конечно, если каждый день — умрёшь с тоски. Но сейчас хорошо. Начали гореть ладони и немного болеть спина — скорее приятно, а не как после школы.
Я бросаю лопату, захожу в дом — а тётя Галя тут уже всё перемыла, даже окна! Нагрела воды и даже все чашки содой оттерла, всё сияет!
— Когда вы успели столько?!
— Так ты уже два часа копаешь!
— Два?! Не может быть!..
Тётя Галя заваривает чай, достаёт бутерброды из сумки, а из шкафа — смешные дачные карамельки, лимончики. Только здесь их и можно есть. И говорит мне:
— Никак не ожидала, что ты такой трактор!
— Мне копать — сколько угодно, а вот убираться я терпеть не могу!
— Я тоже раньше не любила уборку, — говорит тётя Галя, — а сейчас в радость. Видно, время пришло.
Наверное, для меня как раз другое время пришло, время копания.
…Вечером я ехала в электричке, хотела нарисовать цветок физалиса — прошлогодняя пустая коробочка, всё оранжевое истлело, остался ажурный скелет, нежный купол; как он пережил эту зиму?., я держу его в одной руке, а в другой — ручку; ручка не держится. Надо же, как быстро перестраивается рука; после лопаты ручка кажется слишком тонким инструментом, вываливается из пальцев. Я убираю её и просто смотрю на физалис. Если довезу — потом нарисую. Красивый. Поднимаю глаза — моя соседка достаёт из сумки оранжевые лаковые туфли, переодевается для города. Надо же, опять мы в одном вагоне. Не узнала её сразу — лицо у неё посветлело как-то. Наверное, тоже что-то хорошее было у неё там, в её Парамонове.
Завтра мне, конечно, будет не встать — кажется, я начинаю понимать дедушкино слово «поясница», которая будто и есть для того, чтобы болеть. Зато у меня есть физалис и мать-и-мачеха в телефоне. И весь этот день, когда я просто копала. И мой одноклассник Ваня похож на Гришу, только сейчас поняла.
Вернётся Гриша со своих сборов — попрошу ещё, чтобы научил меня дрова колоть. Тоже, наверное, стоящая вещь!
Лыжи
А когда-то ведь я любила эти взрослые «гости». Когда к нам кто-то приходил. Или — ещё лучше — если мы к кому-то. И так обидно было, если меня не брали! Казалось — у них там такое интересное!.. Сейчас-то я понимаю.
Ничего особенного. Ну, в который раз будет «а помнишь», или «а вот был ещё один случай». И чай бесконечный, и как можно есть столько теста! Обязательно — пироги, печенье… делать же больше нечего. Ну и ешьте сами.
В общем, я бы с удовольствием никуда не поехала, да ещё на дачу к чужим людям. Вот что там может быть хорошего? Чашки с отбитыми ручками? Даже если и целые — всё равно. И холодно наверняка. Природа… воздух. Мне, между прочим, очень городской воздух нравится. Особенно если в нём вай-фай ловит.
Но мы для начала поехали в Н-ск, это родной город моих родителей. А там уже и в гости к их друзьям на дачу; не оставаться же мне в отеле. Нас позвали эти неизвестные мне Матерьяловы, «сто лет не виделись!» (значит — говорить будет не о чём, одна сплошная неловкость). Матерьяловы! Как они живут с такой фамилией, ужас просто… Нарочно не придумаешь. Есть такие фамилии — просто не веришь, что они существуют: вот у нас в классе был Коля Епископов. Тоже, в общем, не подарок… но хотя бы интересно. Откуда такая фамилия у человека, в нашей вот этой… средней полосе? А тут! Деревня какая-то… матерьял… ужас.
И конечно, эти Матерьяловы меня видели в детстве (чего я не помню); и обязательно скажут — не может быть! это Анечка такая выросла?…Невеста!
У-у-у. Кулаки сжимаются дважды. Вернее, на «невесту» уже даже не сжимаются… смешно просто. Будто человек если чем и может быть хорошим, так обязательно невестой. Они что, реально думают, это приятно кому-то?…
Ну и «Анечка». Это придётся перетерпеть. Не лезть же мне к ним с моим настоящим именем… это вот к Матерьяловым! Я специально ещё переспросила — что, прямо через мягкий знак пишется? Да!..
* * *
В общем, всё так и оказалось. Ехали неизвестно сколько… правда, в конце пути был лес, и в свете фар он выглядел чем-то нереальным. Декорацией. И — обошлось без «невесты», а «Анечку» я проглотила не жуя. Что делать — опыт.
Вообще там было тесно при входе, и мы так суматошно заходили, куда вещи… тапочки или носки шерстяные — не ступай на пол, простудишься! Куртка… да брось сюда, да давай я уберу… да Таня же! Дима! Сто лет не виделись, заходите скорей! И холод не напустить в дом… что особо не надо было представляться, без церемоний.
Были ещё и другие гости, все взрослые. И только через час я обнаружила, что у этих Тани и Димы Матерьяловых имеется сын, мой ровесник, уткнувшийся в телефон. (Между прочим, это действительно неприлично. У них гости же! Я вот не достаю телефон, честно пью чай. Я же в гостях.)
— Максим, будешь картошку?
Кивнул. Пришёл. Съел. Ушёл. Опять в свой телефон.
Надо же, какие вменяемые люди эти Матерьяловы, никто их взрослых не сказал — а вот, Максим, познакомься с Анечкой! Вы подружитесь…
Смотрю на него… интересно же. Так — со стороны, краем глаза. Удивительно некрасивый, если честно. Такое всё тяжелое — подбородок, нос, брови… что-то собачье в нём есть. От бойцовских пород. В общем… интеллект если и зарыт, то как-то глубоко.
* * *
Пришлось ещё ночевать. Мне, как дорогому гостю, достался продавленный диван в отдельной комнате на втором этаже. Рядом
