— Неплохо, — пробормотал я, разглядывая самолет. Тот стоял носом к створкам ангара, готовый в момент сорваться с места. Осмотревшись, я спросил: — Дополнительный съемный бак есть?
— У нас нет. Канистры есть, вон на стеллажах. Там же бочки с топливом.
— Ясно, хорошо, я тут сам разберусь, руки подставляйте… Хм, может, вам ногу прострелить для достоверности, могут ведь в гестапо затаскать?
— Пожалуй, не стоит, — не согласился тот.
— Ну, было бы предложено.
Связав его и вставив в рот кляп, я открыл грузовой люк самолета, с довольным видом заглянул внутрь и, ухватив за ручки носилки, вытащил их. Мне они ни к чему. После этого я пробежался по ангару, залил в восемь канистр бензину. Еще одну прихватил с маслом и убрал все в салон, туда же и бензонасос сложил, найденный на стеллаже. Там же была сумка с инструментами и мелкими запчастями вроде прокладок и остального, я ее тоже подхватил. После этого я выключил свет, вышел из ангара и поспешил в ту сторону, где был велосипед. Мне мешал только один часовой, тот, что окликнул нас и охранял стоянку самолетов, поэтому сблизившись с ним, снял его двумя выстрелами.
Смелый спал на моей кепке и по-детски всхлипывал во сне, но проснулся, когда я взял его на руки, и мы покатили к ангару. Там я завел велик внутрь и убрал в салон самолета, втиснул еле-еле. Туда же закинул и мешок с узлом. Более этого, я и к часовому сбегал, снял с него пояс и карабин — мало ли пригодится, на этом самолете оружия не было. А дальнобойное может понадобиться.
Когда все мои вещи были разложены в салоне самолета, я снова покинул ангар и побежал к диспетчерской. Мне нужны были карты, а где их еще взять, если не там? Однако, к сожалению, диспетчер мне помочь не смог, у него была одна карта, да и то Польши. Оглушив его и связав, я рванул к транспортникам на стоянке. Во втором «юнкерсе» мне повезло, там в кресле второго пилота лежал планшет со всеми аэродромами Германии, правда не военными. Но и это неплохо, так что, прихватив планшет, я вернулся в ангар.
После этого я надел и застегнул парашют, снова выключил свет в ангаре и открыл створки, откатив их по полозьям в стороны. Получилось довольно шумно. Все, что нужно для запуска самолета, я уже провел, да и колодки убрал из-под колес и, пристегнувшись к креслу, потрепал по шее Смелого, сидевшего в соседнем кресле, и запустил движок. Прогреться я ему дал всего секунд двадцать, лето же, после чего отпустил тормоза и покатился из ангара наружу, потом взял правее и, дав газу, после короткого разбега пошел на взлет. Тревога поднялась на аэродроме, когда я пролетел километра на два. Засверкали лучи прожекторов у зенитки, но было поздно, я уже удалился на приличное расстояние. Пусть ищут.
Естественно, я полетел в сторону Буга, то есть в сторону прежней границы с Союзом, протарахтел над Люблином, но удалившись от него километров на десять, повернул и направился в сторону Германии. Ложный след сделал, теперь летим туда, куда надо. Пусть истребители меня у границы ищут. Второй угон, я уверен, будут расследовать серьезно, так что вычислят немцы, что все это сделал один челов ек, по-любому вычислят.
Летел я пока по той карте, где была Польша, мне нужен был Берлин, вот к нему я и продвигался, старательно обходя населенные пункты, большие по крайней мере, мелочь у меня просто не была обозначена. Курс я держал на Познань, для меня он был одной из точек маршрута. Если повезет, а я на это надеюсь, к рассвету я буду в районе Берлина. До него, если судить по картам, было около семисот пятидесяти километров. Две заправки и часов пять, а если будет встречный ветер, то и шесть полета. Должен, по идее, успеть к рассвету.
До Познани я не долетел около сотни километров. Нужно было заправиться, и я начал искать площадку. Помогавшие мне в угоне самолета тучи теперь мешали с выбором посадки. Но к счастью, появилось окно, и я, рассмотрев под собой пустое шоссе, совершил на него посадку. Привыкаю ночью летать, смотри-ка, хочешь не хочешь научишься. Пока Смелый бегал вокруг самолета, я доставал по очереди канистры и заправлял аппарат, убирая их потом на место. Неожиданно большим оказался расход масла, пришлось доливать, но я думаю, это из-за того, что мотор новый, самолету было всего два месяца, и налета на нем было меньше ста часов.
Потом я бегал, ловил расшалившегося щенка, и чуть позже мы снова поднялись в ночное небо и на высоте пятисот метров направились дальше. Как мы пересекли границу Польши и Германии, я заметил не сразу. Просто определил слева по борту город как Франкфурт. Это он и был. Я снова пошел на посадку, время было второй час ночи, нужно было заправиться и продолжить полет.
В этот раз Смелый так и продолжал спать в кресле, свернувшись калачиком. Я залил топливо в баки, осталось три полных канистры, и снова взлетел. Как и в прошлый раз, посадку я совершал на пустом шоссе — и нет никого, и ровная площадка, асфальтом покрытая. Удобно.
Наконец горизонт начал светлеть, и я рассмотрел впереди в десяти километрах огромный город, столицу Третьего рейха, поэтому снизился и повернул, положив самолет круто на левый борт — рассмотрел в той стороне довольно приличный лесной массив. Надеюсь, в нем есть поляны, на которые я могу благополучно сесть и замаскировать аппарат.
Да, я добрался до Берлина не только потому, что собирался добыть тут топлива, и во Франкфурте есть аэродромы гражданской авиации, нет, я решил заскочить в Берлин по пути к союзникам, чтобы повидаться с Ольгой, с той, которая биологически была мне сестрой, а фактически врагом. Нужно закончить с нашими делами. Из нас двоих должен остаться в живых только один. Я сказал. В общем, раз лечу мимо, то почему не заскочить к ним, раз возможность такая есть? Мне этого сделать никто не мешает. Начальства над головой нет и не предвидится. Хватит, уже один раз подставили, могут вообще до могилы довести. Теперь я сам себе начальник.
Германия. Лес к юго-востоку от Берлина.
Это же время.
— Слышишь мотор? — негромко спросил часового капитан Колясьев, вставая с лапника.
Пять летчиков находились в глубине довольно большого лесного массива. Пять из двенадцати членов экипажа четырехмоторного тяжелого бомбардировщика дальнего действия Пе-8, что совершали налет в сердце нацистской Германии. За последние две недели это был третий налет дальнебомбардировочного полка на Берлин с аэродрома под Ленинградом. Было потеряно две машины от действий истребителей противника, три дня назад подбили и капитана Колясьева. Экипаж покинул горящую машину. Ночь и начавшаяся непогода помогли пяти летчикам, собравшимся вместе, уйти от погони и скрыться в лесу. О судьбе других членов экипажа они ничего не знали.
