— Я знаю, что сахарозаменители вредны для здоровья, но, капитан, — она поморщилась, демонстрируя приступ тошноты, — позвольте ввести в рацион хотя бы их. Это дерьмо невозможно есть!
— Приятного аппетита, — ответил Киаран, продолжая целиться в Око и Шори.
— Благодарю, капитан, — Аудроне начала пережевывать протеин.
Око и Шори спрятали оружие. Киаран сделал то же самое. Дон встал из-за стола, не доев, поставил посуду на ленту и вышел. Жасмин, Око и Шори последовали его примеру.
— Придется тебе, Вильям, нас двоих сопровождать, — заметила Аудроне, давясь несладким протеином.
— Вильям проводит Онью и закроет его в каюте, — Киаран взглянул на Вильяма и тот кивнул. — А вы, Мэль, пойдете со мной, — он перевел взгляд на Аудроне.
— Да, мой капитан, — хмыкнула она.
Тартас и Вильям ушли первыми.
— Вам своего врача не жалко? — поинтересовалась Аудроне, размахивая вилкой перед носом. — Тартас его съест и не подавится.
— Вильям не настолько глуп, как ты думаешь.
— Ну, мое дело предупредить, — она указала вилкой на Киарана.
— Пей кофе и пошли, — он встал и убрал за собой посуду.
Аудроне допила кофе и сделала тоже самое.
Он привел ее в свою каюту и сразу же уселся в кресло, демонстрируя свое привилегированное положение перед пленницей.
— Входи в систему и открывай почту, — голос Киарана напомнил скрип несмазанных петель.
Аудроне подошла к экрану, склонилась над голографической клавиатурой и быстро ввела логин и пароль. Личный кабинет открылся.
— Теперь сразу меняй пароль и оставляй кабинет открытым.
Она выполнила приказ.
— Можешь идти, — Киаран указал рукой на дверь тем жестом, которым выставляют надоедливых жриц любви после того, как они отработали.
— Что-то мне подсказывает, капитан, что одной гулять по кораблю мне сейчас небезопасно, — Аудроне не шелохнулась.
— У тебя же есть ножик из столовой, который ты припрятала в правый карман своего, — он с лютым презрением обвел взглядом ее фигуру, — секси-комбинезона.
— Он плохо заточен, — скрежетал голос Аудроне.
— Ему поможет вилка из левого кармана, — уголки губ Киарана снова поползли вверх.
— Все-то вы подмечаете, капитан!
— Работа такая, все подмечать.
Аудроне понимающе кивнула, но без уважения, которое временно отключила в дополнительных настройках своего сознания.
— Приятного чтения, — в интонацию она вылила столько презрения, что Киаран в нем должен был как минимум утонуть.
Но он качнулся в своем кресле, как буек на очередной волне, и продемонстрировал непотопляемость.
Аудроне прошествовала к двери, хлопнула ладонью по сенсорному датчику и пулей вылетела из его каюты.
* * *
Тартас обернулся к Вильяму, который собирался заблокировать за ним дверь «в камеру».
— Скучаешь? — спросил Тартас и скривил уголок губ, изображая некое понимание.
— Вы о чем? — Вильям напряженно смотрел на него.
— О сексе, конечно. В этой команде до моего появления больше не было геев, кроме, — он потер подбородок, — тебя!
— Я не завишу от секса, — во взгляде Вильяма появилась надменность, — но выводы обо мне вы делаете, исходя из суждений о себе. Выходит, из нас двоих длительное воздержание тяготит вас, а не меня.
Тартас изменился в лице. Кажется, этот белокурый хрен не знает, перед кем пытается держать марку!
— Так ты у нас из независимых? — Тартас сделал шаг и остановился в дверном проеме, глядя на Вильяма Стерна так, как будто неоднократно успел его поиметь и бросить после этого.
— А вы полагаете, что ко мне можно подкатить, и я не откажу, потому что заработал определенную репутацию?
— О да, — Тартас широко улыбнулся. — Репутация подстилки весьма подходит твоей красивой мордашке. Так ты подстилка, Вилли? Или бывший женишок и здесь поднасрал?
Вильям сжал кулаки. Его взгляд стал злобным, а на щеках заиграли желваки.
