а ты почему спрашиваешь?
— Потому что шанс всё исправить у вас есть, — решительно произнёс я. — Поедем в Пернатов-стан, освободим петухов и кур. Может, даже петушиным боям конец положим.
Все согласились. Дело было решено.
Симона и Мочалка уселись на мотоциклы, а на плечах у них устроились Андрей и Фьюи. Мне же досталось лучшее местечко — на руле Мочалкиного мотоцикла.
Мочалка газанул, мотоцикл заревел, а я, уцепившись покрепче, подумал, что теперь уж либо пан, либо пропал. Несправедливости Хилмар Кукарексон не потерпит — скорее умрёт.
В Пернатов-стан мы въехали в сумерках. На улицах было подозрительно тихо, а вдоль домов полз туман.
— Какие тут огромные здания! — Фьюи старался перекричать рёв мотоциклов. За всю свою жизнь вьюрок ещё нигде, кроме фермы, побывать не успел.
Промчавшись через центр, мы добрались до фабричного района на востоке города. Мочалка, привозивший сюда яйца, знал дорогу.
Старая фабрика находилась за забором, но нам повезло — когда мы подъехали, ворота были открыты. И я тут же понял почему: рядом стоял огромный чёрный лимузин. Похоже, Эдгар Грифыч покинул своё гнездо и собственной персоной приехал осматривать фабрику.
Я махнул крылом, Мочалка с Симоной заглушили двигатели и покатили мотоциклы к воротам. Сообщать о нашем прибытии я, разумеется, не желал.
— Фьюи, полетишь со мной, — скомандовал я, — оценим обстановку. Но ни звука — вообще не смей клюв открывать! Ну а все остальные — вы знаете, что делать.
Мочалка, Андрей и Симона серьёзно кивнули:
— Ясно.
— Отлично, — похвалил я. — Надеюсь, скоро увидимся. Удачи! Вперёд, Фьюи!
Вьюрок кивнул и взмыл ввысь. Дверь с длинной стороны здания была приоткрыта. Я нагнулся и увидел в щель мощные орлиные ноги и розовые лапы чайки.
— Эдгар и Отчайка, — прошептал я Фьюи.
Всего в паре метров от двери росли кусты — в них мы и засели. Изнутри доносились кудахтанье и цыплячий писк. Бандиты тихо переговаривались, и я навострил уши.
— От этого придурка Хилмара Кукарексона мы избавились, так что больше клюв в наши дела никто совать не станет, — доложил Отчайка. — А байкеры напуганы до смерти, они не проговорятся.
— Рисковать нельзя, — услышал я скрипучий голос Грифыча. — Посмотреть на бои слетаются птицы со всего мира. Каждому хочется увидеть, как бьются сибирские бойцовые. Зерно к нам рекой потечёт. Если, конечно, вы опять не напортачите.
— Вопрос в том, где нам теперь добывать цыплят. Проклятый Кукарексон! — Отчайка сердито топнул.
— Да, вышло криво, но у меня есть план Б, — проскрипел Грифыч. — Куры несутся почти круглосуточно. Мы можем вывести цыплят, у которых под кожей одни мышцы. С огромными ногами и мощными клювами. Настоящие бойцовые машины. Представь: бесконечные залы, заставленные клетками, а в них сидят несушки.
— А ещё у нас будет полно яиц, которые можно продать! — подхватил Отчайка.
— Тем, кто перестанет нестись, свернём шею, а мясо съедим, — добавил Грифыч, и оба захохотали.
Этого я и боялся. Фабрика, где из цыплят выращивают бойцовых петухов или несушек, которые сидят на яйцах, пока не одряхлеют.
Фьюи в ужасе взмахнул крыльями:
— Этого допускать нельзя!
Я кивнул:
— Надо освободить их, и побыстрее!
⁂
Вскоре Эдгар залез в лимузин и уехал, а спустя ещё некоторое время за ним последовали и Отчайка с воронами. Возле двери на фабрику они оставили охранника — здоровенного бройлера в татуировках. Он, похоже, был простужен, потому что шмыгал носом и то и дело тёр крылом клюв.
— Полечу проверить — может, тут несколько дверей, — Фьюи скрылся за углом, но через минуту вернулся. — Похоже, дверь только одна. И других охранников тоже нет. Кажется, они решили, что бояться больше нечего, и расслабились. Надо обезвредить этого бройлера, пока он не поднял тревогу.
Вдруг охранник высморкался, да с таким звуком, какой бывает, когда овцу тошнит.
— За дело, Фьюи, — сказал я. — Тут нам поможет твой талант.
Вьюрок взлетел и уселся под крышей, прямо над татуированным бройлером. Я, хоть и знал, чего ждать, всё-таки вздрогнул. Над фабричным двором раздался скрипучий голос Грифыча:
— Выпрямить спину! Тебе что, не приказывали прочистить клюв, когда заступаешь на вахту?!
Охранник испуганно заозирался:
— Кому? Мне?
— А кому же ещё, тупица! Надеюсь, у тебя не птичий грипп?
Он огляделся — и куда только подевался его грозный вид!
— Э-хм… Не… Нет.
— Ты понимаешь, с кем разговариваешь? И как я поступаю с теми, кто не выполняет приказы?
Бройлер закивал так, что гребень задрожал:
— Да, господин Эдгар. Конечно. Извините. Больше не повторится. — Он тихо шмыгнул носом.
Я поднял голову. Под крышей сидел Фьюи. Он раздул грудь, открыл клюв, и его тощее тельце затряслось:
— Марш умываться — хоть сопли смой! — властно скомандовал крошечный вьюрок.
Охранник поклонился и скрылся за углом.
Я подскочил к двери. Незаперто. Заглянув внутрь, я увидел около сорока маленьких и уже подросших птиц: с одной стороны теснились петухи, с другой — курицы, а между ними была протянута металлическая сетка. Окон в тёмном зале не было, жара стояла ужасная.
— Я пришёл вас освободить! — крикнул я. — Но поторопитесь! Времени в обрез!
Повторять не потребовалось: куры со всех ног кинулись к выходу, а я придерживал дверь. Потом я вошёл внутрь и убрал сетку, за которой сидели молодые петухи.
— Хилмар! — послышался вдруг знакомый голос. — Ты пришёл!
В толпе я заметил Магду и помахал ей.
— Быстрее наружу!
Вскоре цыплята уже были во дворе. Оставалось лишь дождаться Мочалку и остальных.
Петухи и куры с надеждой смотрели на меня.
— И что теперь? — пропищала Магда. — Здесь оставаться нельзя.
Я огляделся. Птиц полным-полно, а вот приятели мои куда-то запропастились.
— Пора сматываться! — Я повернулся к цыплятам, но те смотрели уже не на меня, а на небо. К нам приближались трое — чайка и две вороны.
— Прекращай свои штучки! — завопил Отчайка, опустившись на землю. В эту секунду из-за угла появился бройлер с татуировками.
— Хм… — бросил я будто между делом. — Мне просто показалось, что цыплята у вас голодные. Ну я и решил — пусть глотнут свободы.
— Мелюзга, марш в цех! — распорядился Отчайка. — Иначе вам не жить!
Несколько цыплят подняли головы и посмотрели на него.
— Вы чего, оглохли? Быстро внутрь! Чтоб духу вашего тут не было!
Некоторые послушались и заковыляли обратно. Этого я допустить не мог.
— Храбрые цыплята! — прокричал я. — Послушайте! Нет в мире птицы более одинокой, чем бойцовый петух, которого загнали на ринг!
