Не теряя времени, Тим начал прикручивать ленту к самой верхней, сохранившейся скобе. Для этого ему пришлось нагнуться над ямой. Это было опасно, но по-другому не получалось. К тому же на дне нетерпеливо ёрзал Железный Роберт.
— Давай быстрее! — подгонял он Тима. — Я чувствую, что воздух становится прохладным, солнце, должно быть, давно уже село, близится час Ржавоеда.
И хотя солнце было ещё довольно высоко, оно уже не достигало дна ямы. Волнение Роберта передалось и Тиму.
В конце концов жестяную ленту удалось прочно закрепить. Тим крикнул Железному Роберту, чтобы тот отошёл подальше, а сам швырнул ленту в яму с такой силой, что она задребезжала. Правда, острые края её в двух местах сильно порезали ему руку, так что выступили капельки крови, но Тим даже не поморщился.
Дребезжанье не успело ещё затихнуть, как голова Железного Роберта уже показалась над краем ямы.
— Вполне крепкая лестница, — довольно объявил он.
После этого Роберт уселся на краю ямы, снял привязанную к ноге тоненькую проволочку и стал тянуть её из ямы, напевая:
Нам неведом страх, мы идём трах-трах.
— Что ты делаешь? — спросил Тим.
В море ли, в горах нам неведом страх, —
продолжал напевать Роберт. Внезапно показалась голубая шёлковая лента. На конце проволоки раскачивалась медаль Маукама. Увидев это, пёс дважды пролаял и, глубоко растроганный, кинулся лизать Железного Роберта.
— Да брось ты свои мокрые шутки! — предостерегающе вытянул вперёд руку Роберт. — Мне следовало бы с головой окунуться в масляную лужу, чтобы ты мог меня лизать.
И он надел медаль на шею Маукама.
— Ну что, поехали? — воскликнул он затем.
— Погоди, — попросил Тим. Скажи всё-таки, нравится тебе каменоломня? Здесь так много железа!
Железный Роберт наклонил голову набок и поверх плитняка посмотрел на ямы.
— Знаешь, — сказал он наконец, и в голосе его прозвучало смущение, он словно извинялся за свои слова. — Что касается железа, то тут, пожалуй, и вовсе неплохо. Есть, что потрогать, и есть, куда спрятаться.
— Ну, а что тебе в таком случае не нравится? — спросил Тим и, затаив дыхание, стал ждать ответа.
— Здесь железо ни на один дюйм не двигается, — сказал Железный Роберт. — Я не могу здесь жить. Я должен видеть, что железо двигается. А здесь будешь жить, как в мешке. Ни один брат не пришлёт мне сюда ни грамма железа, да и сам я никому даже весточки не смогу послать отсюда. Что это за жизнь!
VIII. Тим и Маукам выручают Роберта
Вскоре после того, как Тим и Маукам перенесли Роберта подальше от каменоломни, все стали собираться в обратный путь. Тим был огорчен тем, что Роберт не принял предложенный им выход, да и у Маукама был печально-задумчивый вид, как впрочем, почти всегда.
Тим позвал Маукама с собой.
— Ты его долго не задерживай! — крикнул им вслед Железный Роберт. — Коосу начнёт беспокоиться. Она никогда не садится ужинать, пока не вернётся Маукам.
— Не задержу, — пообещал Тим. — Нам надо кое о чём потолковать.
Редкие прохожие, встречавшиеся в этот предвечерний час на улице Калда, могли наблюдать необычную картину. На самом краю песчаного откоса сидели рядышком маленький мальчик и очень большая собака. Время от времени мальчик что-то говорил тихим голосом, и собака кивала ему. Казалось, будто они беседовали. Но люди, которые проходили мимо, отлично знали, что собаки говорить не умеют, и поэтому никто из них всерьёз не думал, что мальчик разговаривает с собакой. Все эти люди знали лишь обыкновенных дворняг, но отнюдь не Маукама.
— Так, значит, договорились, — сказал в заключение Тим после того, как они с Маукамом уже довольно долго просидели на склоне. — Приходи завтра пораньше, я буду ждать тебя.
Маукам медленно кивнул. Потом поднялся, размял онемевшие лапы и побрёл прочь. Тим несколько секунд смотрел ему вслед, а затем направился к дому, так как прямо-таки предчувствовал, что не позже чем через четверть часа бабушка появится у ворот и начнёт громким голосом звать:
— Ти-им! Ти-им! Сейчас же иди ку-ушать!..
На следующее утро Тим встал чуть свет. Отец и мать очень удивились, что он явился завтракать вместе с ними: обычно Тим ещё спал, когда они уходили на работу, и просыпался только спустя час или два.
