– Ты никакой не художник. Ты посредственность, которой однажды повезло, – послышался шепот Тима за стеклом. – В этой жизни не способен сделать что-то стоящее. Не своими силами. Никому не нужно то, что ты делаешь.
Горячая вода разжижает густую кровь со скотобойни. Очень медленно. Розовая вода омывала его ноги.
– Это просто творческий кризис, – попытался оправдаться Грег.
– Нет никакого кризиса! Потому что никогда не было никакого творчества, – заорал за стеклом Тим. – Ты сублимировал свои детские комплексы и невыраженную злость в карикатурах, которыми можно лишь рекламировать фильмы ужасов.
– Нет! Это форма искусства!
– Эта воняющая свиным говном кровь, покрывающая каждый дюйм бывшего офиса по продаже пылесосов. Ты здесь лишний. В этом здании. В этом городе. В этой стране. В этом мире!
Наскоро помывшись, Грегори оделся, закрыл студию и направился к ближайшему круглосуточному магазинчику. За выпивкой. На улице уже стемнело, моросил дождь. Пожилой араб без интереса, но с некой укоризной в глазах посмотрел на Грега, когда тот расплачивался за бутылку Jack Daniel's.
Грегори вышел из магазинчика, сорвал крышку и жадно присосался к горлышку. Ему совсем не хотелось возвращаться в залитую кровью студию. И еще меньше – к беременной жене. Через дорогу от лавки стояли исписанные граффити таксофоны. Нужно позвонить Оливии, предупредить, что он не вернется. И снять номер в гостинице. Нажраться, проспаться, и завтра вызвать клининговую службу.
– Ты даже своей жене не нужен. Хорошо, что ты это понимаешь, – заметил Тим.
Грегори не без труда вспомнил домашний номер их квартиры и опустил монетку. Пока шли гудки, он разглядывал ободки крови под каждым ногтем.
– Алло? – голос Лив звучал сонно.
– Дорогая, это я, – он попытался сделать тон максимально мягким. – Я сегодня не приду домой…
– Что? Почему, Грег?
– Я… очень расстроен. В студии бардак и мне надо его исправить.
– О чем ты говоришь? Возвращайся домой, Грегори!
– Да, вернись домой и разнеси вашу квартирку в Астории, преврати ее в то же месиво, что и студию.
– Нет, Лив. Я сейчас в очень плохом настроении. Не хочу сорваться на тебе.
– Грегори, – ее голос дрогнул. – У тебя кто-то есть?
– Что?! Нет, Лив…
– Да кто на него взглянет?!
– Ты в последние недели пропадаешь в студии, не уделяешь своей жене внимание…
– Лив, я работаю над картиной! Я же тебе говорил!
– Мы через три месяца, даже меньше, станем родителями, Грегори. Я не хочу, чтобы отец моего ребенка…
– Лив, ты меня слышишь? Я пишу картину для Омовича. Я хочу заработать столько денег, чтобы мы ни в чем не нуждались…
– Я нуждаюсь в муже, Грегори, не в деньгах! – кажется, она плакала, но пыталась скрыть это.
– Ей явно нужно было выбрать другого мужа!
– Да заткнись ты! – рявкнул на Тима Грегори, и тут же осекся.
– Грегори. Что с тобой не так? – теперь его жена не могла скрыть слез в голосе.
– Лив, прости. Здесь какой-то мужик лезет, ему тоже надо позвонить… Слушай, давай я сегодня переночую в гостинице, а завтра приеду и мы поговорим. Я обещаю…
Звонок прервался. Оливия положила трубку. Больше не было смысла подавлять ярость. Грегори обрушил трубку на корпус таксофона. Колотил, пока пластиковый корпус трубки не раскрошился. Он вырвал провод и швырнул в сторону дороги, сжимая в руке бутылку виски.
– Хей, мистер! Как поживаете? – длинный патлатый черномазый бомж с любопытством наблюдал за сценой.
– Отвалил, бомжара! – прошипел Грег на кокни.
– Воу-воу! Полегче, – рассмеялся бомж. – Бабы, да?
– Ты глухой или тупой? Я сказал: исчезни!
– Тебе это ничего не напоминает, – из-за спины бомжа выплыл Тим. – Вечер, дождь, бутылка виски в руке…
Алкоголь стремительно разносился по кровеносным сосудам. Он расслаблял мозг, но не мог унять ярости Грегори.
– Моя старуха прогнала меня восемнадцать лет назад из дома, – бомж был невозмутим и настроен решительно. – И я вот живу на улице, сплю, где придется…
– Мужик, тебе что вообще нужно? – оборвал его Грегори.
– Небольшая малость, сэр, пару баксов, – бомж покосился на початую бутылку вискаря.
– Не торопись его посылать, – внезапно смягчился Тим. – Этот вонючий бомжара здесь неслучайно.
– Чтобы ты купил дешевого пойла и нажрался вусмерть?
– Именно так, сэр, – улыбнулся бомж желтыми зубами. – Если вы, конечно, будете столь щедры.
Грегори, глядя ему в глаза, сделал внушительный глоток виски. Смакуя вкус «Джека». Наслаждаясь каждой каплей. Чтобы этому вонючему бомжу было завидно.
– Не веди себя как ребенок. Пригласи его, – настаивал Тим.
– Но зачем? – недоуменно спросил его Грег.
– Ну… затем же, зачем и вам. Виски успокаивает нервы и…
– Поковыряйся у себя в ушах, может нащупаешь остатки вытекших мозговых извилин, –
