Странно. Это недобрый знак, что должно произойти что-то еще. Меня все-таки отдадут на съедение львам? Мы все остановились перед восьмиугольным зданием. Понятия не имею, что там, но… О… Я только сейчас заметил фреску на стенах.
Огромные. Гребаные. Пауки.
Я даже не берусь описать охвативший меня внезапно ужас. Я точно знаю, что сейчас будет. Ну, неточно, конечно, но там наверняка будут восемь ног, а я думаю, все уже поняли, что именно эти существа – моя самая нелюбимая вещь в мире.
Буквально на прошлой неделе в Уэльсе (через минуту я вернусь в Новую Зеландию) я обнаружил огромного паука в своей спальне, перед тем, как лечь, спать. Я здесь каждую ночь проверяю пауков. У меня в каждой комнате заготовлены пинтовый стакан и картонка, чтобы изловить любого паука, с которым я столкнусь. Убивать я их не стану, но они точно не останутся в доме. Так вот, он был там, сидел вверх ногами на потолке спальни. У меня довольно высокие потолки, так что я не смог как следует дотянуться до него, и каким-то образом он упал или запрыгнул за комод. Я выдвинул все ящики и поломал их, когда вышвыривал из спальни в поисках этого паука. Знаете что, я лучше без ящиков в спальне обойдусь. Никакой мебели, если она укрывает пауков! Я выкинул все. Паука так и не нашел. Так вот, я спал в другой комнате. Не в первый раз и точно не в последний.
Короче говоря, я трясусь от страха. Я нервно ерзаю перед камерой, предлагаю Дрю протереть мокрый от дождя объектив, готов пуститься в бегство. Я правда хочу убежать! Последняя вещь на свете, которую я хочу сделать, это зайти в эту дверь. Через этот шлюз. Да, шлюз! Единственная возможная причина сооружать в подобном здании такой вход – сделать невозможной даже мысль, что что-то может ОТТУДА сбежать СЮДА. Они так чудовищны и ужасны, волосаты, ядовиты… Да что я ТАМ вообще забыл? Ну кто ТУДА в здравом уме пойдет? Мой нарастающий страх подсказывает мне, что они там свободно ползают, плетут паутину и ждут, когда неосторожные путешественники рискнут забраться в их логово. И как только я войду, они все прыгнут мне на лицо и укусят меня.
Конечно, они не на свободе. И не прыгают. Я неловко ковыляю из шлюза в это помещение. Пауки (всего несколько штук, как я понимаю) все сидят по маленьким ящикам, но я не испытываю должного облегчения. Я знаю, что в любом случае придется подойти близко к каждому. Дэйв, служащий, занимающийся пауками, подводит меня к столу и стулу около пересекающей комнату витрины. На ней в стеклянном террариуме сидит огромный тарантул. ОГРОМНЫЙ. Размером с блюдце. Просто сидит на стеклянной поверхности, нарушая закон гравитации, как они это обычно делают.
– Он кусается?
– Редко.
Редко. Значит, кусается. Может укусить. Укусит. Я стану тем единственным человеком, кого он укусил. Дэйв открывает дверцу террариума, где он притаился, чтобы на меня наброситься.
– А бегает она быстро? – спрашиваю я тревожно.
Я не сомневаюсь, что это она. Самки пауков агрессивней, насколько я знаю. Это всем известно.
– Она не должна сбежать, – пытается успокоить меня Дейв.
– Не должна, но может?
– Э-э-э… Если захочет, может.
У меня перед глазами проносится сцена, в которой это чудовище кидается вверх по моей руке и впивается клыками мне в лицо.
– Если она сбежит, я…
Я хочу сказать, что, наверно, в панике выломаю дверь, чтобы убежать.
– Я тебя спасу.
Дэйв, ты мой герой! Хотя, ясное дело, он больше беспокоится о спасении своего паука, чем меня. Дэйв сажает ее к себе на руку и несет к столу. Я отшатываюсь, но не могу отвести взгляд от паука. По его приказу кладу потную руку на стол ладонью вниз.
– Я отпущу ее тебе на руку и положу свою руку с другой стороны, так что она просто перейдет по твоей руке.
Мне придется это сделать. Я уже не могу отвертеться. То есть я мог бы. Но все равно придется это сделать. Это есть в списке. Вот и весь сказ. Если я откажусь сейчас или откажусь от любого другого задания, которое не захочу выполнять, это будет значить только то, что мне придется вернуться в конец путешествия, чтобы выполнить штук двадцать самых жутких заданий. И это доведет меня до инфаркта. Я должен это сделать. Каждая клеточка моего тела кричит мне, что это неправильно. Но я должен это сделать.
Ее лапки прикасаются к тыльной стороне моей ладони. Ее волосатые лапки на мне. Я в страхе издаю жалкий стон. Я, правда, надеялся, что испугаюсь не так сильно. Я нормально переношу маленьких паучков. Они такие маленькие, что их и пауками-то не назовешь. Я пытался убедить себя, что тарантулы, наоборот, слишком большие, чтобы считаться пауками. Не то что домашние пауки у меня в Уэльсе. Эти слишком большие, чтобы их бояться. Но нет. Я парализован страхом.
Она на мне. Сидит у меня на запястье. Она тяжелее, чем я думал. Ужасно тяжелая и ужасно волосатая. Каждая лапка движется с собственной точной и пугающей целью. О чем она думает?
– Хочешь, я ее сниму и посажу тебе на ладонь?
– Да, хорошо, – быстро отвечаю я с нервозным смешком.
Я совершенно не хочу, чтобы она сидела у меня на ладони, нет, спасибо. Я просто хочу, чтобы ее убрали. Это безумие. Он берет ее в ладони, а я с тревогой переворачиваю руки ладонями вверх, потом подставляю их ее коренастым лапкам. Она сидит у меня в горсти.
– Молодец, – тихо произносит Дэйв.
Он такой спокойный! Чудак.
– Ей очень нравится, – говорит. – Для нее мы как бревна или камни. Среда ее обитания.
– Просто потное дрожащее бревно! – я пытаюсь найти в этой ситуации и моей парализующей фобии что-то смешное. Уверен, что она нападет через секунду.
– Ой, а я ведь только что выкурил сигарету! – поспешно говорю я, пугаясь от мысли, что незнакомый запах может спровоцировать жестокое нападение.
– Ничего страшного, – улыбается Дэйв.
– Еще я ел морковный торт. У меня, наверно, осталось несколько крошек на руке.
– А-а, морковный торт.
Что? Что не так с морковным тортом?
– Известно, что это приводит их в ярость.
Я знаю, что он шутит, но ведь это может быть правдой. Но прямо сейчас мне совсем не до смеха. Я чувствую ее вес, ее силу, ее волосики. Ее ноги мягко касаются меня, я не могу оторвать взгляд от ее огромного, похожего на пузырь живота
