Бласки, она была потрясена и поклялась, что станцует с ним. Она отправилась в Париж без гроша в кармане и явилась на прослушивание вместе с 300 другими женщинами. Он выбрал трех, и она была в их числе. Несколько лет она танцевала в труппе, которой была очарована – «в ней каждый солист». У нее была своя квартира, хорошая зарплата и частые гастроли.
Однако что-то было не так. Ее мечта сбылась, но она не чувствовала себя счастливой. Феликс Бласка не мог понять почему. Она тоже. Возможно, думает она сейчас, ей не нравилось иметь постоянную работу, как у простого бюджетника, и откладывать деньги на покупку дома. Она уволилась и отправилась «искать», но не знала чего. Работала в итальянском театре, в Национальном балете Эквадора, в Лос-Анджелесе, пыталась научиться индийскому танцу («но для этого нужны другие мышцы, у меня начались судороги»), пошла в ансамбль фламенко, экспериментировала в труппе современного танца. Но ничего не приносило ей удовлетворения. Ее вывод был таков: «Мне нравились танцы, но не мир танца» с его соперничеством, борьбой за первые роли, с его хореографами и их навязчивыми идеями. «Они раскрыли во мне способности драматической, серьезной актрисы, но у меня есть и талант комика, а они никогда его не использовали». Танец для нее должен выражать всю красоту жизни. «Я не была принцессой. Я не та, кто ждет принца. Важна не техника, а выход за привычные рамки; важно то, что вы хотите сказать». Самое близкое слово, которое она подобрала для обозначения своей цели, – «чистота». Но не об этом хотели говорить ее коллеги-танцоры, предпочитая бесконечные обсуждения техники и сплетни о критиках.
Наконец однажды она увидела проблеск той неуловимой «чистоты», к которой стремилась: она прочитала Кришнамурти. «В этой книге он как будто говорил со мной». По счастливой случайности один из ее коллег, голландец по происхождению, но свободно говоривший по-французски, за которого она позже вышла замуж, тоже искал решения своих проблем в восточном мистицизме. Он давал ей почитать книги по йоге, тантре, работы разных современных гуру. Ее привлекала община в индийском стиле, управляемая немецкой парой и расположенная посреди идиллического пейзажа в Пиренеях, но там применяли слишком авторитарный подход. Другой гуру, Бхагван, тоже не соответствовал ее потребностям, потому что он был полной противоположностью и не требовал от учеников ничего, кроме того, чтобы они носили красную одежду, а в остальном предоставлял их самим себе, говоря, например: «Если ты хочешь бросить курить, просто подожди, пока сигарета сама выпадет изо рта».
В конце концов она нашла гуру, с которым могла общаться без слов. Он был американцем, а она не говорила по-английски. Он почти не носил одежды (как в Индии), в отличие от Бхагвана, который всегда был красиво одет и вообще красив, однако постоянно повторял одно и то же. Этот новый гуру, напротив, выглядел одновременно уязвимым и чрезвычайно сильным. Франклин Джонс, выпускник Колумбийского и Стэнфордского университетов, основал Сообщество свободных даистов со штаб-квартирой на Фиджи и ашрамами [40] в Голландии и Калифорнии. Ее муж стал его преданным последователем, а она колебалась: «Он всегда на шаг впереди меня», – пока не познакомилась с гуру лично. Она была первой из его учениц, не знавшей английского, не понимавшей ни слова из его лекций, и была пленена «интуитивно». «Он не был похож ни на кого другого».
Муж начал переводить произведения мастера, но ей пришлось сложнее. «Я все время сомневаюсь. Я говорю себе: “Ты развлекаешься, Доминик. Что ты творишь?” Ее это привлекало, но в то же время и раздражало, потому что теперь у нее был ребенок, а этот гуру занимал все внимание мужа. В голландском ашраме языком общения был английский, на котором она не говорила. Хуже того, гуру велел им поселиться в общежитиях, чтобы они меньше заботились о себе. Еда тоже была ей не по вкусу – в конце концов, она француженка. Новообращенные устраивали групповые дискуссии, в которых открыто говорили о сексе. «Француженка не может этого делать; это очень интересно, но не просите меня говорить. У меня от этого начинает живот болеть. Это круто, но не для меня. Мне становится очень не по себе». Несмотря на всю свою гламурность, она была провинциальной мамашей.
