— Вы к кому? — сурово уточнила она, посмотрев на меня поверх стекол.
— К Калинину.
— Фамилия? — она взяла с края блюдца рядом с кофейной чашкой тонкую сигарету и затянулась.
— Карамазов.
— Ясно, — выдохнула она и взяла трубку дискового телефона, набирая три цифры. — Карамазов в приемной… Да… Ясно.
Она ударила трубкой по рычагу и поднялась на ноги, чтобы подойти к двери, с надписью «АК». Короткая юбка позволила рассмотреть рисунки на бедрах и лодыжках девушки.
Девушка приложила ладонь к замку, и он оттаял. Только теперь я понял, что дверь прежде была заморожена.
Секретарша вернулась на свое место и вновь взяла сигарету.
— Чего уставился? Иди.
Я толкнул створки и вошел в кабинет. Именно таким я и представлял вотчину Калинина. Несколько старомодный, уютный с массивной мебелью, стеной, завешенной грамотами, полочкой с наградами и снимками. Единственным, что выбивалось из общей картины, был большой аквариум, в котором лениво плавали крупные красноперые рыбы.
Калинин и Беломорцев уже сидели за столом.
— Проходите, Алексей Юрьевич, — заметив меня в дверях, недовольно произнес Калинин.
— Благодарю.
— Как-то вы не особенно торопились, — Беломорцев закинул в рот мятную конфетку из вазочки, стоявшей в центре стола.
Я пересек комнату и положил на стол бумаги:
— Все образцы заполнены и подписаны.
Калинин взял папку, принялся перебирать документы.
— На месте, на месте, — бормотал Алексей Викторович. — А где… Ага, вот оно. Вроде все.
Он передал бумаги коллеге. И процедура изучения повторилась.
— Поздравляю с первым закрытым делом, Алексей Юрьевич, — сухо поздравил меня Калинин и протянул планшет. — Подпишите копию акта выполненных работ и сумма будет переведена на ваш счет.
Я благодарно кивнул и склонился над планшетом. И от суммы, указанной в файле, у меня отвисла челюсть:
— Двадцать пять тысяч рублей? — удивленно переспросил я.
— Да, налоги и десятина уже уплачена от вашего имени.
— Ошибки нет?
— Вы особо не радуйтесь, — “обнадежил” меня Калинин. — В эту сумму включены расходы по розыску, оплата команды, подготовка к ликвидации хранителя и прочие мелочи, которые съедают большую часть бюджета. Ну и данный объект был признан артефактом первого класса. То есть, как представляющий исключительную опасность для общества. Второй и третий класс стоят на порядок меньше.
Спрашивать о том, кто оплачивает работу секретаря, я благоразумно не стал. И так ясно, что имелось в виду под фразой "оплата команды".
— Кстати, вы нашли “партию”? — уточнил я. — И что было в той самой “партии”?
— Баллоны с газом, который синтезировал объект, — спокойно ответил Беломорцев. — Их вывезли с территории Союза. Скорее всего, в Центральную Америку. Так что этот газ перестал быть нашей с вами проблемой. Что с ним сделают за границей — уже не наша забота.
— Ага, — протянул я. — Ясно. Ну, был рад пообщаться. Но мне пора. Кстати, почему на площади так мало жандармов? Я видел только десяток драгунов.
Беломорцев отвлекся от изучения бумаг и взглянул на меня:
— Вы не смотрите новости, молодой человек? — удивленно спросил он.
— Не успел.
— Напрасно. Надо быть в курсе происходящего в стране и мире. Сегодня, из Дома призрения Николая Чудотворца сбежала группа существ, которые перестали быть людьми.
— А, вот оно что, — протянул я.
Законы в Союзе считались “гуманными”, и для Императора и Синода была важна жизнь каждого подданного. Приговаривать людей к смертной казни, и отправлять их в дома призрения было запрещено. Поэтому приговор суда в таких случаях гласил: “Избавить общество от существа, которое перестало быть человеком”. А существ уже можно было отправлять на виселицу или колесо. Ну и в дома призрения, само собой.
— Какое крыло? — осторожно уточнил я.
— Северное, — хмуро ответил Калинин и я присвистнул. Неудивительно, что вся жандармерия и ищейки подняты по тревоге.
