— яснее некуда. Тебя разорвут на кусочки.
— Это кто же? Ты, что ли? Или твои тупые вороны? — Я, конечно, храбрился, но меня мучило отвратительное предчувствие.
Отчайка заухмылялся:
— Нет, Хилмар. Мы тебя не тронем. А вот наш приятель только и ждёт, чтобы с тобой познакомиться.
— Какой приятель? — Я сглотнул.
— Гуго. Ты скоро его увидишь. Он способен вырвать у птицы сердце и показать его бедняге, пока тот не умер. Это он расправился с Грегори.
Отчайка с воронами скрылись, и я медленно обернулся.
В дальнем углу клетки сидел кто-то тёмный. Сперва я разглядел два мощных века. А затем — острый загнутый клюв. Так вот кто убил старого петуха. Спикировал на него с неба. Острым когтем разорвал несчастному Грегори глотку. И исчез, оставив лишь несколько серых перьев. Чудовище, о котором говорили полушёпотом. Один из нанятых Эдгаром убийц, специально вызванный из Пернатов-стана.
Это был филин — птица с крючковатым клювом и метровым размахом крыльев. И самыми острыми когтями. При виде его я содрогнулся и забился в противоположный угол.
Гуго спал, но веки его подрагивали. Вот-вот он проснётся — наверняка голодным.
Сперва меня сковал ужас. Как поступить, я не знал. Ни организованность, ни обзывания против такого врага не помогут. Единственная надежда — отступление. Если я отсюда выберусь, то филину, огромному и грузному, уж никак не вылезти.
Я попробовал протиснуться между прутьями, однако был чересчур крупным. Тогда я попытался раздвинуть прутья — казалось, достаточно чуть отогнуть их в стороны.
Но не вышло: прутья были толстыми и прочными. Я дёргал, толкал, пинал и тянул, пока совсем не выбился из сил. Ничего не помогало.
Вдруг на меня надвинулась чёрная тень. Пока я занимался прутьями, Гуго проснулся. Я обернулся и уставился в холодные, широко распахнутые глаза.
Всё кончено. Филин разинул клюв. Теперь я мог заглянуть гигантскому чудовищу прямо в глотку. «Вскоре этот клюв вонзится мне в тело», — пронеслось в голове, а сам я стоял, будто заколдованный, не в силах сдвинуться с места.
Но потом во мне пробудились инстинкты бойцового петуха. Я принялся прыгать по клетке, словно опять вернулся на ринг. Гуго растерялся, закрыл клюв и вытаращил глаза. Размахнувшись, я засветил ему в левый оранжевый глаз. Филин отшатнулся, но вскоре пришёл в себя. Взгляд его светился яростью. Мой противник бросился вперёд и клацнул клювом. Я подскочил к самому потолку.
Филин метнулся за мной. Острые, будто бритва, когти блеснули в опасной близости от моего гребня.
Гуго расправил крылья, так что проскочить мимо стало невозможно, и медленно двинулся на меня.
Ускользнуть я не мог.
Оставалось лишь молиться. И я забормотал:
— О хранитель земных и небесных пташек…
— Ой, да захлопни уже свой кривой клюв! — послышалось совсем рядом, но откуда именно, я так и не понял. — Тебе всё равно конец! Ты б только видел себя! Просто клоун. А прыгаешь как славно! Что, сплясать решил напоследок?
— Заткнись, Отчайка! — огрызнулся я.
— Сам заткнись! — не унимался он. — Придержи свою кривую хлеборезку!
Я так разозлился, что засветил филину промеж глаз, и громила покачнулся.
— Ты прямо как нежная цыпочка — где тебе сильнее ударить-то? — верещал Отчайка. — Слабее петуха на ринге сроду не бывало! Варёный бройлер!
Нет, это невыносимо! От гнева глаза у меня застилала пелена, а тело ныло.
Гуго снова пошёл в наступление, но я наградил его таким ударом, какого от себя и не ожидал. На этот раз филин повалился навзничь и замахал лапами.
Варёный бройлер, значит! Ещё чего! Сейчас я покажу Отчайке, кто из нас нежная цыпочка! Я ухватился за прутья клетки. Уж я проучу эту мерзкую чайку — пускай даже жить мне осталось недолго!
Надо только слегка отогнуть прутья — и он у меня огребёт! Мне бы лишь добраться до этого облезлого чучела.
Я ухватился за прутья, и от напряжения в глазах потемнело.
— Заткнись! — завопил я. — Ты вообще соображаешь, с кем говоришь?! Да я один из самых крутых бойцовых петухов во всём Пернатов-стане! Я твою чаячью глотку сейчас навсегда… — Один прут заскрипел и слегка погнулся.
Закряхтев от усилия, я протиснулся между прутьями и услышал, как щёлкнул у меня за спиной огромный клюв. Но мне уже было до лампочки — я спешил расправиться с Отчайкой. Сейчас он у меня огребёт по полной. Я огляделся.
И куда, интересно, подевался этот безмозглый падальщик? Ни Отчайки, ни ворон в каморке не было.
Зато откуда-то сверху на голову мне опустился крошечный вьюрок.
— Это всё я кричал, Хилмар. Хотел, чтобы ты разозлился, потому что злость придаёт сил, — проговорил Фьюи, передразнивая голос Отчайки.
Вон оно что! Ну ясное дело — маленький хитрец умеет разговаривать самыми разными голосами!
— Второе «О», верно? Обзывания!
— Так ведь обзывать-то не меня надо было.
— Ой, смотри! — ахнул вьюрок, вытаращив глаза. — Он хочет выбраться!
Я обернулся и увидел, что Гуго просунул между прутьями крыло.
В тот же миг раздался грохот, и каморка пошатнулась. С потолка свалилась толстенная балка — прямо на сетчатую крышу клетки, ударив Гуго по голове. Филин упал на пол. Неужто землетрясение? Я сжался. Сверху полетели щепки. Одна из стен рухнула. А потом до меня донеслись голоса.
Я испуганно щурился, но из-за пыли и щепок разглядеть ничего не мог. Наконец я понял, что клетка моя стояла в старом, ветхом туалете: возле уцелевшей стены белел унитаз.
— Кто там? — голосом простуженной мыши пропищал я.
— По-моему, я его слышу! — кажется, это сказал Андрей.
Вскоре заревел мотоцикл и кто-то захлопал крыльями. Из облака пыли вынырнули собака и енот. Симона и Мочалка.
— Супер! — обрадовалась Симона. — Ты жив! Быстро сматываемся, пока филин не оклемался!
Два раза меня просить не пришлось. Мы выскочили из туалета — оказалось, что он стоял в яблоневом саду неподалёку от курятника.
Из-под горы щепок, которые остались от двери, Мочалка вытащил мотоцикл. Как выяснилось, енота освободили вернувшиеся Андрей с Симоной.
— Я ужасно раскаиваюсь. Прямо побитой собачонкой себя ощущаю, — тихо проговорил он.
— Нет… — возразила Симона. — Побитая собачонка — это я. Бедняга Магда… Эдгар и его громилы, как только нас увидели, сразу её в машину запихнули. Мы наизнанку вывернемся — лишь бы всё исправить.
Я задумался.
— То есть Майк с Марго ещё не возвращались?
Андрей помотал головой:
— Мы их не видели.
— Ясно. У вас мотоциклы заправлены?
— Полные баки, — кивнула Симона, —
