Рене и Лори отделались всего тремя штрафными очками, однако свой шанс выйти на первое место упустили, хотя и остались в числе лидеров на своем маршруте. Такими превратностями судьбы Ралли Монте-Карло как раз и славилось.
Лори и Рене продолжили свой путь на юг к шведскому Гетеборгу, а оттуда – к переправе в Данию. Рене научился вполне доверять Delahaye и в меру рисковать в таких поворотах и виражах, где вылет в придорожные сугробы грозил им потерей максимум нескольких минут на работу совковыми лопатами. С каждым часом он чувствовал себя за рулем все увереннее. [450]
Увы, столь же уверенным овладением навыками навигации Рене похвастаться не мог. Большинство дорожных указателей были залеплены снегом и не читались, и он не раз пропускал нужные повороты, пока Лори спал, а выяснялось это лишь после его пробуждения.
На одном перекрестке Рене и вовсе запутался и полностью утратил пространственную ориентацию. Растолкав Лори, он попросил подсказки: «Куда тут ехать-то?»
– А сам, без меня ты бы куда повернул, а, Рене? – полюбопытствовал Лори.
– Налево.
– А нужно направо, Рене.
После того, как эта история повторилась несколько раз подряд, Рене понял, что Лори можно даже и не спрашивать, а смело поворачивать в сторону, противоположную той, которую ему подсказывает интуиция, – и после этого они стали прибывать во все контрольные пункты с солидным запасом по времени относительно графика. [451]
Через сорок часов после выезда из Ставангера они получили два часа на крепкий сон на борту парома до Дании. И вновь дорога. Заспанный и помятый Рене, борясь с зевотой, сел за руль, а его многоопытный партнер, для которого это было одиннадцатое участие в Ралли Монте-Карло, благоразумно продолжил выполнять роль штурмана. «Спорить могу, вот едешь ты, а сам думаешь, что лучше десять раз в Гран-при стартовать, чем один раз в ралли, верно?» – подначил партнера Лори на прямом, как стрела, но узком и скользком отрезке французского шоссе со съехавшими там и сям в кюветы грузовиками вдоль обочин. [452] Рене согласился. В чем-то ралли оказалось даже более опасным состязанием, особенно в том сезоне, поскольку оно сопровождалось аномальными снежными бурями.
Поборов все трудности, они прибыли в Монте-Карло, где, напротив, стояла на удивление жаркая и солнечная, практически летняя погода. Заключительные состязания на технику ускорения и торможения Рене Дрейфус и Лори Шелл провели хорошо и заняли пятое место в общем зачете. Победа же досталась экипажу другой Delahaye 135 во главе с другим Рене по фамилии Ле-Бег.
Кое-кто даже называл XVI Ралли Монте-Карло труднейшим за всю историю проведения этого состязания. Из стартовавших в Ставангере до Монако добралась лишь половина участников. [453] Люси прекрасно понимала, насколько непростое испытание выдержал ее новый гонщик, не имевший ранее опыта раллийных гонок, и сразу же по завершении программы пригласила Рене на свою роскошную виллу по соседству с Le Jardin Exotique de Monaco [454] в горах над морем. Там они с Лори в деталях рассказали ей и о la chaine maudite [455], и о других леденящих душу подробностях прошедшего ралли. Но именно там и тогда, расслабляясь под лучами средиземноморского солнца и смакуя все эти приключения, Рене вдруг впервые пронзительно почувствовал всю степень решимости Люси направить его обратно в серию Гран-при. [456]
В феврале 1937 года, прежде чем отправиться в Монцу на испытания новейшего гоночного Mercedes-Benz W125 формулы 750 кг, Руди решил наведаться к Бэби в Париж. Луи полностью восстановился от последствий травмы и уехал на австрийский горнолыжный курорт проветриться, а заодно, вероятно, и поразмыслить о будущем, поскольку все газеты писали о том, что в предстоящем сезоне он так и не заявлен ни за одну из команд-участниц Гран-при.
Руди снова сделал Бэби предложение. Они отлично друг другу подходят, сказал он, – и пообещал ей такую жизнь, какой ей всегда хотелось: стабильность и уверенность в завтрашнем дне, но не без примеси острых ощущений от автоспорта. Руди построит для нее большую виллу на озере Лугано в швейцарских Альпах. Там они и проведут вместе остаток своих дней после того, как он завершит карьеру гонщика.
Бэби снова ответила ему отказом. Она верила, что если поставить Луи ультиматум: или свадьба, или немедленное расставание, – то он выберет женитьбу. Отвергнутый, Руди отправился на тесты в Италию. [457]
В Монце инженер-конструктор Рудольф Уленхаут выкатил ему не просто новый Mercedes, а нечто невероятное – воистину дивное чудо техники. За какие-то полгода Уленхауту удалось заново построить принципиально новую формульную машину Mercedes, – и кто бы только мог ожидать столь удивительного свершения от скромного тридцатилетнего инженера-механика в старомодном твидовом пиджаке и без всякого опыта работы на руководящих постах?
Вступив в должность технического директора гоночного подразделения Mercedes концерна Daimler-Benz, Уленхаут унаследовал от предшественника коллектив из трех сотен инженеров, техников и механиков, пребывающих по большей части в растерянном или удрученном состоянии из-за провальных результатов выступлений их предыдущей модели в сезоне-1936. Той осенью, получив назначение, Уленхаут решил первым делом собственноручно нащупать корень проблемы и вывез два остававшихся на ходу W25 на обкатку по Нюрбургрингу. Сделал он это без лишнего шума, в сопровождении всего лишь пары механиков.
За руль гоночной машины Уленхаут сел впервые в жизни и поэтому поначалу полз на W25 по треку с черепашьей скоростью, но в итоге за несколько дней освоился и накрутил по Рингу не одну тысячу километров, в том числе и на предельных скоростях, пока не разобрался от и до, что не так с изжившей себя машиной и что ему нужно делать. Для начала он заменил раму шасси коробчатого сечения, подверженную деформациям и вибрациям на дорожных неровностях, более жесткой трубчатой рамой из сплава стали с никелем, хромом и молибденом. Колесную базу он удлинил почти на полметра для улучшения курсовой устойчивости. Затем он усовершенствовал тормозную систему и полностью изменил конструкцию передней и задней подвески, обеспечив за счет более мягких пружин лучшее сцепление с дорожным полотном на высоких скоростях. [458]
Лишь в конструкцию двигателя Уленхаут не привнес ничего принципиально нового, а только увеличил объем рядной восьмерки цилиндров до 5,66 л и модифицировал коленвал. На заводских испытаниях в Унтертюркхайме новый двигатель развил невероятную мощность – 589 л. с. А чтобы уложиться в 750 кг предельно допустимого веса при потяжелевшем двигателе, большинство деталей было изготовлено из легких авиационных сплавов. [459]
Несколько недель Руди был всецело поглощен испытаниями W125 – и остался от новой машины в полном восторге: колеса
