казались ему благоразумными. Этого человека уговорили, что не по пути ему с Маяковским, что загубит он себя, что не по плечу ему, не по дыханию крутизна, избранная для себя Маяковским. И враги потихоньку потирали руки, когда им уда¬лось отбить его у Маяковского.
Сегодня он пришел, чтобы обнять Маяковского и, забыв раздор, поздравить. Долгие годы дружбы связывают их.
— Я соскучился по вас, Володя! Я пришел не спорить, я просто хочу вас обнять и поздравить. Вы знаете сами, как вы мне дороги.
Но Маяковский, медленно отвернувшись, говорит, но глядя на гостя:
— Ничего не понял. Пусть он уйдет. Так ничего и не понял. Думает, что это как пуговица: сегодня оторвал — завтра пришить можно обратно… От меня людей отрывют с мясом!.. Пусть он уйдет.
И тот, забыв шапку в передней, выбегает на мороз. Кто-то из гостей догоняет его, сует шапку. Он идет по Гендрикову с непокрытой головой, держа шапку в руках».
«Маяковский — сам» была издана в 1940 году, а в 1960 и 1963 переиздана с большими дополнениями. Зачем Кассиль печатал это — особенно как раз в тот момент, когда «одного неожиданного гостя» травили-травили и дотравили, мне непонятно. Одно дело, если бы он назвал его поимённо — это было бы логично. Если же не назвал (а вполне понятно, о ком речь), то зачем это пинание мёртвого льва. Понятно, что в 1960 году этого уже никто не требовал.
Ну, может, это печаталось как раз на рубеже, в какие-то предсмертные дни.
Извините, если кого обидел.
18 ноября 2007
Сходил вчера в присутственное место, обнаружив там некоторое запустение.
Нашёл за шкафом книгу, которую, по слухам, забросил туда мой коллега Костя М. После этого автор многажды звонил узнать о судьбе своего творения, но Костя вращал глазами и отказывался подходить к телефону и разговаривать с озабоченным писателем. Всё это мне рассказали мстительные сотрудницы, пока я, счистив пыль, перелистывал страницы.
Это, собственно, были воспоминания Ковальджи.
Привели они меня в совершенно философское настроение — во-первых, потому что я думал о быстротекущести жизни. В мемуарах перечисляются десятки писателей послевоенной поры — и все эти имена палая листва прошлого года. Что, помните Савву Дангулова? Я — помню, но это ещё больше усугубляет..
Во-вторых, в этой книге есть забавные опечатки — в одном месте Солоухин превратился в Солохуина, etc.
Но я не об этом, а вот о чём.
Ковальджи вспоминает о поездке по Румынии, его там наградили почетной медалью, а потом повезли в автобусе на родину Эминеску: «В автобусе часа через два изнурительной езды вдруг резко запахло сигаретным дымом. Оказывается, закурил француз, переводчик, человек надутый и самодовольный. Его выбранили, молча погасил сигарету, но спустя минуту опять закурил. Тут все на него напустились как следует. Он таращил глаза и продолжал курить. Кто-то сказал, что у него заскок, шизофренический криз. Его оставили в покое. В тягостном напряжении мы продолжали свой путь. Пошел дождь, похолодало. У какой-то захудалой деревушки француз вдруг попросил остановить автобус, взял свой чемодан и вышел. Сопровождающий из Министерства культуры кинулся за ним и вернулся: дескать знает эти места и хочет здесь остаться.
Мы ему: нельзя оставлять, он не в себе. А француз между тем свернул куда-то за угол и исчез. Нашли его в доме у одного цыгана, он нервно курил сигарету одну за другой и настаивал, чтобы оставили в покое. Между тем цыган послал дочку к автобусу: заберите мол, вашего типа, он глотает какие-то таблетки, я не хочу чтобы он у меня помер, я иду за топором — выгоню!
К счастью, у француза кончились сигареты, его убедили идти к автобусу, где сигареты найдутся. Между тем, позвонили по мобильнику с ближайшим городом и вызвали "скорую помощь". Через полчаса сдали «курильщика» врачам… Перед отъездом я видел его в Бухаресте, он выглядел, как ни в чем не бывало".
Ба!
Так вот это же «Облако, озеро, башня», только пересказанная «с другой стороны»!
Ковальджи К. Обратный отсчёт. — М.: Книжный сад, 2003. - 416.
20 ноября 2007
История про референтов для обывателя
Эпистемологическая неуверенность и работа рецензента — вот что меня занимает.
Извините, если кого обидел.
22 ноября 2007
История про нанотехнологии
Сейчас мне показывают передачу "Культурная революция" про нанотехнологии. Буняев с Городницким — Боже, как это феерично. Боже мой, какой визг пилы за этим слышен, и какие фееричные все мудаки.
Извините, если кого обидел.
23 ноября 2007
История про Битву при резонаторе
Кажется, резонатор Гельмгольца станет новой фишкой. В смысле, крылатым выражением. Ну ведь клёво, а?
Извините, если кого обидел.
24 ноября 2007
История про почти что новое
МАЛЫШ И ОПАСНЫЕ РЕЛИКВИИ
Малыш сидел на подоконнике туалета в казарме училища имени Государственной Думы. Он печально глядел на город: сквозь зубчатую стену был виден край площади, гуляющие туристов и алый шарик, вырвавшийся у кого-то из рук. Малыш сидел на подоконнике и плакал, глядя на улетевший шарик. Письма не было: его приёмные родители экономили на марочках.
Некоторые курсанты приехали в училище со своими почтовыми голубями, и Малыш тогда дивился на огромные клетки, которые они тащили к поезду. Теперь ему было не до смеха — когда писем не было, можно было бы привязать к лапкам голубей шутихи. Этому их научил один парень, раньше служивший в налоговой полиции. В туалете регулярно появлялось приведение курсанта, что не сдал диамат, и горько жаловалось на свою жизнь. Никто нем обращал на него внимания — все давно забыли, что такое диамат, а обычным матом тут всё и так было исписано. Малыш выгнал приведение и решил, что плакать тут сегодня будет только он.
В этот момент к нему на подоконник, не спросив разрешения, приземлился в меру упитанный человечек.
— Ну, — спросил он, — будем шалить? Я — Карлсон, ноги на стол! Я мастер проказ — знаешь, сколько раз я рисовал красной гуашью пятно на том месте, где Иван Грозный убил своего сына? Восемьдесят пять! А теперь его залакировали и показывают туристам. А знаешь, что я сделал с его библиотекой? Кто сделал концертную цветомузыку из кремлёвских звёзд? А все, между прочим, до сих пор
