Gemeinschaft великой ценностью. Столь высокий уровень самооценки проистекает из глубокого национального самосознания, ревностно охраняющего свое закрытое Gemeinshaft от новых чуждых пришельцев [191].
Это была страна, приверженная превосходству «нордической расы»:
Мартин Штеммлер, «Rassenpflege im Völkischen Staat» (Поддержание расовой чистоты в völkisch-государстве) (1935):
То, что американцы начали задумываться о поддержании расовой чистоты, ставя таким образом вопрос не только о евгенике, но и о принадлежности к отдельным расам, видно по их иммиграционным законам, которые полностью запрещают иммиграцию желтых и ставят иммиграцию из отдельных европейских стран под жесткий контроль, главным образом принимая представителей однозначно нордических народов (англичан, немцев, скандинавов), в то время как южные и восточные европейцы получают лишь небольшую долю разрешений на въезд. Американец прекрасно знает, кто сделал его страну великой. Он видит, что нордическая кровь портится, и стремится ее восстановить посредством иммиграционного законодательства [192].
Это была страна, где правящие белые были полны решимости не допустить к себе чуждые элементы:
Детлеф Зам, «Die Vereinigten Staaten von Amerika und das Problem der nationalen Einheit» («Соединенные Штаты Америки и проблема национального единства») (1936):
Законодательное и социальное положение расовых меньшинств, как и иностранцев, свидетельствует о том факте, что большие группы населения не принадлежат к доминирующим кругам, более того, зачастую находятся к ним в прямой оппозиции. Круги тех, кто может проследить свое происхождение вплоть до далекого прошлого [в американской истории], пытаются защитить свое превосходство [Oberherrschaft] и гарантировать его в будущем. По этой причине они сосредоточивают усилия на ассимиляции иностранцев в нацию путем образования и предотвращения наплыва расово чуждых элементов [artfremder Elemente]. Об этих усилиях во многом говорят законы об иммиграции и натурализации [193].
Подобных цитат можно привести великое множество. Как выразился один из авторов, Америка «издавала громкий предупреждающий вопль об опасности смешения рас»; она создала расистское иммиграционное законодательство, «на примере которого должен учиться весь „нордический мир“; в конечном счете вопрос стоял о „жизни и смерти“ белой расы» [194].
Речь шла не просто о случайных упоминаниях «предупреждающих воплей», звучавших в американском иммиграционном законодательстве. Публикации начала 1930-х годов включали обширные и тщательно документированные исследования американских иммиграционных законов. К примеру, Генрих Кригер, молодой нацистский юрист, сыгравший важнейшую роль в усвоении нацистами американских расовых законов, посвятил американским законам об иммиграции и натурализации тридцать пять крайне информативных и содержательных страниц своей самой значимой книги 1936 года «Das Rassenrecht in den Vereinigten Staaten» («Расовый закон в Соединенных Штатах») [195]. Я более подробно вернусь к книге Кригера и его биографии в главе 2.
Кригер был не одинок. Другим примечательным примером пристального интереса нацистов к американскому закону о гражданстве является Иоганн фон Леерс. Леерс был так называемым ведущим специалистом по евреям, участвовавшим в самых ранних этапах разработок, приведших к появлению Нюрнбергских законов [196]. Он был одним из самых отталкивающих нацистских юристов-антисемитов с достаточно странной карьерой. Будучи членом партии с первых лет ее существования, Леерс бежал после Второй мировой войны из Германии в Аргентину. В 1950-х годах он перебрался в Египет, где стал советником по антиизраильской пропаганде у Гамаля Абдель Насера. Будучи убежденным, что христианская Европа отказалась от исторической борьбы против мирового еврейства, Леерс принял ислам и умер в Египте в 1965 году под именем Омар Амин [197]. В своей брошюре 1936 года «Кровь и раса: путешествие сквозь историю народов» Леерс посвятил целых двадцать три страницы американскому расовому законодательству. Его обзор включал не только рассказ о Четырнадцатой поправке, о сегрегации по Джиму Кроу и законах против смешения рас в разных штатах, но также тринадцать страниц об иммиграции и натурализации, в том числе – подробную статистику и обсуждение закона в отношении каждого из расовых меньшинств [198].
Некоторые аспекты американского иммиграционного законодательства вызывали у нацистских юристов особый интерес. Их интересовала американская трактовка натурализации и денатурализации. Эдгар Сэбиш, автор исследования 1934 года «Концепция „подданства“» высказывался о Соединенных Штатах с явным скептицизмом [199]. Тем не менее он с восторгом отмечал некоторые американские подходы к натурализации. «Строгая позиция американского закона, – отмечал он, – проявляется в его положениях, созданных для военного времени». Еще до Первой мировой войны американцы, в отличие от британцев и французов, приняли разумное законодательство, лишавшее права на натурализацию граждан любой страны, с которой Америка находилась в состоянии войны [200]. Тот же автор также выделял одно американское решение, представляющее особый интерес для истории Нюрнбергских законов. Речь идет об идее, содержащейся в Акте Кэйбла 1922 года, касавшемся гражданства замужних женщин. Исторически гражданство жен в западном мире относилось к той же категории, что и гражданство их мужей. Но к началу XX века современные системы, как правило, отвергали эту доктрину, и Акт Кэйбла стал одним из ряда законов в разных странах, отменявших исторический принцип. Однако, в отличие от законов других стран, Акт Кэйбла содержал основанное на расе исключение: до 1930 года он предусматривал лишение американских женщин их гражданства, если они заблуждались до такой степени, чтобы выйти замуж за негражданина-азиата [201]. Сэбиш, не знавший о том, что это положение Акта Кэйбла было уже отменено, приветствовал его как здоровый пример законодательства, мотивированного расовым самосознанием: «Если американская женщина выходит замуж за японского мужчину, она не сохраняет свое гражданство, как было бы в случае брака с другим иностранцем, но теряет его после замужества. Очевидно, это вполне заслуженное наказание для гражданки, вступающей в союз с мужчиной, неспособным создать часть Gemeinschaft» [202]. Подобная разновидность расового закона, подразумевающего изгнание женщин, осквернивших себя замужеством с «чуждым элементом», крайне интересовала нацистских авторов. Леерс отмечает аналогичный пример из англо-американского мира в своей книге «Кровь и раса»: «Если женщина английского подданства и христианской веры выходит замуж за магометанина, являющегося не британским гражданином, но, возможно, подданным или гражданином магометанского государства, она теряет свое британское подданство вследствие своего брака, и если муж и жена выбирают в качестве места жительства магометанскую страну, не являющуюся протекторатом или владением Его Британского Величества, они попадают в сферу действия магометанских законов» [203]. Кто бы из читателей мог предположить, что сам Леерс умрет как «магометанин» Омар Амин в «магометанской стране» тридцать лет спустя? Так или иначе, англо-американские практики денатурализации вследствие брака, похоже, привлекали серьезное внимание творцов нацистской политики. Как мы увидим далее, эти практики имели определенное отношение к важному аспекту Нюрнбергских законов. Применение последних подобным же образом сосредоточивалось на брачном выборе: перед нацистами стоял вопрос, кого из полуеврейских Mischlinge, помесей, считать «евреями» по закону. Ответ на этот вопрос отчасти заключался
