штаб в здании гольф-клуба Пуэрто де Хиерро.
Холмистая местность была разворочена бомбами и выглядела как пустынная лунная поверхность, безжизненная и израненная; университетские здания, построенные королем Альфонсом XIII посреди цветущих садов, стояли теперь выжженные или разваливались.
Мы карабкались по рвам и воронкам мимо разрушенных, развороченных гранатами строений. Позиции ещё можно было узнать, хотя иногда они переходили друг в друга и вдавались в зону обороны противника. Боевая линия проходила по неровной земле, не позволяя проследить за стратегическими намерениями противника. Вероятно, она была проложена чисто произвольно, тут и там, скорее всего, личным смелым прорывом. Мы спотыкались о кучи колючей проволоки, валявшейся вокруг, о перекошенные солдатские котелки, о разбитое ружьё и простреленный шлем, покрытый пылью и землёй.
На этом фронте каждый знал каждого: здесь пал тот-то и этот, здесь собирали раненых и сносили в укрытие, здесь на рассвете предпринимался прорыв, а там, на другой стороне улицы, после ожесточенной битвы выставили караул. Это была война один на один, дом против дома – война, чьи дикие страсти поднимались из потаённейших слоёв человеческой натуры, оттуда, где вызревает брожение ненависти.
Павел боролся под Мадридом под командованием генералов Варела и Ягве в первую зиму, когда они почти завоевали столицу, и потом снова под командованием полковника О'Дуффи в ирландском легионе. Ему было очень интересно впервые взглянуть на театр военных действий с другой стороны, где стояли враги.
Во время сражений одна машина попыталась однажды вырваться из Мадрида по дороге, которая разделяла оба неприятельских лагеря. Её обстреливали с обеих сторон. В машине сидела юная девушка с длинными, развевающимися волосами. Она погибла за рулем под убийственным обстрелом. Машина стояла потом в течение двух лет, видимая всем и не тронутая никем в ничейной стране. Несмотря на множество убитых на этом участке, именно этот случай оставил у борющихся глубокий след.
Позднее машину столкнули со склона, мы видели её лишь лежащей выгоревшим обломком внизу в каменистом русле реки.
Когда гражданская война близилась к концу, Мадрид пал совершенно неожиданно, как гнилой фрукт, в руки националистов.
Было не так просто найти машину, но наконец нам это удалось, и мы поехали в Толедо. Кроме нескольких самодельных трехколесных велосипедов, чьи моторы, вероятно, раньше приводили в действие швейные машинки, здесь не было никакого другого транспорта. Улица вела прямо к горизонту, окружённая кустами, травами и дикими цветами, которые цвели вдоль дороги, сверкая красками, будто в оранжерее.
Козы искали тень под скорчившимися деревьями: отдельные облака никак не могли перехватить жаркие лучи солнца.
Местность казалась обманчиво ровной, так как одна линия горизонта сливалась с другой. В действительности же один холм следовал за другим, скупо окроплённый кажущимися неподвижными овцами, издали выглядевшими, как белые черви. Над одним из горных склонов постепенно вырисовывались резкие очертания остроконечных церковных башен, которые устремлялись в небо среди беспорядочно и тесно расположенных друг подле друга красных крыш домов.
Из ничего вдруг возник мужчина на ослике. Художнику не пришлось бы долго искать подходящий сюжет: здесь один напрашивался за другим в чрезвычайной упрощенности, будто и созданный для начинающих.
Естественная крепость, некогда столица, сердце Кастилии – Толедо, окружённый пустынеобразной местностью, является одним из немногих мест, которые никогда не смогут разочаровать благодаря своей драматической красоте и выразительности местности, видишь ли её как грозовой силуэт, как это запечатлел Эль Греко, или как фантастический ковчег, устремляющийся к пылающему ночному небу. Город всегда поражает великолепной безмерностью, несмотря на зажатость окружающей его рекой Тахо.
Прежде чем мы вступили в него через главные ворота, мы попытались проехать вдоль берега реки вне Толедо. Мост, который был переброшен через глубокую стремнину, в которой клокотали пенящиеся водные массы, был во время войны взорван. Временной заменой ему служили сейчас несколько сложенных вместе грубых досок без перил. Рабочий по строительству дорог саркастическим жестом пригласил нас проехать по нему. Колебаться было неудобно, и мы поехали, не глядя ни направо, ни налево, чувствуя себя при этом на волосок от смерти. Под нами качалась и трещала эта узкая конструкция, но вскоре мы всё же достигли другого берега целыми и невредимыми, сохранив нашу честь под издевательскими взглядами единственного свидетеля.
Высоко в заоблачную высь устремляются башни монументального собора – сегодня в нём гордо сохраняется победное знамя Лепанто, которое привёз сюда первый маркиз де Санта-Круз после битвы с турками в 1572 году в знак благодарности небесным силам.
Мощные башни Алькасара, крепости-замка, стоящего на скале и окружённого толстыми стенами со множеством башен, были взорваны во время гражданской войны, осада была осуществлена посредством минного подкопа. До сих пор ещё исходила откуда-то из его глубин, изливаясь, как лава, пыль обломков, оседавшая на окрестные постройки.
В 1936 году Павел примкнул к войскам, которые двигались на Толедо, чтобы освободить Алькасар. И вот спустя пять лет мы бродили по обломкам, которые кучами валялись тут и там, и он описывал мне историю осады крепости, которая переходила из рук в руки. Трупы убитых – он ещё видел их плавающими в бассейне – сейчас были извлечены и помещены в задвигающиеся ниши для одежды и замурованы в них. В остальном с тех пор немногое изменилось. Кучи обломков не позволяли подойти к полуобвалившемуся флигелю огромного здания, можно было лишь слегка нажать на дверь. Имена тех, кто лежали ещё там под пылью и обломками, были начертаны под крестом, нарисованным извёсткой на двери.
Всех мертвых позднее похоронили в специальной капелле восстановленного замка Алькасар.
Чтобы улучшить финансовое положение семьи, Мариша сняла у одной женщины помещение и открыла в нём магазин.
Однажды она увидела, как в квартиру вошёл небритый худой довольно мрачного вида субъект. Мужчина посидел немного в одной из личных комнат, ушёл, затем вернулся, затем опять ушел, затем опять вернулся.
«Кто это?» – спросила Мариша у хозяйки квартиры. «Мужчина, который убил трех моих сыновей. Во время войны части гарнизона в Мадриде, усиленные кадетами офицерского училища, попытались оказать сопротивление красным. В течение короткого времени они были осаждены в своей казарме Cuartel de la Montana на западной окраине города. Совсем молоденькие солдаты, в большинстве своём из Мадрида, многие ещё не достигли восемнадцати, были хладнокровно и жестоко убиты. Затем доставили родственников замученных молодых людей и показали им, какой смертью умерли их братья и сыновья».
Хозяйка квартиры, которую снимала Мариша, тоже была среди тех, кого доставили к казарме Cuartel de la Montana.
И вот пять лет спустя убийца её сыновей постучал в дверь. Он пришёл, чтобы сказать ей, что он
