хмурятся птицы, но вся его манера держаться мгновенно вызвала в памяти это слово.
– А как же записка, – напомнил он. – Ты ведь хотела найти родителей. Только что говорила.
Лили пожала плечами. Сырость травы словно проникала под кожу, в кости, превращая их в рыхлый суглинок, плодородную почву, неподвижную, как сама земля.
Хотя нет. Это было что-то другое: чувство вины, растекавшееся по костям и мышцам. Осознание, что это её рук дело, ведь она заявила родителям, что не хочет их видеть.
Она привела в дом этих демонов, поэтому её и сковало страхом.
– Ты должна побороть двойников! – пискнул Мышонок.
– Побороть, побороть, – с досадой фыркнула она. – Почему честно не сказать: убей и покончим с этим? Я не хочу убивать, не смогу. Они сильнее меня.
– Их и не убьёшь, милая, – сообщила Кротиха.
– Блеск! – воскликнула Лили, поднимая руки. – Значит, можно и не стараться.
Уж обвился вокруг её ног.
– Тогда с-сестра умрёт, – прошипел он.
Лили уставилась на него. Сестра? Какая? А-а, Малыш. Малыш что? Погодите. Умрёт? Он умрёт? Нет.
Мысли снова журчали, растекаясь ручейком. Убегая от неё.
– Сестра? – наконец спросила она.
– Малышка, – ответил Уж. – Родители принесут её домой, и она умрёт.
– Мы не знаем, мальчик родится или девочка, – объяснила Лили. – Они не захотели узнавать.
Она вспомнила маму, наклонившуюся над ней с пачкой фотографий.
– Мы хотели, чтобы это был сюрприз, подарок всем нам.
– Яс-сно, – ответил Уж. – Ну так что же. А мы знаем.
– Мы многое знаем, – объявил Ворон.
– Только ничего полезного, – возразила Лили.
Ворон моргнул.
– Кое-что полезное.
– Ладно, тогда расскажите, как побороть этих самозванцев, если вы такие полезные.
– Ответ…
– Ах, да, ищи в себе. Ну, как я уже говорила, всё без толку.
Ворон неодобрительно хмыкнул.
– И вообще мне всё равно.
Хотя от мысли о сестре по телу побежали мурашки, будто иголки и булавки укололи сердце.
– Пусть умирает.
Звери молчали.
– Я говорю: пускай умирает.
Молчание.
– Я говорю… говорю…
Но повторить не смогла, вообще не могла говорить. На глазах у неё выступили слёзы.
– Не хочу ничего, – едва слышно сказала она, сомневаясь, что кто-то уловит. – Хочу вернуться в прошлое, пусть всё будет как прежде.
И в то же время знала: плохо, что она не живёт настоящим, а только прошлым, когда была здорова, или думает о будущем, когда её не станет, но каким-то чудом не появится и Малыш. А это значит, что она никогда не жила на самом деле, всегда витала во мраке, где время не существовало. Словно на дне моря среди осьминогов.
– Прежде чего? – спросил Ворон.
– Что? – не поняла Лили, витавшая в иных местах. На дне морском. А вокруг ракушки.
– Ты сказала, что хочешь вернуться в прошлое и пусть всё будет как прежде. До чего?
Она кивнула.
– До Малыша. До болезни.
– На больную ты вроде не похожа, – заявил Мышонок.
– Но я больна.
– И умрёшь? – спросила Кротиха, подходя поближе.
– Да. Возможно, если не проведут трансплантацию.
– «Возможно», – повторил Ворон. – Но пока ты жива?
– Да, – медленно ответила Лили.
– А ребёнок умрёт. Если не проникнуть в дом и не уладить дела.
– Или позвать на помощь родителей, – добавила Лили.
Звери снова умолкли. Лили надула щёки.
Луна вышла из-за туч, яркая, голубая, будто подавала знак. Какой? Лили не могла передать словами.
Но, похоже, именно в этом был смысл знаков.
Под ногами холодная сырая земля, джинсы промокли насквозь. Но она была не из тех, кто легко сдаётся. Даже если втайне хотела.
Звери встали полукругом, выжидающе глядя на неё. Лили поджала губы, сердясь на себя. Врать она не умела.
– Просто… я вам не всё рассказала, – призналась она.
– То есть? – уточнил Ворон.
– Это я виновата. Во всём виновата только я. Я сказала родителям, что больше не хочу их видеть, последние мои слова. И поэтому в доме появились призраки. Я…
– Ты тут ни при чём, – прошипел Уж.
– Что? – переспросила она, повернувшись к нему.
На щеках у неё блестели слёзы.
– Слова ничего не значат, – пояснил Ворон. – Вернее… из них в конце концов и получаются заклятия. Только они не привлекают демонов. Просто дом оставили без защиты.
– Заклятия вроде не настоящие, – размышляла Лили.
– Да? – возразил Ворон. – Скажи кому-нибудь, что прощаешь его. Что любишь. Или что не прощаешь. Ненавидишь. Заклятия настоящие.
Лили моргнула.
– Ты ни в чём не виновата, – сообщил Мышонок. – Но можешь всё исправить.
Лили снова моргнула. Совсем другое дело. Погодите. Может, и на ней заклятие? Чтобы заставить её исполнять их желания? А что, вполне. Но, может, это не важно.
– Откровенно говоря, – заговорила Кротиха, – мы тебе тоже не всё рассказали.
– Э-э… – удивилась Лили. – Что?
– Кротиха, – рассердился Ворон.
– Эф-фектно, – шепнул Уж. – З-замечательная мыс-сль, Кротиха. Она поч-чти с-согласилась.
– Что же вы мне не рассказали? – очень чётким, холодным, звенящим, как ветер на льду, голосом спросила Лили.
Ворон с трудом взлетел к ней на руку – крыло ещё не зажило.
– В том, о чём мы умолчали, ничего плохого нет.
– И о чём же?
– О нас, – пискнул Мышонок у неё из-под ног.
Он прислонился к её ноге и грустно оттуда выглядывал.
– О нас-с, – прошипел Уж.
– Мы… – начал Ворон и показал крылом на сад. – Здесь, снаружи у нас есть сила. Там, внутри… – он махнул крылом на дом. – Внутри вся сила у них.
– Ясно…
– Но когда твоя семья расширяла площадь, – он показал на пристроенную кухню, – вы внесли в дом кое-что снаружи. В частности… колодец.
Лили смотрела на чёрный ящик кухни с большими двойными дверями, деревянные полы и кухонный островок. Она вспомнила, как под внутренним двориком обнаружился старинный колодец, вмешалась администрация, судили, рядили, не засыпать ли его, но тогда грунтовым водам некуда было бы деваться. Ещё выдвигалась версия, что он собирает дождевую воду, и, собственно говоря, спасает дом от подтопления. Построен он был на совесть – с широким дном и узкой горловиной – и полон чистейшей воды. Инспектор по надзору за строительством сообщил, что колодец очень древний, обнесённый каменными стенами, и, безмолвный, стоит там сотни лет, собирая прохладную воду с гор.
Когда Лили заглядывала вглубь, у неё кружилась голова.
В конце концов, решили, что овчинка выделки не стоит, и разумнее всего оставить колодец в покое: строители накрыли его и забетонировали, настелили деревянный пол, и там стало абсолютно безопасно.
«Можно было бы положить стеклянную секцию, – предложил один рабочий. – Хвалились бы колодцем перед гостями».
«Спасибо большое, но я предпочитаю его спрятать, – ответила тогда мама. – Я беременна, дочка очень
