Курэ. В общем, тут нет ничего сложного. Просто будь в этом уверен — и все. А я расскажу тебе совершенно восхитительную историю о психической наследственности Итиро Курэ. Но обещаешь ли ты дослушать ее до конца, каким бы пронзительным, каким невозможным ни показалось тебе ее содержание?
— Обещаю.
— Потом, по окончании моего рассказа, ты должен будешь, отринув всякие сомнения, записать его и опубликовать вместе с завещанием. Таков твой долг перед человечеством! Понял ли ты это и поступишь ли так, даже если моя история покажется тебе ужасной до трепета?
— Клянусь!
— Хм… И еще кое-что. Если все пойдет как надо, тебе, разумеется, придется жениться на девушке из палаты № 6. Освободишь ли ты ее от проклятия, которое терзает ум и душу несчастной? Исполнишь ли ты этот долг?
— А это… мой долг?
— Решай уж сам, когда придет время… В общем, для того чтобы объяснить, каким образом боль из головы Итиро Курэ перекинулась на твой лоб, потребуется пять минут.
— Всего лишь?!
— Да. В основе этого принципа лежит такая простая логика, что тут и младшекласснику все ясно! Мне и разъяснять ничего не потребуется. Ты просто отправишься в определенное место и пожмешь кое-кому руку. Тогда, согласно моему прогнозу, молниеносно сработает замечательный психиатрический эффект: ты вымолвишь «Ого… вот кто я такой!» и сразу же упадешь в обморок. Или, быть может, это случится еще раньше, до рукопожатия…
— А нельзя ли так сделать прямо сейчас?
— Нельзя. Ни в коем случае! Узнав правду теперь, ты запутаешься еще больше, и весь мой эксперимент пойдет прахом. Как я и говорил, этот опыт не следует проводить до того, пока я собственными глазами не увижу, что ты усвоил все факты и готов записать их, а затем опубликовать. Ну как? Понял меня? Обещаешь?
— Да, обещаю…
— Хорошо. Тогда начнем. Разговор, впрочем, стал непростым… Подойди-ка сюда.
Доктор Масаки подтащил меня за руку к большому столу и усадил за него. Сам он расположился в кресле с подлокотниками, что было напротив. Затем достал из кармана халата спички и зажег сигару. Окурок он сунул в пепельницу-даруму.
Сцена за окном скрылась из поля моего зрения, и я будто избавился от тяжелой ноши, однако мрачных сомнений в голове возникало все больше, и сомнения эти запутывались…
— Что ж… Дело становится чертовски сложным… — сказал доктор Масаки и развязным движением поставил локти на стол. Он оперся подбородком на ладони и, зажав сигару в зубах, с хитрецой глянул на меня. — Кстати, отложим пока вопрос о твоей персоне. Скажи, что ты думаешь о девушке, которую видел сегодня утром?
Я захлопал глазами, будто не понимая смысла вопроса.
— Что я думаю?
— Красавица, не правда ли?
Этот неожиданный, словно удар под дых, вопрос не мог не привести меня в замешательство. В голове, словно мошки, зароились большие и маленькие вопросительные знаки, а когда они исчезли, перед глазами замелькали черные влажные глаза… маленькие алые губки… темные длинные брови полумесяцем… покрытые нежным пушком уши… Я ощутил теплоту в затылке и машинально отер платком лицо. По телу разливалось послевкусие виски, которым меня напоили, когда я чуть не грохнулся в обморок. Лицо мое пылало.
Доктор Масаки кивнул, все так же с хитрецой улыбаясь.
— Хм… Ну-ну. Только пресыщенный развратник, импотент из «Восьми псов» или «Речных заводей» [113], остался бы равнодушным при упоминании такой красавицы. Расскажи, какие у тебя возникают мысли?
Признаться, записывать то, о чем я тогда думал, совсем не хотелось бы, однако кривить душой я не могу, ведь благодаря этому вопросу я заметил, что с утренней встречи мои чувства к той девушке совсем не изменились. Меня лишь поразила ее невероятная красота и зловещая невинность. Я хотел, чтобы она пришла в себя, хотел вызволить ее из больницы, хотел, чтобы она встретилась с тем, кого так жаждала увидеть. Являлось ли это метаморфозой прежней любви? У меня не было времени подумать. Нет… В глубине души я считал, что подобные мысли могут оскорбить ее, и старательно отгонял их от себя.
Похоже, доктор Масаки указал на то, чего я стыдился больше всего… Залившись краской и словно окаменев, я прерывисто ответил:
— Ну… мне ее жаль… всего лишь.
Доктор Масаки несколько раз удовлетворенно кивнул. Кажется, он решил, что я влюблен в эту девушку, но у меня не было сил отрицать что-либо. И пока я переживал об этом недоразумении, доктор Масаки несколько раз внимательно кивнул.
— Хорошо, хорошо. Ты думаешь, что она красивая, иными словами, ты влюбился. Сказать иначе будет лицемерием…
— Но… профессор, не надо так упрощать… вы не поняли… — растерянно пробормотал я, подняв руку с зажатым платком. — Восприятие красоты противоположного пола, любовь, страсть, похоть — все это разные вещи. Любовь, не разделяющая эти понятия, есть иллюзия… поругание противоположного пола… психиатр не может так говорить… иначе… это… — Я бормотал слова опровержения, но доктор Масаки все так же хитро улыбался и даже не повел бровью.
— Я все понял, не стоит оправдываться. Быть может, тебе неловко оттого, что она в тебя влюблена, но оставь это мне. Любишь ты ее или нет, подскажет судьба. И чтобы фортуна смогла все решить, ты должен выслушать историю о связи между болью в голове и этой девушкой. Странноватую, признаться, историю… Из нее ты узнаешь, что, как ни посмотри, — и с точки зрения закона, и с точки зрения морали — твоя судьба напрямую связана с судьбой этой девушки. Загадки и противоречия разрешатся, и ты поймешь, что должен на ней жениться, как только выпишешься из больницы.
Слова доктора Масаки расстроили меня, однако на этот раз я не потупился и не покраснел — у меня не было настроения заливаться румянцем. Я снова закрыл глаза и прикусил губу, старательно думая, как разрешить это недоразумение и отыскать среди загадочных фактов, которые приводил доктор Масаки, правду о самом себе. Я обдумывал все, что случилось сегодня утром, и пытался это понять.
Доктор Масаки и доктор Вакабаяси лишь на первый взгляд кажутся верными друзьями, на самом же деле они враги и питают обоюдную затаенную ненависть.
Причина их разлада кроется в психиатрическом исследовании, материалом для которого послужили Итиро Курэ и я. Теперь же их борьба достигла пика и ведется в открытую средь бела дня. Но в одном их желания совпадают: оба хотят, чтобы я женился на девушке из палаты № 6.
И если я действительно Итиро Курэ или человек того же возраста, с тем же именем и наружностью, а девушка из палаты № 6 — Моёко Курэ, то все
