Как трудно было привыкнуть к тому, что ты взлетаешь к самому небу и в следующую же секунду падаешь в бездну, а перед тобой только сине-зеленая глухая стена воды!
Обязанностей у Нэба было совсем немного и безделье очень тяготило мальчика. Нэб с Деном просто сидели за дверью в каюте на корме, не смея высунуть нос на палубу, капитан не разрешал им покидать пост.
Изучая карты и вычерчивая курс корабля, Вандердеккен часто разговаривал сам с собой. И Нэб невольно многое слышал.
— Идем вдоль побережья Южной Америки. Вчера миновали берега Бразилии. Где-то между Ресифи и островом Асенсьон. Скомандовал рулевому взять еще один румб к юго-западу. Через три дня нас должно подхватить течение, берущее начало в реке Рио де ла Плата, тогда мы приблизимся к побережью, но надо держаться подальше от залива Святого Георгия и двигаться к Огненной Земле и к мысу Горн, то бишь к самому проклятому месту на свете.
Всякий раз, заслышав голос Вандердеккена, Нэб заходился от ужаса. Вот и теперь он крепко обнимал пса и, прижимаясь к его блестящей шерсти, старался успокоиться, ощущая дружеское тепло. Капитан взглянул на Нэба и отложил в сторону гусиное перо.
— Эй, парень, принеси еду и что-нибудь выпить. Да не болтайся с матросами, не трать время. Ты нужен мне здесь. Пошевеливайся!
Вдоль палубы были натянуты леера. Если за них не держаться, тебя в считанные секунды выбросит за борт — и тогда конец. Нэб осторожно пробирался на камбуз, ведя Лабрадора на поводке, оба сразу промокли от ледяных брызг. Петроса они обнаружили не сразу. Он забился в угол возле плиты и его только что не выворачивало наизнанку. Грек с ненавистью посмотрел на мальчишку — видно, считал его виновником всех своих злоключений.
— Ползает тут, как мокрый призрак! Что тебе надо, немой?
Нэб взял поднос со стола и жестами показал, что пришел за едой и питьем. Петрос с трудом наполнил три миски каким-то не имеющим названия варевом, которое сам состряпал, и бросил три толстых сухаря, которые с деревянным стуком упали на поднос. Грек погрозил Нэбу ножом.
— Ты и твой паршивый пес — дармоеды! За что вас только кормят! Убирайся с моего камбуза, пока я не вышвырнул тебя вон!
Он поднял было ногу, чтобы по старой привычке пнуть Нэба, но тут же передумал. Между ним и мальчиком встал черный Лабрадор, шерсть на его загривке поднялась дыбом, он оскалился, показывая зубы и клыки, и угрожающе зарычал. Петрос отпрянул.
— Убери от меня это чудище! А кофе и воду возьмешь себе у матросов. Пошел вон! И собаку забери!
Нэб отнес еду Вандердеккену и отправился со своим подносом в кубрик.
Туда только что вошли Джамиль и Синдх, проверявшие такелаж. Когда появился Нэб, они мрачно переглянулись. Опальные матросы тоже винили его в своих несчастьях, и не без оснований. Помощник капитана немец Фогель тоже относился к Нэбу и собаке с подозрением. В команде судачили, что они нужны капитану, чтобы подслушивать разговоры матросов и шпионить за экипажем. Однако, не желая расставаться со своей должностью, Фогель локтем отстранил Джамиля и Синдха, чтобы мальчик мог налить в две кружки кофе и в одну — воды для собаки.
— Когда допьете кофе, я снова прикую вас к якорю, — сказал он матросам. — Это приказ капитана. Давай скорее, парень. Люди ждут своей очереди, они замерзли и хотят пить.
Что-то, прозвучавшее в голосе помощника капитана, насторожило Денмарка, он повернул голову и оскалился. Фогель не пошевелился, делая вид, будто не обращает на собаку никакого внимания, хотя было ясно, что он просто боится двинуться с места.
— Забери отсюда пса и отправляйтесь в капитанскую каюту!
Нэб вежливо кивнул, ему не хотелось сердить верзилу-немца. Синдх занял место у кофейника.
— А собака на борту, — заметил он, — не к добру. Правда, Джамиль?
Араб злобно усмехнулся.
— Да, плохая примета. На этом корабле все не к добру, бедные матросы — ждать им беды! Время неподходящее, в это время года никто вокруг мыса Горн не ходит. Вы ведь это знаете, мистер Фогель?
Помощник капитана вперил взгляд в ястребиное лицо араба.
— Пройти вокруг мыса Горн всегда трудно, в любое время года. Слыхал я про корабли, которым так и не удалось его обогнуть. Многие пытались и один раз, и второй. Долго старались. Да что там! Оставались без пресной воды, голодали. Видишь, немой, какой тут плохой океан? А как поглядишь, что возле Огненной Земли да около мыса Горн творится, так здешние воды покажутся гладким озером!
