class="v">Принесли-то они грамотку тотарьскую,
Говорят-то они князю Владимиру
Все не руським язы́ком-то, своим они:
155 «Получай-ко, князь Владимир, скору грамотку
Ай от нашого царя, царя от Каина,
Шьчо от Каина-царя да всё Кали́новича».
Тут как стали скоро росьпецятывать;
Как по ихней-то всё пало по уц́ести:
160 На ту пору-ту приехал тут Олёшенька всё ис циста́ поля,
Попроведать-то приехал всё от князя со кнегиною.
Он ведь брал-то скоро грамотку росматривал,
Он россматривал грамотку-ту, всё ведь он процитывал.
Ишше всё-то у тотарина написано:
165 «Мы зайдем-то ведь мы завтра в кра́сён Киев-град,
В кра́сён Киев мы град ко князю ко Владимеру;
Мы не будём у его отсекать да буйной го́ловы,
Мы ведь будём ёго муцить-то мы муками:
У жива́ да мы ведь кожу-ту сьдирать будём;
170 Опраксею-ту мы Королевисьню мы с собой возьмём».
Они стали-то цитать, да все заплакали.
Говорит-то князь Владимир таковы слова:
«Уж вы вой еси, тотарява поганыя!
Вы мне дайте-ко мне строку, да трои́ мне сутоцьки:
175 Отслужить-то мне обедьни со молебнами,
Со молебнами мне да с панафидами». —
«Не даи́м-то тибе строку́ да на три де́ницька».
Тут заплакало-то нашо-то да солнышко,
Да по имени наш да всё Владимир-князь:
180 «У мня вси теперь в розьезди вси бога́тыри;
Теперь некому стоять будёт за веру православную,
Православну-ту веру, за Божьи́ ц́ерькви,
За Божьи́-ти за ц́ерьквы, за золоты кресты,
За золоты-ти кресты-ти стоеть, за князя, за кнегину-ту!»
185 Говорит тут Опраксея таковы реци:
«Уж ты гой еси, ты красно моё солнышко,
Ишше князь ты всё Владимир стольне-киевской!
Уж ты дай-ко росказать, мне всё поведай-то; [105]
Я ноц́е́сь мало спала, да много во сни видяла:
190 Как Илья-та ведь у нас будто живёхонёк,
Как живёхонёк у нас он, здоровёхонёк».
Говорит-то князь Владимир таковы слова:
«Кабы был у нас Илья кабы живёхонёк,
Не боелись бы собаки царя Каина,
195 Не розорил бы у нас да красна града Киева,
Не погубил бы у нас да всё Божьи́х ц́ерквей,
Не убил бы тогда миня, князя Владимера,
Он не вырубил тогда бы всё со старого до малого!»
Говорила Опраксея-Королевисьня:
200 «Я скажу-ту всё тибе, правду поведаю:
Занапрасно посадил ты Илью Мурамця;
Сохранила я ёго от сьмерти от голодныя;
Я поила-то ёго, корьмила всё любы́м куском
Я тайком-то от тибя тольки, Владимир-князь.
205 Ты просьтишь ли теперь миня в такой вины?» —
«Тебя Бох просьтит, всё Опраксея-Королевисьня!
Да пойдём-ко мы Илью звать, ниско кланитц́е».
Ай приходят в пешеры-ти спасёныя;
Ему кланеитц́е князь Владимир-от ниско́й поклон:
210 «Ты просьти миня, старая стариньшина,
Уж ты славной мой казак да Илья Мурамець,
Илья Мурамець да сын Ивановиць,
Ты просьти, прости миня всё виноватого!»
Говорил-то тут Илья, да Илья Мурамець:
215 «Тибя Бох простит, да красно нашо солнышко,
Тибя Бох простит, да всё Владимир-князь!
Не своим-то ты умом да дело здумал делати:
Насказали-то тебе бояра кособрюхия».
Он ведь скоро выходит ис по́дкопо́в — пеше́р спасёныих.
220 А служили всё обедьни-то да со молебнами,
Со молебныма всё с панафидами
Шьчо во тих ли во Божьи́х ц́ерквах соборныих,
Во соборных ц́ерквах да богомольныих,
Шьчо у тих ли у попов, отц́ей соборныих;
225 Ай приходят во полаты из Божьё́й ц́ерквы;
Он садит-то всё Илью да всё за дубовой стол,
Наливает ему цяроцьку всё зелена́ вина,
Зелена́-та вина цяру полтора ведра;
Он ишше́-то наливает пива пьяного,
230 Пива пьяного ему да полтора ведра;
Он ишшё-то наливает мёду сладкого,
Мёду сладкого он да полтора ведра.
Ишше стал-то тут Илья всё поговаривать;
Шшвелились у ёго всё могуци́ плеци,
235 Розыгралась-то в им силушка великая,
Всё вели́ка-та сила богатырьская;
Он ведь скоро ведь стават всё на резвы́ ноги.
Он ведь скоро тут выходит всё из-за дубова́ стола;
Он молилсэ-то всё тут Богу-Господу,
240 Всё царици-то небесной, Божьёй Матери,
Благословлялсэ всё у князя со кнегиною;
Он как скоро выходил сам на широкой двор,
Говорил скоро́ таки да реци горькия,
Реци горьки говорил да всё обидилсэ:
245 «Тебе Бох тебе судья, ты нашо красно солнышко,
Красно солнышко, Владимир славной киевськой!
Розлуцил ты всё миня да со добры́м конём,
Со добры́м миня конём всё с Вороне́юшком!»
Ай выходит на широ́ку сьветлу улоцьку;
250 Он понёс только в руках одну востру́ саблю,
Он ишше́ понёс в руках всё палицю свою цяжолую,
Он цяжолу-ту палицю всё сорока пудов;
Он ишше́ же он понёс копьё всё брузаменьское.
Недалёко отошел от города от Киева:
255 Тут бежит-то всё ёго, да бежит добрый конь,
Бежит доброй ёго конь всё Воронеюшко;
Обнимат своёго ножками любимого хозяина,
Говорит своим язы́ком ц́еловеческим:
«Я ходил-то, всё я бегал по зелены́м лужкам,
260 Всё я кушал-то траву, траву шолко́вую,
Уж я пил-то всё свежу воду ключо́вую;
Я не мог забыть любимого хозяина,
Я своёго-то всё старую старыньшину,
Я того ли всё Илью да Илью Мурамця,
265 Илью Мурамця, я сына Ивановича.
Во сего́дёшной-он мне да во денёц́ек-от
Приоткрылась мне дорожка токо к Киеву».
Тут садилсэ доброй молодець всё на добра коня;
Он поехал во те ли сц́епны́ леса Саратовы,
270 Ись тёмны́х ись тех лесов всё на круту гору́,
Шьчо на ту-то на круту гору́ на Арависькую,
Арависькую на го́ру на укатисту.
Выежал-то тут Илья, да Илья Мурамець,
Посмотрял с етой горы во трубоцьку подзорную;
275 Хоть-то думат доброй молодець, роздумыват:
«Этой силы на добро́м кони́ мне-ка будёт не о́бъехать,
Как серу́-ту всё волку́ будёт не о́бежать».
Помолилсэ на восток всё Богу-Господу
Он во ту ли во востоцьню всё в стороноцьку,
280
