то проводил ее. Обычно так и бывало — желающих пройтись под ручку с очаровательной девушкой прибавлялось с каждым днем, — но нынче она только передернула плечами и решительно отправилась домой одна.

Надоели эти глуповатые и легкомысленные хлыщи. Хуже только их смазливые подружки с вечной ревностью и злословием. Знали бы они, что никто из ухажеров ей по-настоящему не нужен! Она любит быть одна. Сама с собой. Сама в себе.

— Я не умею жить с людьми, — прошептала Зинаида и зашагала по тенистой тропинке к дому.

Под деревьями было еще душней. Плотная крона хранила дневной жар и сделала воздух таким горячим, что у Зинаиды зачесалось между лопатками и по спине поползла капля пота.

В ожидании грозы притихли птицы, попрятались, кто куда, осторожные люди.

Девушка прибавила шагу. Тоненькая и легкая, она двигалась почти бесшумно, перескакивая через камешки и вылезшие на поверхность толстые корни имеретинских дубов.

Тропа свернула влево. Зинаида подобрала спереди платье, готовясь к крутому подъему, как вдруг где-то впереди, прямо за поворотом, послышался короткий вскрик.

Замерев лишь на мгновение, Зинаида кинулась на звук, но в темноте ничего не разглядела. Она уже решила, что ей почудилось, но сбоку, в самой чаще каштановой рощи послышался то ли рык, то ли вздох, и, нырнув под кроны, девушка двинулась вперед, пригибаясь под толстыми ветками и отводя от лица тонкие.

Наверное, она так ничего и не увидела бы, если бы луна не выскользнула из-за туч, облив мертвенным светом ложбинку между пышными кустами бересклета.

От того, что открылось ее взору, веяло таким ужасом, что она застыла на месте, не в силах сделать ни шагу.

Вдавленная в землю, лежала, раскинув руки в стороны, обнаженная девушка, а над ней склонился кто-то серый — она не сразу поняла, что существо тоже обнажено — и бесформенный. В руке у него был нож, которым он что-то остервенело чертил на теле жертвы. Из-под лезвия по белой коже ручейками бежала темная кровь и стекала в черную землю.

И в тот миг, когда серое существо выпрямилось, отпрянув от своей жертвы, прямо над ним сверкнула молния, ее зигзаг пронзил пространство, и все содрогнулось от сильнейшего удара грома. Как будто разверзлись небеса и кто-то метнул сверкающую стрелу, метя в убийцу, но не попал, извергнув