— Разве это дело так долго спать, я в его возрасте уже других детей нянчила, — прошлась по этому поводу бабушка.
Наспех проглотив творог, Тим выбежал из дома. Отец с матерью всё ещё возились, надевая плащи. Тим помчался прямиком на склад старого железа. Спрятался за знакомый кузов 27–64 и стал ждать.
Из засады ему хорошо был виден кран. Казалось, он ещё дремал, кабина была пуста и её стекла сонно поблёскивали в косых лучах утреннего солнца. Тим чувствовал, как от зевоты у него прямо-таки сводит рот, а от утренней прохлады пробирает дрожь.
Он поспел как раз вовремя. Работа на складе ещё не началась. Вдалеке, у въездных ворот, прохаживался казавшийся отсюда маленьким сторож, на территории склада не было ни души. Перед краном стоял оставшийся там со вчерашнего дня недогруженный вагон.
Тим напряжённо озирался по сторонам. Он ждал. И только когда заметил мелькнувшую среди лома пятнистую шубу Маукама, успокоился. Теперь всё было в порядке.
Дальше события развивались очень быстро. Вскоре гудок завода по изготовлению губок, находившегося за лесом, возвестил, что уже восемь часов. Сразу после этого со стороны ворот показался явившийся на работу крановщик. На затылке у него была кепка, в руке — маленький чемоданчик с завтраком. Беззаботно насвистывая, он направился к своему крану.
Когда крановщик был уже совсем близко, из-за груды железа внезапно выскочил страшный зверь со вздыбленной шерстью и оскаленными зубами. Пес зарычал так громко, что у крановщика чемоданчик выпал из рук. Даже у Тима пробежал по спине мороз, он поразился, как это Маукам сумел превратиться в такого страшного хищника.
Крановщик беспомощно размахивал руками, от страха он даже пискнуть не мог. Да и ноги не слушались, чтобы можно было убежать. А если бы даже и слушались, то едва ли он решился бы побежать и тем самым подставить спину страшному зверю. У Маукама был такой свирепый вид, будто он сию минуту вцепится в горло крановщику.
Поначалу Тим предоставил событиям развиваться своим чередом. Маукам рычал и бил хвостом, чтобы показать, какой он ужасно злой, и время от времени хрипло и страшно лаял. Крановщик жадно хватал ртом воздух. Барахтаясь, он даже уронил свою кепку, но не решился её поднять. Когда Маукам сделал шаг в его сторону, крановщик, защищаясь, выставил вперёд руки и испуганно закричал.
Подержав некоторое время крановщика в страхе, Тим решил, что настала пора действовать. Он вышел из-за кузова и бесстрашно направился к Маукаму.
— Ах ты..! — сказал он. — А ну пошёл отсюда! — Нечего тут людей пугать!
Маукам ещё раз прорычал, затем перестал бить хвостом, повернулся и неторопливо побрёл к железному хламу, где вскоре скрылся из глаз.
Крановщик с изумлением глядел на Тима.
— Ка-ак, как ты решился? — заикаясь, произнёс он после того, как вновь обрел способность говорить.
— Чего там, я собак не боюсь, — небрежно ответил Тим.
Крановщик покачал головой и поднял с земли свой чемоданчик и кепку.
— Невероятно! — пробормотал он. — Этакий страшный пес — и слушается мальчишку.
Внезапно в его взгляде мелькнуло недоверие.
— Послушай, а это случайно не твоя собака была? — спросил он.
— Не моя, — покачал головой Тим и честно посмотрел на крановщика. — У меня нет собаки. Я бы хотел иметь собаку, но мне не покупают.
— Странно, как это она попала сюда и почему кинулась на меня? — продолжал рассуждать крановщик.
Тим пожал плечами.
— Может, она здесь живёт? — предположил он.
— Глупости, — разозлился крановщик. — Этого не может быть, здесь нет ни одной собаки. По-твоему, где им тут жить среди железа и что бы они стали тут есть, а?
Тим опять пожал плечами.
— Может, у него где-то здесь гнездо?
— Ах, поди ты! — Крановщик махнул рукой и стал подниматься в кабину. — У собак нет гнезд, у них — дом.
— Никогда нельзя знать наперед, — заявил Тим, но крановщик уже не слушал его.
Тим немного посмотрел, как работает кран, а затем отправился своей дорогой.
На следующее утро всё повторилось сначала. Едва появился крановщик, как выскочил Маукам и с рёвом, ещё более страшным, чем накануне, кинулся на него; и снова спустя несколько минут Тим явился на помощь попавшему в переделку крановщику и прогнал собаку.
— Странное дело! — в сердцах сказал крановщик и рукавом вытер холодный пот со лба. — Какого лешего это страшилище подкарауливает меня, а?