— Неплохо, — одобрительно кивнул Тартас, глядя, как Вильям старается держать себя в руках и не вмазать ему по лицу. — Есть, конечно, еще над чем работать, но прогресс заметен.
— Вы о чем? — Вильям с ненавистью смотрел на него.
— Злой Вилли, — Тартас схватил его за грудки и втащил в каюту.
Локтем ударил по датчику закрытия двери и толкнул Вильяма на кровать.
— Что вы делаете? — с опаской произнес Вильям, хотя по раскрасневшимся щекам Тартасу было прекрасно ясно, что Вилли уже знает ответ на этот вопрос.
— Расслабься, — он склонился над ним и начал расстегивать его комбинезон. — Тебе понравится.
Вильям не сопротивлялся. Смотрел на него с неким непониманием и испугом. Тартас опустился на колени и приступил. Вильям неубедительно дернулся и вцепился руками в матрац. И сразу с него сдулась вся независимость и спесь. Тартас чередовал гнев с милостью и четко заметил, что на «милость» Вильям реагирует острее. Он даже умудрился начать стонать, чего Тартас в данной ситуации от него не ожидал, а потом и вовсе опустил ладонь ему на темя. Тартас полагал, что сейчас испытает проявление чужой воли и жалких попыток управления ситуацией, но Вильям опять его удивил. Вместо того, чтобы руководить процессом, он стал гладить его по волосам! Скотина! И с такой нежностью, что Тартасу внезапно самому захотелось закрыть глаза. «Пора завязывать», — подумал он и ускорил процесс доведения до точки невозврата.
Как только с делом было покончено, Тартас встал, сходил умылся и остановился у двери.
— Застегнись и вали, — пренебрежительно произнес он, указывая на пах Вилли.
Вильям понимающе закивал и начал застегивать комбинезон.
— Шевелись! Я устал! — подгонял Тартас.
— А ты в орале хорош! — похвалил Вильям.
— Тебе виднее.
— Моему члену виднее, — поправил его Вильям.
Тартас промолчал, но желание врезать белокурому гаденышу лишь усилилось.
Вильям встал, подошел к Тартасу и резко опустил ладонь на его пах.
— Почему дрожишь? — охрипший голос Вильяма свидетельствовал против его невозмутимости.
— Тебе кажется, — ответил Тартас.
— Посмотрим, — он прикусил губу и начал расстегивать ширинку на комбинезоне Тартаса.
— Вали отсюда…
— Я свалю, ты не переживай, — Вильям опустился на колени, и через несколько мгновений Тартас не сдержался и сам застонал.
Секс — страшное оружие. Он может вызвать привыкание и зависимость, способен имитировать чувства и привязанность, подарить блаженство и уничтожить чужие секреты. С сексом шутки плохи, а игры опасны. И если уж довелось встать на тропу плотских удовольствий, следует всегда быть готовым поплатиться за это. На войне цены колеблются от самой низкой — разбитое сердце, до самой высокой — собственная жизнь. А посередине значится список всего того дерьма, которое может случиться в дебрях, под названием «мой лучший партнер».
Тартас никогда не врал сам себе и в момент, когда Вильям Стерн окончательно подобрал подход к его стремительному оргазму, сдавленно простонал: «Су-у-ука».
Вильям молча встал, сходил умылся и достаточно быстро вернулся.
— Я думал, ты продержишься дольше, — он подмигнул Тартасу, вышел и заблокировал дверь.
Тартас сел на кровать и спрятал лицо в ладонях. Хотелось закричать от беспомощности. Тварь… Он даже его не вспомнил…
* * *
Страх никогда не был для Аудроне проблемой. Она с легкостью подавляла его, поэтому, наверное, все еще жива. Но с ненавистью… С ненавистью сожительствовать тяжело. Ее трудно угомонить, заткнуть и заставить пригнуть голову. Она напоминает о себе в самые неподходящие моменты и уж точно смотрит на мир ее глазами даже тогда, когда сама Аудроне этого не замечает. Говорят, прощение избавляет от ненависти. С прощением Аудроне никогда даже не знакомилась, чтобы потом попробовать наладить отношения и, в случае неудачи, их разорвать. Сорок лет войны… Она только родилась, а от войны уже все устали. Теперь ей тридцать лет, и война, как старшая сестра, взрослеет и старится вместе с ней.
