class="v">а — из лопнувшего Пети.
Всё, что лопал Петя толстый,
рассыпается на версты.
Ливнем льет и валит валом —
так беднягу разорвало.
Масса хлеба, сласти масса —
и сосиски, и колбасы!
Сели дети, и отряд съел
с восторгом всё подряд.
Пир горою и щенку:
съест и вновь набьет щеку —
кожицею от колбаски.
Кончен пир — конец и сказке.
Сказка сказкою, а вы вот
сделайте из сказки вывод.
Полюбите, дети, труд —
как написано тут.
Защищайте всех, кто слаб,
от буржуевых лап.
Вот и вырастете —
истыми силачами-коммунистами.
[Под конец появляется и главный наблюдатель — Щен. Правда, от тела Пети ему достаётся всего лишь кожица от колбаски. Так или иначе, но Петя съеден октябрятами — и плоть его превратилась в тела октябрят. Новая жизнь восторжествовала и вобрала в себя старую буквальным образом].
Извините, если кого обидел.
14 ноября 2007
Ну, что, брат Мидянин, хотел ты, что бы я "Нефть" прочитал, так вот он я.
Извините, если кого обидел.
15 ноября 2007
История про монаха с зонтиком
Надо сказать, что крылатые фразы имеют свою судьбу, и практически никогда не точны.
Это я к тому, что их (фразы) коллекционирую. Одна из этих фраз принадлежит Великому Кормчему, и история её такова: 10 декабря 1970 года, у Мао, которому было почти семьдесят семь, брали интервью, и делал это Эдгар Сноу. Сноу был прокоммунистически настроенным американским журналистом и встречался с Мао ещё до войны. Мао признался интервьюеру, что собирается на встречу с Богом (впрочем, он говорил это неоднократно, в разные времена и разным журналистам. Более того, часто он разыгрывал из себя дряхлого старца, причём, по воспоминаниям личного врача долго репетировал эти сцены с медиками. Что-то в этом от невыносимой карнавальности бытия.
И вот, под конец беседы Мао сказал: «Я буддийский монах под зонтиком. Без волос и без неба»: "Эта древняя аллегория означала, что он не подчиняется никаким законам, ни людским, ни небесным. Иными словами, живет, как считает нужным, и будет жить сколько захочет. (Слова «волосы» и «закон» на китайском языке произносятся одинаково — «фа», только в первом случае голос подает вниз, а во втором — выводит глубокую дугу.)
Сноу ничего не понял, так как молодая переводчица, Нэнси Тан (Тан Вэнышэн), родившаяся в Америке и не знакомая с классической философией, перевела это выражение иначе: «Я одинокий монах, бредущий по миру с дырявым зонтиком». Откуда она взяла такую красивую фразу, никому не известно, но так как Сноу вполне доверял ей, он разнес это «откровение» Мао по всему свету. И люди в разных странах стали гадать: что имел в виду властитель Китая? Почему он так одинок?".
Thomas S. Bernard. Season of High Adventure. P.326; Li Zhisu. The Private Life of Chairman Mao. P. 120; Snow Edgar The Long Revolution. P.175; Панцов А. Мао Цзедун. — М.: Молодая гвардия, 2007. с. 695.
Извините, если кого обидел.
16 ноября 2007
История про неизвестного Мао
Прислали книгу "Неизвестный Мао".
Я как-то давно хотел записать очень странное ощущение, которое она у меня вызывает.
Вокруг совместной работы Холлидея и его жены-китаянки Юн Чжан, было довольно много разговоров — книга толстая, много интервью (четыре сотни), масса ссылок (ссылки на источники меня всегда подкупают — даже когда они такие загадочные). Но «Неизвестный Мао» производит очень впечатление, что это такой «Архипелаг ГУЛАГ» вдруг изданный в 2005 году. (Я-то склонен рассматривать «Архипелаг» как художественную прозу, живущую по своим законам и встраивающуюся в культуру особым образом). Но от всего этого пафоса очень странное ощущение — непонятно на кого он рассчитан.
Если на внутреннюю китайскую аудиторию (которой эта книга недоступна), то понимаю (хотя не знаю как это сработает). Если же на иностранцев — то никакого откровения я тут не наблюдаю. Что мне девять сотен страниц эмоционально доказывать, что Мао был упырь?
Мне-то хочется взвешенного разговора, а тут как копнёшь поглубже — всё эмоции, или небрежность. Вот, в той части книги, что касается военного психоза в Китае в конце шестидесятых годов, есть такое место: «Мао имел основания для тревоги. Несколько месяцев спустя, 13 августа 1969 года, русские предприняли атаку на несколько тысяч миль западнее, на границе между Казахстаном и Синьцзяном, где они имели подавляющее преимущество. Десятки русских танков и БТРов глубоко проникли внутрь территории Китая, окружив и разгромив китайские войска.
У Мао не было эффективной защиты против советских танков, если бы они решили двигаться в сторону Пекина".
Это всё хорошо, если бегло пробежаться глазами по странице, но вот для человека моего поколения дата 13 августа 1969 вполне однозначна — это бой у озера Жаланашколь, длившийся 65 минут. Конечно, когда в этом бою два БТР и восемь пограничников старшего лейтенанта Вадима Ольшевского заехали в тыл китайским нарушителям, это можно назвать атакой (Я бы употребил всё-таки слово «контратака»). Но только так мимоходом описанное боестолкновение выглядит так, будто «десятки танков и БТР» дошли чуть не до столицы.
Кстати, сейчас я обнаружил, что этот ой является предметом гордости погранслужбы Казахстана, которая не без оснований считает, что это и их слава. Между прочим, тогда, в 1969 году было произведено последнее награждение солдатским орденом «Слава» (3-степени).
Это я к чему — когда мне талдычут "Упырь! Упырь! Упырь!", а потоми авторы оговариваются, что, дескать, не строго научны, и британскоподданые авторы говорят, что она не "строго исторична", то я начинаю ждать какой-нибудь строго-научной, потому что эмоциональный вопрос у меня решён.
Извините, если кого обидел.
17 ноября 2007
Кассиль Л. Собрание сочинений в пяти томах. Т.5. Ранний восход. Маяковский — сам. Чудо Гайдара. Шагнувший к звёздам. Пометки и памятки. Про жизнь совсем хорошую. — М.: Детская литература, 1966. — 637 с.
У Кассиля, в «Маяковский — сам» есть такое место: «Очень поздно, почти к утру уже, приезжает один неожиданный гость. Он когда-то был близок с Маяковским, шел с ним рядом в жизни, работал вместе. Но потом перестал понимать Маяковского, стал отставать, сбиваясь в сторону, вняв голосам, которые