В браке появилась напряженность. Однако в прошлом году они посетили гуру в его ретрите на Фиджи. «Туалеты были ужасными. Повсюду грязь, по ногам ползают лягушки. Мне было противно. Но я была счастлива. Все свои страхи я пережила с юмором. Увидеть гуру – все равно что влюбиться, я проснулась утром и спросила: “Где он?” Он давал аудиенции посетителям, но молча, и она подскочила, будто под действием электрического тока. «Он поглотил мое внимание полностью. Он принял меня, хотя я не говорила на его языке. Идя к нему, я испытываю такой же страх сцены, как и в балете, и ухожу как на крыльях, совершенно свободная. Я больше не боялась. Я сказала: “Я не боюсь смерти, я была бы счастлива умереть здесь”. Все меня радовало. Я пробыла на Фиджи месяц, не видя его каждый день, но чувствуя его силу, чувствуя, что он работает с нами. Танцуя на Фиджи, я испытала величайшее счастье. Это было лучшее шоу, которое я когда-либо ставила, намного лучше, чем во Дворце конгрессов. Это была настоящая любовь, полет души. Теперь я не так серьезно отношусь к своей неуверенности. Счастливым тебя делает не известность. Теперь у меня нет иллюзий. Поскольку я не могу говорить, я снова занимаюсь танцами. Я могу дать людям что-то своим танцем. Однажды мне хотелось бы станцевать для Мастера, увидеть его взгляд. Я танцевала только для женщин, которые ему прислуживают».
Но проблемы Доминик далеки от решения. Она не чувствует себя свободной. Она все еще паникует и желала бы проработать этот момент и лучше владеть собой. Супружеская жизнь, наполовину публичная, наполовину скрытая от посторонних глаз, приводит ее в отчаяние. Она больше не завидует мужу, у которого, возможно, более успешная танцевальная карьера, чем у нее, – его пригласили в труппу Бежара, но он отказался – может быть, чтобы не превзойти ее, – и устроился вместо этого переводчиком. Но она не видит своего будущего. «Я хотела бы быть в этом уверена».
Кэтрин учит людей, как добиться успеха. Под этим она подразумевает успех в финансах, получении прибыли, достижении процветания, которое всегда связано с деньгами. В маленькой комнате, где толпятся с десяток человек, в скромном офисном здании она читает лекции людям, желающим организовать свой бизнес. Кэтрин одновременно директор и лектор. Большинство студентов безработные. Максимум треть из них претворят свою мечту в реальность, и немало потом разорятся. Да и сама Кэтрин, хоть и весьма впечатляющая личность: обладает необыкновенной теплотой, пробуждающей энтузиазм даже в самой робкой ученице, умеет говорить удивительно ясно, бегло и быстро, – с точки зрения прибыли, денег и достигнутых результатов не тянет на абсолютный успех. Она небогата, разведена, так и не закончила диссертацию, которую собиралась написать, так и не стала бизнес-менеджером, как когда-то мечтала. Как человек справляется с тем, что реальность никак не хочет становиться похожей на мечту?
Ее карьера началась многообещающе: работа в престижном Национальном банке Греции, шестилетний опыт работы в международной коммерции. Затем «я обнаружила, что у меня есть таланты, о которых я не подозревала»: психологические тесты показали, что Кэтрин обладает всеми качествами специалиста по производственному обучению. Банк оплатил ее поездку во Францию на курсы управления персоналом. Но тогда это не дало бы ей того повышения, на которое она, по ее мнению, имела право: у нее не было покровительства, без которого в Греции ничего нельзя добиться.
Учеба прервалась. Хотя она получила образование у французских монахинь в Салониках и имела степень бакалавра французского и греческого языков (а также говорила по-английски и по-итальянски), во Франции она была иностранкой. В Сорбонне ей места не нашлось, и она переехала в провинцию. Но ее научного руководителя не заинтересовали ни она, ни бизнес, ни ее предложение провести исследование, чтобы выяснить, повышается ли продуктивность банков благодаря учебным курсам. Хотя Кэтрин получила диплом, она так и не закончила важную книгу, которую планировала написать. Грант истек. Муж ушел.
