href="ch2-754.xhtml#id57" class="a">[754]
Британские и американские журналисты выражались поскромнее, но на похвалы также не скупились. «Нечто сенсационное произошло на Гран-при По, где состоялась первая гонка по новой формуле, – писали в Motor. – Delahaye имеет полное право гордиться своей двенадцатицилиндровой машиной, которая в руках первоклассного гонщика, каковым бесспорно является Дрейфус, в честной борьбе побила Mercedes». [755]
В отчете о гонке в Motorsport говорилось: «Первую гонку по новой формуле выиграла машина с двигателем 4,5 л без наддува – вопреки прогнозам большинства и к вящей радости тысяч французов, высыпавших с трибун через дорогу поздравлять своего соотечественника – стойкого, хладнокровного и непоколебимого Рене Дрейфуса». [756]
В Hôtel de France выездная бригада пресс-службы Daimler-Benz во главе с Курдорфером до поздней ночи трудилась над обертыванием постыдного поражения в фантик «правильной» интерпретации. Для достижения этого эффекта они, во-первых, принизили значимость Гран-при По, раз за разом подчеркивая, что это была всего лишь «генеральная репетиция» гонок по новой формуле перед открытием «настоящего» [757] гоночного сезона, и одновременно упирая на то, что быстрейший круг так или иначе остался за W154, а победа была упущена лишь по причине малой емкости топливного бака и, как следствие, потери времени на дозаправке. [758]
Немецкие газеты исправно воспроизводили основные тезисы пресс-релизов концерна: «серебряная стрела» – «безупречная машина»; Гран-при По – «гонка регионального значения»; команда Mercedes полностью уверена в победе на предстоящих важнейших стартах сезона. Однако же никакими пропагандистскими усилиями невозможно было изгладить ни сам факт победы Delahaye, ни то, что одержана она была «за явным преимуществом». [759] В частных беседах, однако, ни Нойбауэр, ни Руди своего поражения не признавали. Из всей команды Mercedes лишь их английский гонщик Ричард Симэн не постеснялся назвать вещи своими именами: «Опозорились». [760] Да еще Ганс и Паула Штук поздравили Рене телеграммой в одно слово: “Phantastique! [761]” [762]
Через две недели Рене выиграл и вторую подряд гонку Гран-при среди машин новой формулы. На тридцати трех кругах длиной по 9,8 км каждый на трассе к западу от ирландского Корка соревноваться ему оказалось, по сути, не с кем [763], кроме горячих брызг масла из-под прохудившейся манжеты рычага коробки передач. Так что из радостей от этой победы Рене запомнились разве что сход подрастерявшего самоуверенность Жан-Пьера Вимилля на Bugatti да упорство вдруг напомнившего о себе сиамского принца Биры, сумевшего на Maserati финишировать в полукруге позади Рене. Ни единого немца и не единой немецкой машины на трассе не было. [764]
Старт сезона команда Écurie Bleue выдала просто блестящий. «Первый год новой формулы Гран-при, – писали в Autocar. – И что мы видим? Две гонки – две победы у Франции и Delahaye!» [765]
Жан Франсуа обещал в скором времени завершить новую одноместную Delahaye 155, которая превзойдет 145-ую по всем основным характеристикам. Люси Шелл взяла на работу и придала в помощь ему двух многоопытных инженеров-моторостроителей из числа наводнивших Францию после аншлюса и последовавших погромов еврейских беженцев из Австрии, чтобы те выжали из их V12 еще больше лошадиных сил, пока главный конструктор достраивает новое шасси. [766]
Также Люси бомбардировала редакции спортивных изданий то саркастическими, то гневными письмами с вопросом, сколько тысяч франков в месяц им нужно от нее еще под видом оплаты рекламных объявлений, чтобы они прекратили, наконец, передергивать факты и начали называть вещи своими именами. «У нас тут создается впечатление, – писала Люси, – будто Écurie Bleue и Delahaye – суть одно и то же. Но это же не так! Моя конюшня представляет Delahaye, но находится в моей полной личной собственности и является во всех отношениях независимой [от Delahaye] командой». В этой связи она убедительно просила редакции впредь воздерживаться от формулировок наподобие «команда Delahaye», а называть ее, как есть, например, «Écurie Bleue Люси Шелл». [767]
И вот на фоне всего этого стало известно о решении конкурсной комиссии Fonds de Course присудить всю годовую субсидию целиком фирме Talbot-L ago. Мсье Шарля чуть удар не хватил, а Люси просто пришла в бешенство – и объявила в ответ бойкот предстоящему Гран-при Франции, отозвав заявку на участие в нем своих прославленных теперь Delahaye 145. «Прошу учесть также, – написала она в открытом письме в адрес ACF, – что единственным заинтересованным лицом, располагающим полномочиями отменить это решение, являюсь лично я». Никто иной как она с боем пробила машинам французского производства дорогу обратно к вершинам Гран-при, вернув их в игру, и в знак признания ее заслуг ей хотелось всего лишь доверия и поддержки со стороны ACF. Увы, ни того, ни другого она не получила, но ее достижения по-всякому останутся при ней. [768]
После Корка настал черед Гран-при Триполи. Там Рене одного тренировочного круга вокруг лимана Меллаха хватило для того, чтобы окончательно убедиться в том, что ему и так было понятно: на трассе, состоящей из одних лишь длинных прямых и плавных виражей, ему нечего противопоставить немцам с их двигателями чуть ли не на 200 л. с. мощнее, чем у его Delahaye. В итоге трио гонщиков команды Mercedes в полном составе взошло там на подиум, а Рене и вовсе финишировал всего седьмым из-за перегрева двигателя его 145-й, который там едва не загорелся среди раскаленных дюн. [769]
После этого до самого конца сезона 1938 года Mercedes так и продолжал доминировать на гоночных трассах. Лишь усилиями новобранца Нуволари команда Auto Union сумела выиграть Гран-при Италии и завершавшее сезон британское Гран-при Донингтона. Во всех остальных значимых гонках, включая Гран-при Франции, Германии и Швейцарии, шедших в зачет Чемпионата Европы, победа осталась за Mercedes.
Одноместная Delahaye 155 ожиданий не оправдала, и Рене с Écurie Bleue больше ни разу так и не выстрелили против более мощных благодаря турбонаддуву машин Mercedes и Auto Union. Однако два Гран-при, выигранных им на старте сезона, сделали Delahaye 145 единственной машиной не германского происхождения, побеждавшей в предвоенных гонках формулы 3,0/4,5 л, а в сумме с четвертым местом на Mille Miglia и первым в заезде на Ла-Тюрби принесли Рене титул чемпиона Франции по автогонкам 1938 года. Но, конечно же, победа в По стала венцом его гоночной карьеры, а главное – исполнением намерения Люси и самого Рене нанести сокрушительный удар по мифу о непобедимости «серебряных стрел».
Символическое значение той победы было понятно далеко не только Рене, но и всему миру. Джон Вайц на всю жизнь запомнил, как он в ранней юности внимал в
