Что же случилось? 27 августа в Петербурге заседал военный совет, вынесший решение об отступлении Апраксина, ввиду того что снабжение русской армии при ее дальнейшем продвижении вперед невозможно и армия обречена на голодную смерть. Сжигать же за собой деревни Апраксин вынужден был потому, что враг двигался за ним по пятам и хотел заставить его принять бой. Обо всем этом в Вене и Париже было известно очень мало. Елизавета 8 сентября при выходе из церкви упала в обморок, ей пришлось пустить кровь на площади в присутствии многочисленной толпы сошедшегося из окрестных деревень народа, и она на несколько дней потеряла способность речи.
Связь между тяжелым припадком императрицы и отступлением Апраксина кажется очевидной. За границей известно, что Петр определенно друг Фридриха и что Екатерина находится под влиянием Вильямса. Там предполагалось, что Апраксину дано было знать о близящейся смерти Елизаветы и что он поспешил обратно к другой границе, чтобы подчиниться политике Петра или – и это представляется еще более правдоподобным – чтобы поставить своих солдат в распоряжение Екатерины, если они ей понадобятся в ее борьбе за власть.
Екатерина сначала и представления не имеет об этих предположениях. Когда же она узнает об отступлении Апраксина и замечает, какое угнетающее впечатление это на всех производит, она отправляет ему письмо и заклинает его именем Бога продолжать наступление. На это письмо она не получает никакого ответа: в Петербурге принято решение принести Апраксина в жертву недовольству союзников. Его смещают с поста главнокомандующего, арестуют в Риге и против него возбуждается следствие. На его место назначается генерал Фермер.
Второй жертвой является Вильяме. Правда, его связь с Фридрихом не доказана, но она подозревается, и это подозрение подкрепляется фактом его дружбы с Екатериной. В октябре 1757 года Георгу дают знать, что его представитель в России не представляется более желанным и в конце октября Вильяме покидает Петербург, уступая место новому послу, графу Кейту. По прибытии в Лондон Вильяме предъявляет собственноручное письмо Екатерины, в котором значится:
"Я использую всякую возможность, которая тому представится, чтобы побудить Россию к заключению дружеского союза с Англией, в каковом усматриваю истинные интересы моей страны. Я буду неизменно во всех тех случаях, где сочту это необходимым для блага Европы и в особенности России, оказывать Англии преимущество перед нашим общим врагом – Францией, величие которой является позором для России".
Это письмо написано в исполненном сознания своего достоинства тоне повелительницы, имеющей свою собственную политическую программу и нисколько не сомневающейся в том, что недалек тот момент, когда она будет обладать властью, чтобы осуществить свою программу.
Ее сознание своей силы достигло полного развития, и она готова вступать в борьбу с целым светом. Она снова в интересном положении и на этот раз никто решительно не сомневается в том, кто отец ребенка. Не сомневается на этот счет и Петр. Он сам имеет ряд интрижек с певичками, фрейлинами и одну прочную любовную связь с племянницей вице-канцлера Воронцова. К Понятовскому он относится превосходно и лично имеет беседу с австрийским послом Эстергази, чтобы положить конец постоянным интригам против польского посланника. Но так как он по своей природе чрезвычайно нескромен, а к тому же часто пьян и зол на свою супругу совсем из других соображений, то как-то возглашает за столом перед собравшимися гостями: "Черт его знает, откуда берутся эти беременности моей жены. Я, право, не знаю, взять ли мне на себя ответственность за этого ребенка".
Лев Нарышкин, один из свидетелей этой сцены, озабочен и спешит к Екатерине.
– Вы дурни, – говорит она спокойно, – ступайте сейчас к великому князю и потребуйте, чтобы он присягнул в том, что он не спал со своей женой. Да скажите ему, что если он принесет эту присягу, то вы немедленно отправитесь к Александру Шувалову и сообщите ему об этом.
Вопрос о том, мог ли бы Петр по доброй воле принести эти присягу, – остается открытым. Во всяком случае, он не имеет ни малейшего желания впутываться в неприятности.
– Ступайте ко всем чертям и не говорите со мною больше на эту тему, – заявляет он посланцам Екатерины.
Со стороны Петра ей не угрожает никакая опасность. Но вот французы не перестают настаивать на удалении беспокоящего их польского посланника. Когда Екатерина узнает, что граф Брюль получил предписание отозвать Понятовского, она пишет Бестужеву: "Я знаю, что граф Брюль послушался бы нас даже в том случае, если бы все потребовали от него, чтобы он отказался от хлеба насущного. Если вы только будете действовать так, как я того желаю, то никто не осмелится воспротивиться вашей воле".
Сознание своей силы растет у Екатерины по мере того, как ухудшается здоровье Елизаветы. Она не колеблясь пускает в ход всю свою силу, чтобы сохранить своего возлюбленного и одерживает во второй раз победу. Понятовский остается. Но струна натянута до последних пределов.
В декабре Екатерина разрешается от бремени девочкой. Вторые роды значительно отличаются от первых. Правда, и дочка немедленно по появлении на свет Божий отбирается от матери и уносится к императрице, но на этот раз Екатерина подготовлена к этому, не испытывает почти никакого горя, ее материнское чувство раз навсегда заглушено. Правда, и на этот раз никто не заботится о роженице, двор устраивает без нее роскошные празднества, великий князь напивается без нее со своими собутыльниками, но теперь она сама заботится о своем развлечении, и самый характер этих развлечений свидетельствует о том, что она чувствует себя совершенно уверенной.
Под тем предлогом, будто она мерзнет, она распоряжается, чтобы у ее постели поставили несколько ширм, так что образуется нечто вроде потайного кабинета, из которого имеется выход в переднюю и который может быть по желанию отделен от кровати портьерой. В этом кабинете стоят несколько стульев и столиков, а также удобная кушетка, и когда отделяющая его от постели портьера отдергивается, то роженица оказывается окруженной веселым обществом гостей, вошедших со стороны передней. Если же портьера опускается, то роженица изолирована. Как-то вечером во время оживленной беседы раздается стук в дверь. Это стучит самый опасный из врагов Екатерины – Александр Шувалов, которого она называет не иначе как великим инквизитором. Все сходит прекрасно: компания за портьерой не издает ни звука, и "великий инквизитор" после продолжительной беседы с Екатериной удаляется в полном убеждении, что она совершенно одна. Удавшаяся шутка приводит всех в восторг, теперь они хотят закусить и выпить. Екатерина звонит прислуге и велит принести ужин, не меньше шести разных блюд, так как она-де умирает с голоду. Ее приказание точно исполняется, и час спустя изумленные лакеи убирают все шесть опустевших блюд.
