вернулся отец Семион, сопровождающий Феофана Прокоповича от имени белого духовенства в его поездке, и выдержал настоящую битву с другими претендентами. Судя по ссадине на скуле, которую он искусно прятал в бороду, битва эта была отнюдь не в метафорическом смысле. Казалось бы, ну что может пойти не так? Как же она ошибалась. Оказалось, что пойти не так могло все, что угодно и как угодно, множество раз.
— Пряжка с левого туфля отвалилась и совсем не хочет обратно приделываться, — Катя, чуть не плача протянула Ягужинской усыпанную самоцветами туфельку и отдельно ту самую отвалившуюся пряжку в виде банта с бриллиантами.
— Да как она могла отвалиться?! — Анна Гавриловна почувствовала, что у нее дергается глаз. Выхватив злополучную туфлю из Катиных рук, она, подобрав подол роскошного платья, сшитого специально, как и платья практически всех остальных дам, специально к этой свадьбе, бросилась в соседнюю комнату, в которой модистка в скором режиме подшивала золотое кружево к юбке подвенечного платья Филиппы. Кружево оторвалось, когда на него случайно наступил Воронцов, притащивший охапку цветов. Анна Гавриловна его тогда едва кочергой не отходила и вышвырнула вон вместе с цветами. Тут же на всякий слушай сидел сапожник, с философским видом рассматривавший, как модистка ползает вокруг висящего платья. — Вот, это нужно сделать немедленно! — Анна Гавриловна вдохнула, выдохнула и приказала себе успокоиться, но спокойствие не шло.
— Да счас усе будет, барыня, не надо так визжать, — добродушно произнес сапожник, взял туфлю и в мгновение ока прибил пряжку маленький золотым гвоздиком. — Вот и усе, готово. — Анна Гавриловна выхватила у него из руки туфлю и снова ворвалась в будуар.
— Анна Гавриловна, Анна Гавриловна, — Ягужинская повернулась к Варе, и та попятилась, настолько зверским было выражение лица у статс-дамы.
— Если ты сейчас скажешь, что что-то снова произошло…
— Государыня… она не хочет замуж идти.
— Что-о-о?! — Ягужинская едва не швырнула туфлю об стену. — Где этот шевалье, брат государыни?
— Не знаю, — пискнула Варя, — наверное все еще с Шуваловыми пьет.
— Я сегодня кого-то точно убью, — спокойно произнесла Ягужинская. — Петька! Петька, шельма этакая, ты где?!
— Так ведь он с государем, Анна Гавриловна, он же его дружка, — Варя почувствовала, как качнулась ее сложно уложенная коса и пара цветочков, вплетенных в волосы, выпали из прически и упали на пол, настолько мощным был рык взбешенной Анны Гавриловны.
— Я сейчас за Кузиным сбегаю, — выпалила Катя и выбежала из комнаты быстрее, чем Ягужинская сумела ее остановить.
Бежать никуда не надо было. Митька обнаружился сразу за дверьми, он явно шел к ним, но задержался на мгновение у бледного Воронцова, с которым о чем-то негромко переговаривался.
— Екатерина Андреевна, мое почтение, — и Митька выглаженный и разряженный, поклонился девушке. В этот момент его глаза потеплели, а на лице появилась улыбка. — Я выдвигаюсь к государю, зашел узнать, у вас все хорошо? — вместо ответа Катя только руками всплеснула и покачала головой.
— Нет, все просто кувырком, — выпалила она. — Еще и брат государыни куда-то делся, а ведь это он должен ее отвести к алтарю.
— Я его найду, — слегка нахмурился Митька и, развернувшись, практически побежал к выходу. Катя же, набрав в грудь побольше воздуха, снова нырнула в непрекращающуюся суету покоев государыни, которые скоро опустеют, потому что она займет другие, больше соответствующие званию императрицы.
В дверном проеме она столкнулась с Амалией-Габриэлой, которую велела позвать Анна Гавриловна, чтобы та попыталась успокоить принцессу, которую знала гораздо дольше, чем все они вместе взятые.
— Вы понимаете, что у меня куча других дел и я просто не успеваю их выполнить?! — взвизгнула по-французски Амалия-Габриэла, только увидев Ягужинскую.
— А вы понимаете, что, если государыня все-таки откажется выходить замуж, то у нас всех не будет больше никаких дел. И дай Бог, голова на месте останется?! — в тон ей заголосила Анна Гавриловна, а Катя подумала, что сегодня все не в себе, только и делают, что орут друг на друга.
— То есть как, отказывается замуж выходить? — у француженки отвисла челюсть.
— А вот так! — Анна Гавриловна приложила руку к боку. Корсет сидел плотно, а она слишком нервничала, и теперь начинала понимать, что ей не хватает воздуха. Амалия-Габриэла, ничего не сказав, рванула в спальню, узнавать, что случилось. А Ягужинская вдохнула, медленно выдохнула и уже более спокойно произнесла. — Варвара, кольцо государя у тебя?
Варя сунула руку в кармашек своего парадного платья и побледнела.
— Я его, кажется, у Кузина в ящике стола оставила, после подгонки, — пролепетала Варя. — Я сейчас его принесу, — и она выбежала из комнаты, оставив Анну Гавриловну хватать ртом воздух и переживая, как бы у их статс-дамы не случился удар.
А тем временем в спальне Филиппы рядом с бледной девушкой сидела Амалия-Габриэла де Ноай и смотрела на то, как темные волосы Филиппы заплетают в косы, которые в свою очередь укладывают в сложную корону вокруг головы.
— Эти косички — это обязательно? — спросила она, указав на прическу Филиппы.
— Это русская традиция. Коса — символ непорочности, как и фата, — пробормотала Филиппа.
— А вам не кажется, дорогая, что это уже несколько… хм… неактуально? — Амалия усмехнулась, глядя на порозовевшие щеки Филиппы. Марго прикрепила к голове ту самую бриллиантовую диадему, которую подарил Филиппе Петр, а сегодня к ней будет прикреплена фата и выскочила из спальни, сделав книксен и сообщив, что убежала она за платьем.
— Я боюсь, — прошептала Филиппа. — Я так боюсь, что меня тошнит.
— А ваша тошнота не признак того, что ваши развлечения с женихом зашли слишком далеко? — Амалия приподняла бровь, а Филиппа покачала головой. У нее совсем недавно закончилось женское недомогание, так что она была уверена в том, что не носит под сердцем дитя. — Жаль. Тогда, чего вы боитесь? Самое страшное, чего может опасаться девушка — это впервые разделить постель с мужчиной, ставшим ее мужем. У вас все это уже в прошлом, так что не вижу повода для паники. Соберитесь, ваше высочество. Вы — французская принцесса крови, вы не можете показать своим подданным, что вас тревожит этот брак, к тому же, ваш жених просто необычайно хорош, — и она нагнулась к ней поближе. — А он так же хорош в постели, как выглядит? — вот