Нэб поставил кружки с кофе и с водой на поднос и, осторожно маневрируя, вышел из матросского кубрика. А уходя, услышал, как Джамиль сказал:
— Ну, на этом-то корабле, если он застрянет, с голоду мы не умрем! Вон у нас на борту ходит свежее мясо! Пес! Вы когда-нибудь ели собак, мистер Фогель?
— Есть не ел, но слышал от тех, кто пробовал их в Китае, что мясо превкусное, ха-ха-ха!
Нэб, нахмурившись и стиснув зубы, пересек залитую водой палубу, Ден не отставал от него ни на шаг.
С просторов Антарктиды, словно стая голодных волков, на них набросилась, воя ветрами, зима. Стоило «Летучему голландцу» миновать Мальвинские острова, как океан неузнаваемо изменился. Казалось, здесь сталкивались воды всего мира — море кипело, бурлило, бесновалось, высоко в воздух взлетали куски льда и клочья пены, беспорядочно смешивались приливы и отливы, путались течения, кругом бушевали водовороты взбеленившихся волн. Под небом, окрашенным в цвет свинца или базальта, ветер с воем налетал на корабль, снасти гудели, паруса раздувались, казалось, они вот-вот лопнут по швам, ветер с леденящими кровь стонами перебирал натянутые канаты, а корабль гремел и сотрясался до самого киля. Все люки и двери были надежно задраены, все оборудование, все, что могло передвинуться, прочно закрепили на местах. На палубе оставались только те, кто был нужен для управления кораблем, остальные в панике забились в носовой кубрик, не помня себя от страха.
Петрос попытался пробраться из камбуза в кубрик. Не успел он открыть дверь, как корабль огромным молочно-белым гребнем накрыла гигантская волна. Вода настежь распахнула дверь камбуза, вытащила кока как пробку из бутылки, ворвалась внутрь и со злобным шипением залила огонь в плите. Когда волна исчезла, исчез и кок, она унесла его бездыханное тело в бездонный океан.
Нэб с собакой видели эту сцену сквозь толстое стекло в дверях капитанской каюты. Давным-давно в Копенгагене Нэб слушал на площади речь какого-то приверженца Реформации; проповедник стоял на возвышении и грозил грешникам чем-то страшным и грозным под названием Армагеддон. Неужели Армагеддон настиг их корабль?
А Вандердеккен, стоя на корме, был в родной стихии. Никто, кроме него, не смог бы вести корабль в разбушевавшемся океане, а он, казалось, наслаждался непогодой. Вокруг пояса он был обвязан тросом, другой конец которого крепился к стойке штурвала. Он боролся с ним, как одержимый, стараясь удержать корабль на заданном курсе — строго на запад вдоль берега, пока не достигнет нижней оконечности Огненной Земли. Курс изменится, только когда корабль обогнет мыс Горн, тогда он повернет на север вдоль южно-американского материка к Вальпараисо. С головы капитана сорвало фуражку, бешеный ветер раздувал расстегнувшийся плащ, а Вандердеккен скалил зубы навстречу шторму, волосы развевались за плечами, как разорванное в клочья знамя, холодная вода мешалась с холодными как лед слезами, которые разъяренная стихия выжимала из глаз капитана. Взрезая носом бурлящий взбаламученный ветром океан, он вел свой корабль вперед и кричал во все горло:
— Берегись, Горн! Идем на мыс Горн! Господи, приведи нас целыми и невредимыми в Вальпараисо-о-оо!
Он был настоящим морским волком, знал корабль как свои пять пальцев и с отчаянной жестокостью шел к цели.
Но бешеные волны вокруг Огненной Земли обмывали кости и куда более опытных капитанов, чем хозяин «Летучего голландца».
Через две недели «Летучий голландец» в плачевном состоянии, с разбитой кормой возвращался по бурным волнам от мыса Горн к Мальвинским островам, таща за собой запасные якоря.
Капитан, крадучись, словно дикий зверь, рыскал по палубе, стегал матросов линем и нещадно ругал их в ярости оттого, что океан одержал над ним победу. Матросы на реях приводили в порядок такелаж, снимали разорванные повисшие паруса. А корабельный плотник чинил треснувшие и сломанные мачты, обвязывая их просмоленными тросами.
Нэб снова вернулся к своим обязанностям кока, он отдраил шваброй камбуз, стараясь по возможности спасти то, что оставалось в рундуках с провизией. А оставалось совсем немного, ведь тогда же, когда погиб Петрос, волной смыло несколько мешков с овощами и бочонок солонины. В одну из бочек с пресной водой попала вода морская. Вскоре Нэб развел огонь в плите, и на камбуз стало возвращаться тепло. Нэб нарубил овощи и соленую треску для похлебки и поставил вариться кофе в большой кастрюле.
