года молодежь вышла на площадь Алматы именно с требованием предоставления независимости родному Казахстану.
Да, в дни Желтоксана Алматы продемонстрировал на весь мир, как разлетелась пеплом по ветру социалистическая доктрина решения национального вопроса. Сегодня мы должны четко понимать, что недолог век любой доктрины, основанной на приоритетности классового сознания перед национальным сознанием. ХХ век окончательно свел на нет один из коренных принципов марксизма о том, что классовый характер стоит выше национального характера. Многие набившие оскомину мифы вплоть до возвышения над «советским народом» некоего исключительного «старшего брата» с его особым местом на самом деле были лишь прикрытием на долгие годы коварной политики подавления национального чувства и национального сознания. Но насильное внедрение во все сферы жизни морального кодекса «советского народа – новой исторической общности» не могло уничтожить национальные чувства людей и стремление народов знать и помнить свои этнические корни.
Тоталитарные методы решения национального вопроса впервые показали свою слабину в Казахстане. Национальные выступления в суверенных государствах Восточной Европы – в Венгрии в 1956 году, Чехословакии в 1968 году – были подавлены путем применения грубой силы. После событий 1986 года казахский народ скоропалительно обвинили в национализме, но вскоре режим сам был вынужден отменить это решение. Об этом расскажу чуть позже.
Национальное сознание, до того запечатанное в коконе мифологии, впервые за послевоенную историю вылилось в политические действия. Такой новый образец открытого политического выступления придал огромную динамику развитию национально-демократического движения по всему Советскому Союзу. Все события подобного рода в Тбилиси, Баку, Киеве, Москве, Прибалтике, в других городах страны произошли после Алматы.
Конечно, развитие демократических процессов в союзной республике такими темпами имело и другие причины. Тем не менее бесспорно, что один из основных механизмов запустила казахская молодежь, представители которой почувствовали себя не слепыми исполнителями чужой воли, а наследниками своих свободолюбивых предков.
Не говоря о нашествиях иноземных захватчиков в древние времена и о борьбе против колонизации в более позднюю историю, даже в XX веке, когда казахам удалось объединиться в одно государство, насильственная и унизительная политика большевиков породила много протестных выступлений разгневанного народа. Численность тех, кто поднимался против режима, росла раз от раза. Движение сопротивления охватило весь Казахстан. В 1929–1931 годах в 380 мятежах и восстаниях участвовало около 80 тысяч человек. Самые крупные из них – Созакское, Иргизское, Аксуское, Адайское, Каракумское и другие восстания. Все они были беспощадно подавлены регулярными частями Красной армии.
Как возникло такое положение, когда руководить целой республикой мог прийти совершенно случайный человек? Весь вопрос в этом. На самом деле в декабре молодежь вышла на площадь не против конкретно Колбина, она выступила прежде всего в защиту национального достоинства, против лжи, охватившей все общество, против тех, кто не считался с казахским народом, против прихода к власти человека, который абсолютно не знал нас. Если бы лет десять назад руководителем республики назначили человека со стороны и даже другой национальности, то вполне возможно, что такого инцидента не случилось бы. А вообще, за семидесятилетнюю историю Казахской ССР на должность первого секретаря республиканской партийной организации было избрано только два человека казахской национальности – Жумабай Шаяхметов и Динмухамед Кунаев. Если добавить сюда Мухамед-Хафиза Мурзагалиева, который в начале 20‐х годов всего полгода (с января по июнь 1921 года) занимал должность секретаря бюро Киргизского обкома партии, руководителей республики из казахов едва наберется три человека. Если же взять послевоенные годы, то в Казахстане по велению Москвы один за другим перебывали такие руководители, как Скворцов, Борков, Пономаренко, Брежнев, Яковлев, Беляев. Кто бы из них ни избирался первым секретарем, это не оборачивалось чрезвычайным происшествием. А декабрьские события показали, что у нас выросло новое поколение, ставящее национальное достоинство людей и страны выше всего, что сформировалось национальное сознание нового склада. Самое главное – это поколение сумело обратить внимание на то, к чему может привести отсутствие самоуправления.
Принимая отставку Кунаева, Горбачёв сказал, что на пленум поедет Разумовский, и в этом тоже была своя подоплека. Спустя некоторое время, когда от обязанностей первого секретаря Компартии Украины был освобожден Щербицкий, в организационном пленуме в Киеве принял участие сам Горбачёв. То есть в важнейшем изменении на Украине участвовал глава государства. А направить на подобное важное мероприятие в Казахстане даже кого-нибудь из членов Политбюро посчитали лишним делом. Разумовский был всего лишь секретарем Центрального комитета. Вот тебе и равноправие!
Москва по-особенному трепетно относилась к республикам, где, по ее мнению, мог подняться шум и могли иметь место протестные настроения. Хотя, например, в других республиках, где не добывали в больших количествах подземные ископаемые, не выращивали полновесный хлеб, не занимались продуктивным животноводством, благосостояние народа все равно было намного выше. В верхах вообще не допускали мысль, что миролюбивые, терпеливые и кроткие казахи могут восстать. Структура союзного производства никак не позволяла стремиться к самостоятельности. В ту пору на любом уровне власти и управления было так: если первым руководителем был казах, то вторым – непременно работал русский, и наоборот. Но главные причины всегда кроются в экономике. Казахскую молодежь не готовили для работы на производстве. Не учитывалось то, что нацию на самом деле формирует рабочий класс. Вернее, не было заинтересованности в формировании настоящей нации. Даже на заводские специальности высокой квалификации, на должности с высокой зарплатой не назначали молодежь из казахов. Такое я не раз видел своими глазами.
Национальное сознание было вконец унижено в результате того, что союзный центр абсолютно не считался с нуждами и чаяниями целого народа, что казахи в мирное время стали, правильнее – их сделали, меньшинством на своей земле (по итогам переписи населения 1989 года численность казахов не доходила даже до 40 % населения республики). Все мы помним, что в городах бытовало такое понятие, как «казахские этажи». Так называли первый и пятый этажи домов, где не было лифта. Представителям коренной национальности квартиры доставались в основном на этих этажах. Таким образом, народ, давший название республике, фактически оказался в роли нелюбимого пасынка на родной земле. Известно, что любой народ, оказавшийся на грани утраты национального облика, культуры и языка, испытывает гнев и отчаяние. Было время, когда мы были отлучены от религии, унижены в языке, попраны в культуре и стали влачить бесправное существование. В такой ситуации было просто невозможно, чтобы отчаявшийся народ не возмутился и в нем не созрели гроздья справедливого гнева. Совесть нации – великое понятие. Одним из сигналов послужила протестная манифестация ветеранов и молодежи в Целинограде в 1979 году, когда начался разговор о создании в Казахстане немецкой автономии.
