что для Горбачёва политика в определенной степени превратилась в самоцель. Парадоксальная правда в том, что Горбачёв сам «сделал» Ельцина своим главным противником. Это ведь он с завидной заботой и суетливой опекой привел Ельцина в Центральный комитет из Свердловска. Не послушал тех, кто говорил: «Не тащи его сюда». Когда его приглашали в Москву на должность заведующего отделом строительства аппарата ЦК, Н. И. Рыжков предостерегал: «Наберетесь вы с ним горя». Об этом писал сам Горбачёв в книге «Остаюсь оптимистом». После тех скептических отзывов Горбачёв специально направил в Свердловск отвечающего за работу с кадрами секретаря Е. К. Лигачёва, который вернулся с характеристикой: «Ельцин – тот человек, который нам нужен. Все есть – знания, характер. Масштабный работник, сумеет повести дело». В результате Горбачёв не только привел Ельцина в Москву, но после недолгой работы в аппарате сделал его секретарем ЦК, а спустя некоторое время поставил первым секретарем Московского городского комитета партии. Вот ведь какая она – ирония судьбы: так Горбачёв сам нашел и выдернул из одного уголка Сибири человека, который стал его супостатом. В конце концов он принял решение об освобождении Ельцина от обязанностей главы Московского горкома партии.
На тот период в составе Верховного Совета СССР успела сформироваться группа оппозиционеров. Почуяв падение рейтинга Горбачёва, они решились противоборствовать ему. Пока искали вожака для своей группы, стали очевидцами охлаждения между Ельциным и Горбачёвым, и тогда принялись подзуживать Ельцина, агитируя его на схватку за первенство.
Известно, что в 1987 году Ельцин писал заявление об уходе со службы по собственному желанию. Рассмотрение заявления Горбачёв перенес на следующий пленум. На том пленуме Ельцин выступил с незначительной критикой по поводу темпов перестройки. Горбачёв имел власть и вовсе не давать слово Ельцину. У. Таубман пишет: «Основу повестки дня составляло обсуждение предстоящего доклада Горбачёва в честь юбилея революции. Поскольку текст участникам раздали заранее, чтобы они могли предоставить свои отзывы в письменном виде, никаких устных выступлений из зала теперь не ожидалось. Однако в начале заседания Лигачёв произнес традиционную формальную фразу: “Прения открывать не будем?” Из зала раздались послушно-согласные голоса. И тут Ельцин нерешительно поднял, а потом опустил руку. Но Горбачёв успел заметить: “Вот что-то хочет сказать Б. Н. Ельцин”. “Ну, – сказал Лигачёв, – так давайте решим: открывать дискуссию?” Снова крики из зала: “Нет!” Лигачёв: “Нет”. Ельцин приподнялся, потом снова сел. Опять Горбачёв: “Товарищ Ельцин хочет выступить”. Лигачёв пригласил Ельцина на трибуну».
В том выступлении Ельцина не было ничего стоящего, чтобы поднимать из-за этого шумиху. Он в основном критиковал Лигачёва за то, что тот любит ругать по поводу и без повода, сказал о растущем бумаготворчестве в ходе перестройки. Отметил, что со стороны отдельных постоянных членов Политбюро участились славословия в адрес генерального секретаря и что нельзя допускать этого «именно сейчас, когда закладываются самые демократические формы товарищества». Но ничего лишнего или чрезвычайного не было сказано. Ведь сам Горбачёв призывал развивать критику и самокритику.
Что тут началось! Выступили 25 человек, пленум продолжался еще пять часов. Все выступающие защищали Горбачёва, нападали на Ельцина. Шеварднадзе даже назвал Ельцина «предателем». Работа пленума уже заканчивалась, но Горбачёв дал слово такому количеству его участников, чтобы представить Ельцина главным противником перестройки, то есть Горбачёв сам сформировал из него борца. Вообще, если подумать, то сам Горбачёв возвысил Бориса Николаевича. Если бы не было свободы слова, рожденной самим Горбачёвым, то не было бы и феномена Ельцина, опиравшегося на популизм, на стремление показаться народу хорошим.
«На Руси любят гонимых» – это древнее изречение. Обычай поддерживать преследуемых есть не только в России, но и во всех странах. Правильно ли говорит этот человек, правильно ли поступает? Людей это особо не интересует. Опасаясь взять грех на душу, они начинают защищать его. Москвичи именно с этих позиций смотрели на освобождение Ельцина от обязанностей первого секретаря горкома партии. Абсолютно без внимания осталось то, что поднял эту проблему сам Ельцин, сам же написал заявление, и когда его не рассматривали, он вновь поставил этот вопрос на пленуме. Люди теперь перешли на сторону Ельцина. К этому времени они уже были сыты пустословием Горбачёва. К тому же после многих лет настал удачный момент высказать накипевшее в адрес власти, даже выразить открытый протест. Расчет Ельцина оправдался. Когда он баллотировался в народные депутаты СССР по избирательному округу № 1 города Москвы, то «разбил в пух и прах» своего главного противника – директора автозавода имени Лихачева (ЗИЛ) Евгения Бракова и победил, набрав 89 % голосов. Впоследствии, участвуя в выборах президента России, набрал 57,3 % голосов. А в них участвовало около десятка кандидатов, и если учесть, что основной претендент, руководитель Правительства СССР Николай Рыжков, которого поддерживали очень многие, начиная с Политбюро ЦК КПСС и заканчивая секретарем парткома заводской цеховой парторганизации, всеми СМИ, набрал всего 16,8 % голосов, то показатель Бориса Николаевича был весьма внушительным. Все это произошло не от безмерной любви народа к Ельцину, а от недоверия к растерявшему уважение Горбачёву, у которого слова разошлись с делом.
Да, говоря по правде, и на депутатских выборах, и на выборах президента как москвичи, так и все россияне голосовали не столько за Ельцина, сколько против Горбачёва. Кстати, о выборах: еще одна ошибка Горбачёва заключается в том, что он не избрался президентом путем всенародных выборов, пока народ еще воспринимал перестройку с надеждой на лучшее, ждал от демократических преобразований много позитивного. Мы и это советовали ему не раз. Потом он долго кусал локти. Когда во всех республиках президентские выборы прошли на основе всенародного голосования, на легитимности власти Горбачёва, получившего такой мандат только от депутатов, появилась зияющая трещина. И это ощущалось довольно ясно.
Он метался между разными лагерями, пытался соединять несоединимое, любой ценой перетянуть на свою сторону ярых противников. В конце получился печальный итог: его покинули и правые, и левые, и, как это часто бывает в таких случаях, даже самые приближенные предали. Среди политиков издавна бытует такое назидание: политик при любых обстоятельствах должен быть со своей партией и до конца находиться вместе со своими сторонниками. Если побеждаешь, ты – победитель, но даже в случае проигрыша тебя поддерживают 30–40 % народа и ты все равно остаешься уважаемым человеком. Отсутствие у человека цельности натуры всегда приводит к таким результатам. Любой руководитель должен быть самостоятельным, смелым, а для руководителя такой громадной державы, как СССР, эти качества вовсе нужны были как воздух. Горбачёв не был нахальным, грубым человеком. Был интеллигентом. Ему не хватало ельцинской напористости и бескомпромиссности.
