известно, что если нет экономического суверенитета, то о суверенитете политическом не может быть и речи.
Бесспорно, что съезды народных депутатов СССР оставили глубокий след в сознании советского общества той поры. Именно те съезды показали, что дни коммунистической партии сочтены, что если не предпринять решительные шаги по ее реформированию, то положение с каждым днем будет ухудшаться. Помнится высказывание одного депутата: «Только сама партия своими действиями может свести на нет авторитет партии». Эти суровые, но справедливые слова должны были заставить задуматься партийное руководство. Но этого не случилось.
В целом перестройка предусматривала демократизацию жизни общества и через это была призвана разбудить дремлющую в людях инициативность, то есть с самого начала ставила замечательные цели. К сожалению, все это осталось на словах. Снизилась ответственность на всех уровнях. Ухудшилась дисциплина. Не учитывалось то, что именно дисциплина является обязательным условием любой работы, что в ее отсутствие демократия рано или поздно приведет к хаосу и анархии. Я говорил о выборе: «Или мы сделаем намеченное, или растеряем доверие народа». Мои слова сбылись. Власть Горбачёва лишилась народного доверия. Под прикрытием «общественной собственности» центральные ведомства в основном преследовали свои интересы. Они не пошли дальше мысли о том, что с усилением суверенитета в политике республик они будут терять свои полномочия. Вот почему стали быстро редеть ряды компартии, в которой в одно время состояло 20 миллионов коммунистов. Участились случаи отказа кандидатов в члены партии от перехода в члены, выхода из партийных рядов по собственному желанию. Можно сказать, практически прекратилось пополнение партии достойными свежими силами. В ту пору встречались факты, когда в ряде партийных комитетов на должность инструктора принимали людей, не имеющих даже года партийного стажа. Раньше на такую работу принимали человека опытного, имеющего несколько лет стажа. Более того, в одном районе даже был случай, когда инструктором райкома партии назначили молодого коммуниста в день получения им партийного билета. Все это, конечно, отрицательно влияло на авторитет партии. В тот период на некоторых областных партконференциях – в Карагандинской, Кокчетавской, Чимкентской, Талды-Курганской областях – не были переизбраны первые секретари обкомов. Повседневная работа компартии утонула в пустой болтологии, что дискредитировало и идеи демократизации, провозглашенной самой партией. Демократия – форма существования государства. Ее никак нельзя понимать как право говорить и делать все, что вздумается, как необузданность, граничащую с безответственностью. Народ больше всего боится двух крайностей – анархии и деспотизма. Демократия должна находиться между ними. Этого не учли инициаторы перестройки.
Кризис партии превратился в кризис перестройки.
Советский правозащитник Андрей Амальрик написал в 1969 году критическое эссе с шокирующим названием «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» В свое время оно было выпущено самиздатом и широко распространялось в рукописных копиях, а нам удалось ознакомиться с ним только в составе изданного в 1991 году сборника «Погружение в трясину». Известно, что знаковую дату автор взял из названия знаменитого романа Джорджа Оруэлла «1984». Как в воду глядел автор впоследствии переведенного на 62 языка мира изящного творения, указав, что методично разоблачаемый им советский тоталитаризм погрязнет в неимоверных трудностях именно в том году.
Да, 1984 год обозначил апогей кризиса советской империи. Убедиться в этом можно, обратив внимание на три факта, приведенные в изданной в 2010 году книге «Перестройка и крах СССР. 1985–1993». Профессор В. Д. Патрушев: «Часы, затрачиваемые нами (то есть населением) на приобретение покупок 65 миллиардов человеко-часов. Надо заметить, что в эти 65 миллиардов человеко-часов не входит время, затрачиваемое покупателями на поиск нужных товаров. Это соответствует годовому фонду рабочего времени 35 миллионов человек, занятых в народном хозяйстве». Доктор экономических наук О. Р. Лацис говорил, что количество людей, «работающих» в очередях, равняется численности всех работников промышленности – 37,6 миллиона. Профессор З. Р. Коробкина: «Общие потери картофеля в период вегетации, уборки, хранения, транспортирования и реализации составляли 50–70 % биологического урожая этой культуры». Сейчас в это трудно поверить, а еще труднее – понять и принять, как все это вообще стало возможным.
КПСС превратилась в настоящую партию-государство. Большевизм с самого начала сделал все, чтобы судьба социализма не зависела от результатов выборов, от голосования в парламенте. Хотя государство называлось Советский Союз, парламент – Верховным Советом, местные органы власти – областным, городским, районным советами, не было даже намека на то, чтобы решить любой вопрос после совета с народом. Ни один советский орган не мог сделать шагу без указания партийных органов. О независимости судов и говорить нечего. Достаточно сказать о том, что 70 процентов правовых норм, на которые опирались суды, держались в тайне.
На начальном этапе правления Л. И. Брежнева благосостояние народа понемногу стало расти. Однако в 70–80-х годах СССР впал в хроническое отставание от стран с рыночной экономикой. Поиски путей выхода из этого тупика даже не велись как следует. После смерти Брежнева Ю. В. Андропов поручил аппарату подготовить предложения по изменению жизни страны. Как оказалось, лейтмотив поступивших предложений составили такие темы, как смена кадров, сформированных и засидевшихся со времен Брежнева, отстранение всех его родственников, приспешников и подхалимов, спроваживание на пенсию 70–80 % министров. Вот ведь как рассуждали: стоит выполнить это – многое встанет на свои места. Андропов, в очередной раз убедившись в такой людской узколобости, вынужден был сказать: «Мы не знаем общества, в котором живем».
Слова Андропова о необходимости наведения порядка нижестоящие принялись исполнять со всей ретивостью. Начали проверять людей, стоявших в магазинных очередях за продуктами. Выяснялось, что они сюда приходили, бросив свои рабочие места. Однако таким образом навести порядок на производстве было невозможно. Начались проверки по республикам, поиски преступлений.
Страна ждала перемен. С радостью восприняла первые шаги перестройки. Казалось, рассеялся какой-то густой туман и мы начали яснее и четче видеть окружающий мир. С другой стороны, верно и такое наблюдение: если резко распахнуть окна десятилетиями не проветривавшейся комнаты, немудрено, что от хлынувшего извне политического кислорода у людей закружится голова…
Когда возникло сомнение в необходимости случившейся 70 лет назад революции и правильности построенного на ее лозунгах социализма, в стране взялись за перестройку. Как не появиться сомнению, если такое громадное государство все заработанное им постоянно направляло на удовлетворение запросов ненасытного милитаризма, а народ изнемогал от нехватки продовольствия и одежды? Упование на несметность природных и трудовых ресурсов страны только расслабляло и изнеживало нас. Экстенсивное развитие экономики позволяло выживать. Не надо было быть прозорливым политиком, чтобы понять, что в такой огромной стране только наведение должного порядка, усиление организованности и ответственности
