с розеткой! Как хорошо, что человечество успело изобрести наушники… можно закрыть глаза и забыть про диван, и какое у меня одеяло — тоже забыть… антиквариат, точно.
Утром я спустилась на кухню… встала только сама Таня Матерьялова, мама Максима. (Как мне ее называть? Таня? Понятия не имею… всё неудобно. Не тётя же Таня, что за детский сад.) Приготовила мне яичницу… спасибо… да, люблю.
Я и правда люблю яичницу. Только дома, на своей кухне. А тут… показалось, вилка не очень чистая… ну, я так аккуратно дожевала свой завтрак, дежурно спросила — как помыть посуду, и с радостью услышала — спасибо, Анечка, я сама. Кстати… кстати, тебе как лучше — Аня или Маша?
Аня… пусть просто Аня. Я привыкла, сойдёт.
— Максим! Может, вы с Аней на лыжах сходите?
Этого ещё не хватало! Да и не может быть, чтобы этот оторвался от телефона… но, к моему удивлению, Матерьялов-младший окинул меня взглядом… так, будто в кафе еду выбирал, оценивающе. И внезапно спросил:
— Тридцать восьмой пойдёт?
Ага, вот какой у него голос. Как у носорога в период линьки. Чего? Какой тридцать восьмой? А, ботинки, размер. Да, пойдёт. Надо же, на глаз определил.
(Не спрашивайте, как линяют носороги, я сама не знаю… думаю, и вам тоже лучше не знать.)
И принёс. Мне! Чужие штаны и свитер! Свитер с олимпийской символикой. «Олимпиада-80».
…Удивительно, как люди умеют хранить вещи. Штаны, наверное, довоенные ещё. До войны с Наполеоном. Нет, я лучше в джинсах. Да, точно.
Но мне вдруг и правда захотелось на лыжах. Сидеть тут без интернета — удовольствие ниже среднего. А этот Максим, наверное, думает, что я кататься не умею. Вот и посмотрим. Посмотрим! Думает — приехала тут… из города… Да чего я, в самом деле, он же и сам из города, из Н-ска. Не живет же он здесь, это только дача. Но, в общем, этот их Н-ск тоже не совсем город… как бы нельзя, конечно, так думать… это питерский снобизм. Да? А у них тут, наверное, тоже свой снобизм есть, деревенский. Думают, раз из Питера, так на лыжах не умеет!
Хорошо ещё, ботинки оказались нормальные, как раз Танины, новые — она их и не надевала ни разу. Мы вышли, надели лыжи прямо за калиткой (вот это реально круто! Не тащиться с ними никуда!) — и сразу пошли по краю дороги.
Матерьялов этот идёт бодро так… оглядывается на меня — но и я не отстаю. Шапка у него смешная, с помпоном. Детская шапка… к этому лицу будущего охранника… Ладно, я же спину вижу только, нечего придумывать человеку лицо, если и не разглядела толком. И потом, мы же идём в лес. А я вообще-то люблю лес. Только сейчас поняла. А Матерьялов мне будет так, для мебели. Молчит, и ладно.
Потом мы прошли деревню и началось поле… такой дребезжащий цвет — жухлой травы, снег, всё дрожит на ветру, что это могло быть — иван-чай? Полынь? Сурепка… жаль, я не ботаник. Неужели здесь летом целое поле иван-чая?
И — пологий спуск, просто катишься, катишься среди этих коричневых сухих стеблей и уже видишь: железная дорога, а за ней — лес. Лес. Как на картине, как в сказках. Великанский снег; неужели люди раньше жили в лесу… или вот партизаны… я недавно читала книжку про войну… антиутопия; но это выдуманное — а ведь настоящие партизаны вот в таком лесу? Как?
И как они… ой, осторожно!
Оказалось, что на этом небольшом уклоне развиваешь приличную скорость, и потом поворот — надо притормозить, но не хочется, думаю, справлюсь… вписываюсь! И лечу дальше… вниз… ух! Все мысли выскочили из головы, только ноги… не упасть бы перед этим Максимом… нет!
Он затормозил впереди меня, красиво так, легко развернулся — ну и у меня, кстати, вышло ничего так. Он даже как-то посветлел:
— То есть на лыжах стоишь. И можно далеко пойти. Так? Не против?
«Стою». Похвалил. Балбес, снизошёл тоже… Сейчас узнает, как я «стою»! Конечно, далеко. Иначе — какой смысл? И вот ещё что — мы на «ты»? Чего это вдруг…
Но я уже перестала думать об этом. Потому что мы перешли через дорогу по деревянному настилу (оказалось, можно даже лыжи не снимать) и оказались в лесу.
И в нём сразу три дороги, как в сказке… направо пойдёшь — широкая дорога, можно коньковым ходом, прямо — две укатанных лыжни, а налево — что-то среднее.
— Пойдём здесь, — махнул Максим рукой, — пока лыжники с электрички не набежали.
…И тут до меня дошло, что это не какое-то таинственное никому не известное место, медвежий угол, а прямо лыжная трасса, куда приезжают толпы народу на электричке, поэтому и укатано так хорошо, и ничего особенного… и немного жаль; но…
Как все-таки хорошо он идёт! Помпон прыгает где-то вдалеке… таким уверенным коньком рассекает… это мне он хочет что-то такое доказать, покрасоваться? Да нет, вряд ли. Похоже, я его не слишком интересую; выдали в нагрузку. Для мебели. Кажется, он реально любит эти лыжи, спортсмен, наверное.
Помпон исчез за поворотом, и я забыла о нем. Потому что вокруг — лес… и у меня две ноги, две руки, и всё это, оказывается, можно использовать по назначению — двигаться! Идти — не очень спешить, пусть его, этого Максима, понятно же, что я его ничем не удивлю. Просто иду… и вот… и вот уже — скорость… снег. Снег!
Попадались и другие лыжники, кто-то навстречу, кто-то и обгонял… пусть себе бегут. Люди… раза в четыре старше меня, но старичками их назвать язык не повернётся. Навстречу шёл мальчик с бабушкой, бабушка бодрая такая, а мальчик несчастный, в очках… бедный! Пыхтит… Меня так тоже
