Арчибальд Клукс понял, что произошло что-то необычное, остановил извозчика, купил экстренный выпуск и, сидя в экипаже, пробежал глазами по заголовкам телеграмм. Он не мог удержаться от торжествующей улыбки, но тут же подумал, глядя на бесконечный поток возмущенных людей: «Надо поскорее кончать и уносить ноги, а то здесь может стать жарко».
Этот Союз, с каждым его шагом в глубь страны, подносил все новые сюрпризы. Эта демонстрация, залившая улицы, была внушительна как количеством людей, так и единодушием, железной сплоченностью рабочих, служащих, интеллигентов, подростков и взрослых, женщин и мужчин, подавляла своим величием, своей внутренней силой, своим стремлением разделить свой протест с представителями власти и партии.
Всю дорогу до гостиницы Клукс ехал сосредоточенный и угрюмый, и снова около рта легли упрямые складки воли.
Это был снова Арчибальд Клукс, секретный сотрудник штаба республики Капсостар.
Заняв номер в гостинице, Арчибальд Клукс переоделся в свой наиболее скромный костюм, позвонил и обратился к вошедшему номерному.
— Скажите, кто здесь хороший портной?
— Могу порекомендовать отличного, только что приехавшего из Америки, он замечательно шьет.
— Нет, укажите мне лучше местного, который бы недорого взял.
— Тогда вам лучше всего обратиться к Левину. Живет он на Москалевке, № 25.
— Спасибо.
Когда номерной вышел, Арчибальд пошел к телефону и вызвал друг за другом целый ряд номеров и каждому говорил только одно:
— Алло! В двенадцать часов, Москалевка, двадцать пять, портной Левин.
В двенадцать часов в мастерскую портного Левина, жившего со старухой-матерью, раздался звонок.
— Здесь живет портной Левин?
— Пожалуйста, одну минуточку. — И, пропуская в комнату, служившую и столовой, и спальней, и мастерской, портной закричал: — Мама, приберите ради бога ваши бебехи. Сколько разов говорил я вам, так нет же — всё на своем, всё на своем.
— Да вы не беспокойтесь.
— Какое там беспокойство, помилуйте. Садитесь, — и ударом руки освободила стул, сбрасывая прямо на пол ворох газет и выкроек.
Новый звонок.
— Мамаша, отворите, звонят. Чем могу служить? — обратился Левин к первому, но в комнату вошло еще два человека, и он растерялся.
Левин засуетился. За всю свою трудовую жизнь он не видел за один раз столько заказчиков. А третий звонок заставил его схватиться за голову.
— Пожалуйте, пожалуйте.
Вошел Клукс. Все четверо быстро переглянулись.
— Вы уж извините, придется немного обождать, — торопливо надевая на нос очки, сказал Левин и с деловым видом взял растрепанную книгу заказов.
— Мне нужен серый костюм, — сказал первый.
— Какой прикажете — однобортный или двубортный? Теперь, знаете, более носят однобортные.
— Который помоднее.
И в то время, когда Левин снимал мерку с первого заказчика, Арчибальд с остальными, устроившись на продырявленном диване, рассматривал журнал.
— Какой прекрасный фасон! Надо усилить работу.
— По какой линии? Мне этот фасон больше нравится.
— Наполнить прессу паническими сведениями об изобретениях… Какой элегантный пиджак!.. Лучи смерти, газы, воздушные эскадрильи…
— Будет сделано. Лучше по этому фасону.
— А вы остановитесь на дипломате… Лучший фасон. В ближайшие же дни покушение.
— Хорошо.
— Ой, извините, гражданин, я сейчас, сейчас. Мамаша, молоко кипит. Не слышит мамаша. — И Левин, подбежав к примусу, снял молоко.
— Остальные — помогать, — сказал Клукс, — связь здесь… Через день примерка. — И быстро встал.
— Я не могу больше ждать, вы меня извините. Может быть, вы имеете готовый костюм?
— Как же, конечно, имею, как раз на вашу фигуру, — засуетился портной и, вытащив костюм из шкафа, любовно огладил пиджак. — Прямо вылитый будет сидеть, извольте одеть. — И портной торопливо примерил серый пиджак, одергивая, оглаживая и отбегая, чтобы полюбоваться.
