Москве, и сообщил о том, что подал заявление об уходе на пенсию. Не совсем была понятна причина того, почему он сказал об этом с некоторым чувством удовлетворения, даже с некоторой гордостью. Потому что раньше он говорил, что поработает до 75 лет и уйдет после этого. А до этого срока оставался еще год. Тем более в том году он был вновь избран членом Политбюро.
Но позже выяснилось, что Кунаев заходил к Горбачёву с предложением освободить Назарбаева от должности Председателя Совета Министров (он не мог самолично решить это, требовалось разрешение Москвы), если можно, перевести на зарубежную работу по линии Министерства иностранных дел. А тот в свою очередь сказал, что на самого Кунаева поступило много жалоб из Казахстана, что секретари Центрального комитета не удовлетворены работой первого секретаря, что при необходимости можно пригласить всех в Кремль и провести откровенный разговор. Тогда Кунаев отвечает: «Нет необходимости. Я уйду сам».
Дальнейшее развитие сюжета и вовсе запутанное.
В своих мемуарах «О моем времени» Д. А. Кунаев пишет: «Он принял заявление и сказал, что поддерживает мою просьбу. Вопрос вынесет на рассмотрение Политбюро.
В конце разговора спросил М. Горбачёва о том, кто будет секретарем вместо меня. Он ответил: “Позвольте это решить нам самим”. Затем мы попрощались, и я уехал в Алма-Ату».
То есть ясно одно: Кунаев на свое место никого не предлагал, только спросил, кто будет, и все. Так он пишет сам.
В двухтомных мемуарах Горбачёва «Жизнь и реформы» об этом говорится несколько по-другому. Когда речь зашла о преемнике, Кунаев не называет ничье имя. Более того, как пишет Горбачёв, Кунаев предложил назначить руководителем Казахстана русского человека…
«Михаил Сергеевич, – сказал он, – сейчас некого ставить, тем более из местных казахов. В этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский.
Думаю, с его стороны это был продуманный шаг, рассчитанный прежде всего на то, чтобы не допустить избрания Назарбаева. Их отношения предельно обострились, хотя в прошлом Кунаев относился к нему покровительственно».
Ладно, скажем, Горбачёв – тот человек, слова которого нуждаются в свидетелях. Может, Динмухамед Ахмедович не говорил даже именно так в отношении отсутствия из своего народа представителя, способного руководить республикой. Отсюда ясно, что, уходя с работы, когда уже терять было нечего, он ничего не ответил на слова «Позвольте это решить нам самим» и молча вышел из кабинета. Да, Кунаев ограничился лишь тем, что задал вопрос, кого Москва направит вместо него. В его мемуарах приводятся только такие слова Горбачёва: «Решение этого вопроса оставьте нам. В республику будет рекомендован и направлен хороший коммунист».
Этот момент очень трудно поддается пониманию. Удивляет поведение человека, повидавшего в жизни много и положительного, и отрицательного, и взлетов, и падений, человека умного, который в ответственный момент оказался во власти негативных эмоций, его неспособность, бессилие перебороть личную обиду. Понятно, что он не собирался меня рекомендовать. Поскольку был в обиде на меня. Получается, столько лет возглавляя Казахстан, он не смог воспитать ни одного достойного руководителя?
Помнится, приехав из Москвы, Кунаев собрал в кабинете членов бюро. Рассказал о произошедшем. Сообщил о беседе с Горбачёвым, о том, что подал заявление об уходе в отставку. И замолчал. Все мы ждем, что он скажет дальше. А он говорит: «Никто из вас не будет избран вместо меня. Первым секретарем станет русский». И он внимательно посмотрел на нас, особенно на меня. Или мне так показалось? В конце концов его слова сбылись. Это привело к приходу к руководству совершенно чужого, случайного человека, к унижению нашего национального достоинства и попытке сломить нас.
Следующая глава моей книги посвящается тем событиям.
Имя им – Желтоксан.
Заботишься о нации – значит, националист
«Мы с Камалом Сейтжанулы обменялись мнениями по этому поводу.
– Это очень опасно, хоть бы не обвинили его в национализме, – сказал я.
Но все прошло спокойно, программа была принята в Центральном комитете Компартии Казахстана. Работа началась».
Это писал видный писатель Аким Тарази. Камал Сейтжанулы – известный публицист, государственный деятель Камал Смаилов. Чуть выше в том тексте есть такая фраза: «В один из дней я прочитал, что Назарбаев опубликовал программу создания условий для развития тридцати отсталых районов Казахстана». Разве не удивительно это? Новый глава правительства приступает к работе и сразу дает задание сделать анализ по республике. Определяет, где положение лучше, а где неважно. Затем поручает отобрать 30 районов, где наблюдается самое тяжелое положение. Решает, что в первую очередь необходимо улучшить положение именно тех районов. Заставляет уделять им больше внимания. И все. Где тут можно узреть национализм? Оказывается, можно. «Мы знаем, что население этих тридцати районов составляют исключительно казахи. Это были самые отдаленные степные районы», – говорит писатель. Вот в чем проблема! Если по велению главы правительства принимается программа, посвященная развитию самых отсталых в стране районов, и поскольку население этих районов были казахи, то, получается, вполне можно оказаться националистом! Если заботишься о нации – значит, ты националист… Мы вышли именно из такого общества.
Руководство Советского Союза сразу приступило к осуществлению политики перестройки, не создав конкретную программу возрождения страны. В своем интервью знаменитому американскому режиссеру Оливеру Стоуну Владимир Путин говорил: «Было понятно, видимо, и для Горбачёва, и для тех, кто его окружал, что страна нуждалась в переменах. Но сегодня я могу с полной уверенностью сказать, что они не понимали, какие нужны перемены и как их добиться». Конечно, это небольшая вина – не понимать, как добиться поставленной цели. Самое критичное в оценке Путина – «они не понимали, какие нужны перемены». На самом деле было так. Это как у Сенеки: «Когда корабль не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным». Отсутствие конкретного видения перестройки особенно негативно отразилось на межнациональных отношениях. Можно только удивляться тому, как остался вне внимания инициаторов перестройки этот наиболее важный для многонационального государства вопрос. А межнациональные отношения в таком федеральном государстве, как СССР, требовали особого внимания, самого глубокого анализа. В этом деле даже у самой правящей партии не было четкой определенности и единогласия.
Некоторые критики своего родного государства договариваются до того, что независимость якобы сама свалилась нам в руки. Утверждают, что после распада СССР мы автоматически стали независимыми. Но для доказательства того, что многовековая борьба нашего народа на пути к независимости продолжалась буквально до вчерашних дней, я хочу рассказать, как в морозном декабре 1986
