что костер погас, а сквозь ветви деревьев светит солнце.
Мы торопливо подобрались к лагерю грабителей, но, придя, увидели, что место опустело. Однако уйти далеко они не могли, потому что угли в костре были еще горячими, и Нукс, который шел по следу, как ищейка, сказал, что без труда пойдет за ними.
Однако прежде чем уйти, мы поискали еду и, к нашей радости, нашли за бревном банку с бобами и еще немного сухарей, которые очевидно оставил для нас Бри. Мы начали погоню, еще продолжая есть; Нукс без труда нашел след и шел по нему уверенно.
Был уже почти полдень, когда он неожиданно остановился.
Мы подошли к краю леса. Перед нами лежало плоскогорье без деревьев и кустов, а дальше за полосой камней уходило до горизонта голубое море.
– Мы пересекли остров! – воскликнул я.
– Только один конец острова, – поправил Нукс. – Залив, в котором стоит наш корабль, в полумиле отсюда.
Меня удивило, как проницательный островитянин мог это узнать, но я не усомнился в его словах. Мое внимание привлекли грабители, которые остановились на противоположном конце плоскогорья; даже с нашего места было видно, что тот конец образует высокий утес над океаном. В этом месте образовался небольшой мыс, и сразу за ним, но отделенный от него пропастью, отдельный каменный пик, как остров, с плоской поверхностью на уровне плоскогорья. Когда-то, должно быть, этот пик составлял часть плоскогорья, но какие то природные сотрясения оторвали его и отделили глубоким провалом.
Природа виновна еще в двух необычных обстоятельствах. Во-первых, на этом отдельном пике, где, казалось, вообще нет никакой почвы, в которой могли бы держаться корни, росли деревья, а именно три сосны. Хотя на основном плоскогорье не было ни одного дерева.
Вторым феноменом был огромный камень, весивший не менее тысячи тонн и лежащий на краю утеса; камень в положении непрочного равновесия. Казалось, стоит его посильнее толкнуть, и он упадет в пропасть под утесом. Камень треугольный по форме, его основание на утесе, а вершина выступает далеко, почти нависая над изолированным пиком, который я описал.
Когда я впервые увидел грабителей, они о чем-то оживленно разговаривали. Казалось, Даггетт что-то рассказывает им о большом камне, потому что он несколько раз показывал на него, а потом на пик. Остальные наклонялись над краем пропасти, смотрели в пропасть внизу, смотрели на треугольный камень и на изолированный пик, а потом отходили и качали головой.
Потом Даггетт, которого я всегда считал трусом, совершил, на мой взгляд, очень храбрый поступок. Он забрался на камень и на четвереньках пополз по нему. Когда он достиг середины, камень задрожал. Даггетт прополз еще немного дальше, и край камня приподнялся, и весь камень наклонился вперед. Даггетт прополз еще дальше, и конец камня под ним опустился на вершину пика и застыл. Доггетт спрыгнул, и качающийся камень, лишившись его тяжести, вернулся на место.
Старатели радостно закричали и больше не колебались. Следующим на камень забрался Бри, камень наклонился, и Бри благополучно переправился на пик. Один за другим на качающийся камень поднимались Хейс, Джадсон и Ларкин и вместе с тюками золота и продовольствия оказались на островке.
Мы не видели, что было с ними дальше, потому что их закрыл из вида большой камен, но было очевидно, что назад тем же путем вернуться они не смогут. Мы с Нуксом выбрались из своего убежища и подошли к выступающему в море мысу.
И тут, к своему удивлению, мы увидели, что плоская вершина пика пуста. Грабители, Бри и сокровища словно растворились в воздухе.
Со своего положения мы теперь отчетливо видели пик, на сто футов возвышающийся над морем, как гигантский обелиск с плоским верхом, стоящий на страже над одиноким морем. Какая-то древняя судорога природы, вроде землетрясения или удара молнии, отколола это кусок от основного материка, потому что очертания щели, разделяющей их и доходящей до самого песка на берегу, с обеих сторон были почти точно одинаковыми. Но что создало качающийся камень и поместило его так, что он создает своеобразный, хотя и очень опасный мост? Несомненно, еще один каприз природы, потому что руки смертных не могли переместить такую огромную тяжесть.
Была решена и проблема загадочного исчезновения грабителей, потому что, глядя через край, мы увидели, как они медленно спускаются по скале. Природный карниз шириной от одного до трех футов шел с вершины до дна, кружа вокруг пика с регулярностью штопора. Конечно, головокружительная тропа, я не удивлялся, видя, что люди цепляются за поверхность скалы, ползя по извилистому карнизу, но Даггетт, который, очевидно, хорошо знал это место, бесстрашно вел их, и остальные следовали за ним, таща тюки с золотом. Я ожидал, что кто-нибудь из них в любую минуту упадет, но ничего не произошло, и вскоре они повернули за скалу и стали не видны.
Я гадал, увижу ли их снова и разумно ли высовываться со своего наблюдательного пункта, но пока я раздумывал об этом, снова стал виден Даггетт, выйдя из-за скалы. Он на две трети спустился к песку и шел по карнизу, который стал немного шире. Я увидел, как он неожиданно остановился и исчез в самой скале – по крайней мере так казалось с моего места. Вслед за ним один за другим появились остальные, и скала поглотила их вместе с их ношей. Для нас наступил период томительного ожидания.
Мы с Нуксом пересчитали беглецов и увидели, что все, включая Бри, благополучно спустились. Но что стало с ними теперь, оставалось загадкой.
– Что нам делать, Нукс? – спросил я в сомнении. – Отсюда больше ничего не видно.
Островитянин, в глазах которого было странное выражение, вместе со мной подполз ближе к краю у качающегося камня, откуда лучше видно, и мы вместе всматривались в пропасть. Здесь неожиданное исчезновение грабителей разъяснилось, потому что с нового места мы увидели черное пятно на поверхности камня, мимо которого проходит карниз; очевидно, это вход в пещеру, в которой исчезли люди.
– Сейчас мы можем только ждать, пока они выйдут, – сказал я со вздохом сожаления. – Было бы глупо идти туда за ними.
Нукс одобрительно кивнул, и мы продолжали лежать на животе, так что наши глаза были выше края обрыва, и в таком положении мы терпеливо ждали.
Люди появились только через час. Вначале мы услышали звуки голосов. Головорезы о чем-то спорили. Это был первый признак, что они выходят наружу. Потом появились Ларкин и Даггетт, потом на узкий карниз вышли остальные, и
