возразить посмею:
«Взгляни, читатель, на Восток:
Там тех, кто смог задать урок,
Который до того глубок,
Что суть другим и невдомёк,
Считают всех мудрее».
ГАНС ГЕКЛЕМАНН И ЕГО ВЕЗЕНИЕ
Но у Ганса Геклеманна ни везения, ни невезения не было. Куда оно делось, никто не знает, но что напрочь не было – это уж точно.
Он был беден, как дом призрения, но невезучим его назвать было нельзя, потому что, несмотря на бедность, еды всегда хватало, чтобы его жена, его семья и он сам были сыты. Все они работали с восхода до заката, но везение обходило его стороной, потому что ему не удавалось прикопить, как говорится, на чёрный день. У него хватало еды, чтобы не голодать, одежды, чтобы не мёрзнуть, так что безучастной судьба к нему не была. Но если ему от судьбы не перепадало ни везения, ни невезения, ни безучастия, то, может, с его везением что-то произошло?
У Ганса Геклеманна везения не было. Люди то и дело говорят, что нет у них везения, но это значит, что у них есть невезение, и поэтому они огорчаются. У всех, кроме Ганса Геклеманна, было или везение, или невезение; более того, своё везение или невезение каждый носит с собой, кто-то – в записных книжках, кто-то – под шляпой; у некоторых оно – на кончиках пальцев, у некоторых – под языком (это я про юристов). Моё сейчас сидит верхом на кончике моей ручки с пером, но оно прозрачнее воздуха, вот я его и не вижу; а что это, везение или невезение – ну, всё зависит от вашего, читатели, взгляда на мою работу.
Жену Ганса Геклеманна звали Катериной. Однажды вечером, когда Ганс вернулся домой и принёс денег ровно на то, чтобы им купить хлеба, и ни на полфартинга больше, Катерина решила с ним поговорить.
– Ганс, – сказала она, – у тебя нет везения.
– Нет, – подтвердил Ганс. И это, как я уже написал, была чистая правда.
– И что ты собираешься с этим делать? – спросила Катерина.
– Ничего. А с какой стати? – спросил Ганс.
– Если ничего не делать, капусты в кастрюле не прибавится, – заметила Катерина.
– Но и меньше не станет, – возразил Ганс.
– Послушай, Ганс, – сказала Катерина, – сходи-ка ты к старухе-ведунье, которая живёт в лесу, и потолкуй с ней об этом; кто знает, вдруг она тебе скажет, куда твоё везение подевалось.
– А вдруг я найду его, и это будет невезение? – спросил Ганс.
– И всё-таки, надо бы на него посмотреть, – сказала Катерина. – Если то, что ты увидишь, тебе не понравится, ты сможешь его оставить там, где найдёшь.
– Нет, – возразил Ганс, – если уж человек такое находит, оно должно остаться при нём.
Но хотя Ганс и говорил жене всё это, сам-то он решил сделать, как жена сказала, то есть пойти к старухе-ведунье в лес и с ней потолковать. Да, он спорил с Катериной, но спорил только затем, чтобы доказать ей, что он знает много, а она – мало. После того, как он ясно показал ей, что совет она дала плохой, он решил этому совету последовать. Многие мужчины поступают так же, как Ганс Геклеманн.
И вот на следующее утро, пока воздух был особенно свеж и погода – приятна, Ганс Геклеманн отправился к коттеджу старой ведуньи. Живые изгороди были сплошь покрыты белыми цветами, будто их припорошило снегом; из покрытых свежей зеленью ветвей раздавался голос кукушки, и отовсюду выглядывали сияющие лица мелких цветочков. «Не сомневаюсь, – сказал себе Ганс, – если я и найду что-нибудь в такой прекрасный день, это будет везение, а не наоборот».
Так что он подошёл к красному коттеджу на опушке леса, где жила ведунья, мудрая женщина, которая знала очень много и ещё кое-что. Ганс долго шаркал башмаками о камни при входе, пока подошвы не стали совсем чистые, потом постучал в дверь.
– Войди, – сказала ведунья.
Она была старуха странного вида, страннее не придумаешь. Кончик крючковатого носа спускался у неё к самому подбородку, который задирался, чтобы встретиться с носом; лицо у неё посерело от старости, а волосы были белы, как снег. На плечах у неё был длинный красный плащ, а на спинке кресла сидел чёрный кот.
– Ну, Ганс, чего ты хочешь, сынок? – спросила старуха.
– Я хочу найти своё везение, матушка, – отвечал Ганс.
– А где ты его потерял, сынок?
– Этого я не знаю, матушка, – отвечал Ганс.
На это старуха-ведунья очень глубокомысленным тоном сказала: «Хм», а Ганс больше ничего не сказал.
Через некоторое время она заговорила снова.
– Еды у вас хватает?
– О да, – сказал Ганс.
– А питья тоже хватает?
– Воды – сколько угодно, молока хватает впритык, пива – нет вовсе, – отвечал Ганс.
– А одежды хватает, чтобы прикрыться?
– О да!
– И вы не мёрзнете зимой?
– О нет.
– Тогда тебе лучше оставить всё как есть, – сказала она. – То, что ты найдёшь, счастья тебе не прибавит.
– Но денег в кармане прибавить может, – сказал Ганс.
– А может и отнять то хорошее, что у тебя есть.
– Всё равно, везение это или невезение, я хочу его найти, – возразил Ганс. – Если оно попадётся мне в руки, я уж что-нибудь хорошее из него вытряхну.
– Сомневаюсь я в этом, – отвечала старуха.
Тем не менее, она увидела, что Ганс заупрямился, и чем больше его уговариваешь, тем сильнее он будет упираться. Поэтому она поднялась с кресла, громко кряхтя, так как от старости с трудом сгибала и разгибала руки и ноги, и, доковыляв до кладовки в нише, достала оттуда книгу. Потом стала водить пальцем по странице, второй, третьей, пока не нашла нужную. А когда нашла, сказала:
– Сынок, ты потерял, что ищешь, три года назад, когда возвращался с ярмарки в Кнейтлингене. Ты сел на поваленный каменный крест на развилке дороги, и оно вывалилось у тебя из кармана вместе с серебряным шиллингом. Но это было твоё невезение, Ганс, поэтому святой крест, знак добра, его и не отпускает, всякая нечисть прилипает к кресту, как муха к маслу. И ещё скажу я тебе: когда злой дух вроде твоего прикасается к святому кресту, он становится видимым для всякого, кто захочет на него посмотреть. Так что отправляйся на эту развилку, и ты увидишь своё невезение, оно бегает по кресту взад-вперёд, но слезть с него не может. – С этими словами старуха захлопнула книгу. Потом встала с кресла и опять поплелась к нише. На этот раз она достала оттуда мешочек, сплетённый из шерсти чёрного козла. «Когда ты найдёшь своё невезение, сунь его в этот кошелёк, – сказала она, – из него-то никакой злой дух не выберется, если у тебя завязки хорошо затянуты. А теперь – ступай».
И вот Ганс сунул кошелёк в карман и отправился к поваленному каменному кресту на развилке дороги. Пришёл к нему и стал смотреть и туда и сюда, и так и эдак, но долгое время вообще ничего не видел. И вот наконец, когда он уже устал пялиться, он разглядел маленького чёрного жука, бегавшего по камню взад-вперёд. «Интересно, – сказал Ганс Геклеманн, – а вдруг это моё невезение и есть?»
И тут