В северном крыле дома призрения содержались особо опасные преступники, признанные душевнобольными. И все они были обладателями Силы. Аристократы или бастарды.
— И много народа сбежало?
— Да кто их там считал? — удивленно поднял брови Беломорцев. — Северный блок был переполнен. Ситуация сейчас такая. Упадок нравов, безбожие и расшатывание устоев. Вот люди и перекидываются в бесноватых. А если бы казначейство выделило финансирование на постройку новых храмов…
— И все об этом знают? — осторожно уточнил я, не желая слушать рассуждения о значимости религиозных построек.
Калинин кивнул:
— Да. Но людей ничем не удержать от празднований. Ни сбежавшими преступниками, ни землетрясениями, ни наводнениями, ни пожарами. Даже чума не остановит! А если бы мы начнем ограничивать свободных людей под защитой закона и Императора…
— Вспыхнет бунт, — закончил я.
Калинин победно посмотрел на Беломорцева и довольно заключил:
— Ну вот. А ты говорил, что у него совсем котелок не варит.
— Не перехвали, — буркнул жрец. — Ладно, Карамазов. Иди. У нас еще много дел.
Я склонился и вышел за дверь.
Секретарша в холле проводила меня равнодушным взглядом. И мне почему-то стало не по себе. Словно в душу закралась странная, необъяснимая тревога. Ее причину я понял, когда вышел на крыльцо.
В кармане завибрировал телефон. Я вынул аппарат, на дисплее высвечивался номер Виктора.
— Да.
— Ты тоже чуешь? — послышалось в динамике.
— Чую что?
— Зов объекта, — рявкнул Феникс.
Я замолчал. Значит, хранитель здесь. На площади. И пришел он не для того, чтобы бесплатно раздавать детям конфеты.
Я осмотрелся по сторонам, понимая, что искать человека среди многотысячной толпы — дело заведомо безнадежное.
— Переключи на беспроводной наушник, — скомандовал Виктор. — И идем искать.
Я поспешно вынул из кармана коробочку, достал один вкладыш и вставил в ухо. Нажал на подтверждение переключения, которое высветилось на экране. И осторожно двинулся сквозь толпу.
— Если ты подойдешь ближе — ощущение будет ярче, — предупредил меня Виктор. — Двигай к сцене. Встретимся там.
Я послушно принялся протискиваться сквозь толпу. Но обращая внимания на возгласы возмущения. И едва я подошел к помосту, как чувство тревоги накрыло меня.
— Вижу их, — коротко произнес Виктор
— Их? — переспросил я.
А через секунду, я услышал истошный женский визг.
Обогнув сцену, я нырнул под заградительную полосу. И понял, кого именно “их” видел Виктор.
Глава 4. Представление
У крайнего трейлера, в которых обычно отдыхали звезды эстрады, стояла черная “Волга-Консул”. Двери машины были распахнуты, а на асфальте у авто уже лежали три трупа в костюмах охраны. За машиной приготовилась к бою девушка. Невольно отметил, что стойка у нее правильная и расположилась она грамотно — оставив за спиной глухую стену.
Мне казалось, что я видел ее раньше. Невысокая, ладно сложенная, с высокой грудью под тесной футболкой, поверх которой оказалась надета портупея, которая выгодно подчеркивала все прелести девушки. А кожаные шорты и вовсе выглядели нарочито соблазнительными.
К машине уже крались несколько парней в зеленых робах Дома призрения. На куртках большими буквами было нанесено “Северное крыло”. Я поморщился, понимая, что недолюди будут сильными соперниками. Которые презирают боль и не боятся смерти и наверняка будут биться до полного выгорания.
И в этот момент я увидел, как на сцену поднимается еще один человек. Он был облачен в черный плащ, на голове красовался высокий цилиндр, а лицо прикрывала странная маска из мешковины, окрашенная в красный цвет. Незнакомец вышел на помост, постучал пальцем по микрофону, проверяя, включена ли техника. Раздавшийся противный звук вызвал несколько ругательств у собравшейся публики. Не замечая недовольства, парень громко объявил звонким голосом:
— Дамы и господа, добро пожаловать на представление в честь празднования Дня Святого Петра.