— Такой материал — золото! Восемьдесят рублей, — и тут же спохватился: «Ой, кажется, продешевил», видя, что Клукс, не торгуясь, отсчитывает деньги. Но сейчас же себя утешил: «Ничего, будет заказчиком, по всему видно».
И, низко кланяясь, проводил до выходных дверей щедрого, но довольно странного покупателя.
Глава IX
ЕСЛИ ПРИГЛАШАЮТ, НУЖНО ИДТИ
У Клукса был хлопотливый день. После Левина он имел совещание в кабинете директоров Русугля, где его посещение произвело на солидных инженеров не меньшее впечатление, чем на простодушного портного. Но этот визит обошелся ему дороже, и он вышел оттуда с значительно облегченным портфелем.
Потом Клукс случайно встретился с безукоризненно одетым человеком, который за несколько минут до того вышел из автомобиля с флажком иностранного государства. Они провели с полчаса в отдельном кабинете ресторана и, обменявшись пакетами, учтиво распрощались.
В городском парке снова случайная встреча с человеком в штатской одежде, но с загаром и выправкой военного. На этот раз в портфеле Клукса опять стало меньше на две пачки денег, но зато прибавился еще один пакет.
Потом интимный разговор в кофейне за чашкой шоколада с элегантной женщиной, которая с легкомысленным видом, часто улыбаясь, вполголоса рассказывала об аэропланах, морских судах и других совсем не легкомысленных вещах. И снова из портфеля Клукса в изящную сумочку женщины незаметно переселилась пачка денег.
Но без четверти девять Клукс уже сидел за столиком в ресторане гостиницы «Красной» и, посматривая на двери, ждал Катю.
А вот и она. Клукс одним взглядом издали оценил ее стройную фигуру в скромном, но изящном платье. Поднялся, поспешил ей навстречу.
— Вот и вы! Вы удивительно аккуратны для женщины.
— Добавьте, Генрих, когда она спешит на интересное свиданье.
— Разве вы так думаете… о нашей встрече?
— Не сомневаюсь. Я оценила вас с первого взгляда.
— Вы просто очаровательны.
Было шумно, почти все столики были заняты. Громкий разговор и взрывы смеха иногда заглушали оркестр.
Катя и Клукс прошли через залу и сели за дальний столик, стоявший у окна.
Музыка поднимала настроение, присутствие красивой женщины было приятно, а то, что на его спутницу оглядывались, увеличивало удовольствие.
«Черт побери, и в Совдепии можно жить», — подумал и, перегнувшись через стол, нежно поцеловал Кате руку.
— С чего же мы начнем? — спросил он Катю, указывая ей глазами на подошедшего официанта.
Несмотря на вечер, на улицах было шумно. К зданию ВУЦИК’а продолжали стекаться толпы демонстрантов.
«Даешь разрыв!» — кричали плакаты, угрожающе колеблясь в воздухе над суровой массой демонстрантов.
Громкоговорители на площадях продолжали выкрикивать последние новости. По улицам тянулись стройные ряды войск, которые отправлялись к пограничной полосе.
На аэродром были выпущены все аэропланы. Около них в полной боевой готовности стояли летчики, ожидая приказа о вылете.
Начальник отряда поспешно вышел из канцелярии.
— Первая эскадрилья, к отлету! Направление на юго-запад.
Один за другим десять аэропланов плавно снялись с площадки аэродрома и, быстро забрав высоту, скрылись в темном небе.
Отзвуки происходившего на улицах достигли ресторана. Быстро пустели оставляемые поспешно столики, только Клукс и Катя продолжали ужинать.
Клукс с увлечением рассказывал о колоссальных достижениях военной техники на Западе.
— Нет, кажется, я сам напишу статью об этом. Надо, чтобы наша республика подтянулась.
— Слушайте, Генрих, — с наивным видом широко открыла глаза Катя, — ведь вы не военный, откуда у вас такие познания в военном деле?
Клукс осекся, поняв, что проговорился.
— Видите ли, — слегка запнулся Клукс, — я… инженер и всегда интересовался всеми вопросами техники, в том числе и военной.
Испытующе смотрел ей в глаза: «Поверила или нет?.. Почему она задала этот вопрос?»
— Так вы инженер, — обрадовалась Катя, — как я вам завидую, это так интересно…
