врачей».
Целую неделю Джек расширял круг людей, у которых заболевали зубы от яркой карамели Бик-Бура. Зубные врачи зарабатывали на своих пациентах не меньше, чем Бик-Бура на своих покупателях. Меньше всего заработал Джек. Впереди у него были снова полуголодные дни.
На улице Джека со всех сторон обступала реклама. На каждом углу стояли сандвичмены, и Джек с завистью смотрел на этих счастливцев. Каждый сандвичмен чувствовал себя так, будто его втиснули в узкий шкаф. В сандвиче колбасу кладут так: снизу хлеб, сверху хлеб, а посередине колбаса. А сандвичмены были упакованы так: спереди плакат, сзади плакат, а посередине человек; торчат только башмаки да голова.
«Кино портит глаза», — сообщало в своей рекламе театральное общество.
«Пояс на брюках приводит к одышке!» — кричала фабрика подтяжек.
«Употребляйте больше свежих грибов», — предлагала компания загородных гостиниц.
На площади сорок сандвичменов шли в ряд. Каждый человек был одной только буквой. Буквы рассказывали о приезде знаменитого певца Милацо. И дальше, до самого дома, Джека преследовало имя Милацо. Оно было всюду: на крышах, на тротуарах, на облаках, на стенах домов, на спинах людей-сандвичменов.
…Милацо приехал утренним поездом. Он остановился в лучшей гостинице города, заняв несколько комнат первого этажа. Мимо его окон вереницей торопливо шли люди. Это служащие спешили в деловую часть города: открывались конторы и банки. В спешке прохожие не замечали слепого музыканта в синих очках. Он пиликал на скрипке под окнами гостиницы. Люди пробегали мимо, не бросая в черную шляпу нищего скрипача ни одной монеты. Но вот открылось одно из окон гостиницы в первом этаже. Знаменитый певец Милацо стоял и слушал игру нищего музыканта.
Нищий устал. Он положил скрипку и смычок перед собой на пустую шляпу. И в это время в раскрытом окне запел знаменитый актер.
Двое прохожих остановились.
— Милацо! — сказал один.
— Милацо!
— Милацо поет!
Потоки людей устремились к окнам гостиницы. Толпа захлестывала улицу, подступала вплотную к нищему. А он стоял, прижавшись к стене, и высоко — на вытянутых руках — держал скрипку, боясь, что ее раздавят. Так солдат поднимает ружье, переходя вброд реку.
Милацо пел.
Часть прохожих уходила, торопясь в свои конторы, новые люди прибывали. Те, кто был пониже, карабкались на столбы, влезали на крыши автомобилей.
Полисмены пытались сдержать толпу, но это не удавалось.
Толпа все сильнее и сильнее нажимала на слепого музыканта. Нищий стоял с поднятой скрипкой. По улице возле гостиницы остановилось движение пешеходов и автомобилей.
Милацо пел. Он очень долго тянул последнюю ноту и, закончив петь, бросил в толпу свою шляпу.
Через головы, держа ее над толпой, передавали шляпу из рук в руки. Шляпа тяжелела от монет, пучилась от бумажных денег.
Нищий стоял с поднятой скрипкой. По временам он открывал рот, как рыба, выброшенная на берег, и глотал воздух. Его больно прижали к стене.
Описав большой круг, шляпа вернулась к окнам гостиницы.
Один из зрителей, вскарабкавшись на плечи своего товарища, передал отяжелевшую шляпу синьору Милацо.
Низко поклонившись публике и перегнувшись через окно, Милацо отдал свою шляпу слепому музыканту. Большое фасадное окно гостиницы захлопнулось. Толпа стала растекаться. Загудели автомобили, пробивая себе дорогу.
…Нищий стоял и считал деньги, определяя достоинство монет на ощупь.
Из-под густых синих очков капали слезы. Слепой всхлипывал. Его фотографировали репортеры, а другие репортеры фотографировали, как его фотографируют.
Всю эту сцену наматывал в свой аппарат кинооператор. А нищий все стоял и считал деньги.
Оператор соскочил с крыши и снимал крупно: Лицо слепого музыканта.
Еще крупнее:
Руки, считающие деньги.
Еще крупнее:
Синие очки.
Совсем крупно:
Стодолларовый билет…
…Прошло немного времени. Из поперечных улиц выбежали, обгоняя один другого, мальчишки. Стараясь опередить друг друга, они подставляли ножки, опрокидывали соперников, как футболисты, ведущие мяч к воротам.
— Двадцать тысяч долларов слепому музыканту!
— Случай с Милацо!
— Нищий, ставший богачом!
— Актер-благотворитель!
— Милацо и слепой! — кричали мальчики.
Они обгоняли велосипедистов и автомобили. Они заглушали многоголосый шум улиц.
…Под фасадным окном гостиницы, где недавно бесновалась восторженная толпа, лежал обломок смычка.
И снова на улицах было много людей: кончался деловой день.
И снова на улице появились сандвичмены.
И снова мальчишки — продавцы газет — кричали:
— Вечерний выпуск!.. Вечерний выпуск!..
— Все билеты на первое выступление Милацо проданы!
— Мировой добряк Милацо даст еще три концерта?
— Небывалый успех американца, который заботится о бедняках!
Продавцы вечерних газет казались голосистее своих утренних товарищей. Вот почему в комнате суда, который помещался напротив гостиницы, секретарь захлопнул окно. Выкрики мальчишек мешали чтению приговора:
— Джек, безработный сандвичмен, оскорбил великого актера и благотворителя Милацо, потребовал с него стодолларовый билет, хотя он, Джек, получил уже десять долларов.
Джек утверждал, что администратор сеньора Милацо нанял его, выдал ему очки и скрипку для инсценировки сцены благотворительности, обещав уплатить за работу десять долларов.
Десять долларов Джек получил, но из выручки в его шляпе, которая составила двадцать тысяч долларов, он попросил оставить ему еще один стодолларовый билет.
Свидетелей или письменного договора с администратором Джек представить не мог, а потому суд считает его требования неосновательными и приговаривает его, Джека, безработного сандвичмена, за оскорбление великого актера и благотворителя синьора Милацо к штрафу в десять долларов.
ОБ АВТОРЕ
Писатель Марк Семенович Ефетов рано начал трудовую жизнь. Подростком он работал на прокладке железной дороги, участвовал в строительстве цементного завода на Дальнем Востоке, воздвигал город юности Комсомольск-на-Амуре. Здесь же на стройке города он стал рабкором, а потом вырос в профессионального журналиста.
Работая на различных стройках Родины, разъезжая по стране в качестве журналиста, Марк Семенович
