На лице Хоука отразилась тяжелая умственная работа. Она не привела ни к чему хорошему, лишь к череде болезненных ударов качественными американскими ботинками. Корчась в луже собственной блевотины, Илья тихо засмеялся, вздрагивая от острой боли.
– Что такое? – полюбопытствовал следователь.
Илья не ответил. Не было ни сил, ни желания. Все было слишком глупо и бессмысленно.
– Слушай сюда, сука, – наблюдая за дергающимся на полу человеком, сказал Хоук. – Мне все равно, кто там кого убил. Мне даже плевать на уничтоженное оборудование ценой в миллионы долларов и на пропавшие образцы с мутагеном. Поделюсь с тобой одним секретом: есть новый приказ – всех подозрительных лиц, побывавших за периметром анклава, приказано уничтожать. Знаешь, почему?
Илья не ответил. Ему было плевать.
– Потому что все подозрительные приравниваются к мутантам. А наша задача – чистота человеческой расы.
– Какие знакомые слова… – пробормотал Илья.
– Лично я считаю, что нет большой разницы – прикончить русского или мутанта. В обоих случаях мы помогаем планете…
Илье вдруг припомнились его собственные расслабленные рассуждения про негра под Хабаровском. Он не выдержал и снова рассмеялся в холодный бетонный пол. Хоук поддержал его отрывистым неприятным смехом:
– Я рад, что повеселил тебя. Хочу сообщить приятную новость: медики обнаружили в анализе твоей крови ферменты «ползучей сельвы». Черт знает, что это такое, да и не важно. Главное – ты признан подозрительным и рекомендован к уничтожению. – Хоук подписал какую-то бумагу и скрипнул массивным механическим штемпелем. – Приятного отдыха!
Последние слова он проиллюстрировал душевным ударом ноги по ребрам.
Через несколько минут двое солдат в костюмах химической защиты выволокли пленника через неприметный ход в здании и затолкали в закрытый фургон с символикой ВВС. Ехали не долго. Фургон остановился, и его выволокли наружу.
Это была свалка военной техники. Бесконечными рядами стояли устаревшие истребители F-16 и F-18, штурмовики А-7 и А-10, позади высились легендарные B-52 и пузатые заправщики. Среди всего этого напоминания о «холодной войне» терялись вереницы тягачей и автоцистерн. С точки зрения морпеха место было более, чем живописным. В другое время Илья с удовольствием побродил бы здесь, потрогал крылатый металл, поболтал со старожилами…
Но на смену «холодной войне» и опереточным войнам с мировым терроризмом пришла новая. Война за чистоту человеческого ДНК. И похоже, на этот раз лейтенант Королев не прошел «фейс-контроль». Жуткое «нечто» из темноты помогло ему выжить – но этим же подписало смертный приговор. И бесполезно рвать на себе тельняшку, доказывая: «братцы, посмотрите, я же нормальный человек!» Страх свойственен даже военным. Только в отличие от гражданских, они не бегут от опасности. Они ее уничтожают…
На краю свалки, у прямого, как разлиновка в школьной тетрадке, проволочного заграждения, обнаружился котлован. Основательный, с покатыми бетонными стенками и с какой-то черной обугленной массой на дне.
Сердце пропустило удар – и вдруг заколотилось с бешеной скоростью. С кристальной ясностью стало понятно, что сейчас произойдет.
Вот бойцы химической защиты по краям котлована. Все они в оранжевых «скафандрах» биологической защиты, в руках – старые добрые огнеметы. Правильно – никакая зараза не должна упорхнуть в чистый американский воздух. А вот тяжелый тягач с пузатой цистерной, на которой красным по серебристому «металлику» выведено: «Опасно! Кислота!». Это, надо думать, на десерт. А на дне этой черной пропасти – обугленные остатки костей. Его будущие соседи.
В этот момент Илья искренне пожалел, что не воспользовался морфином, когда была такая возможность. Военные же не тяготели к излишнему гуманизму: просто толкнули в спину, и он полетел, кувыркаясь по обгорелому бетонному склону. И уже внизу, сползая в зловонную кислотную жижу, ощутил настоящий ужас.
Морпех ничего не боится. С насмешкой смотрит в глаза опасности и попирает смерть шнурованным ботинком.
Чушь!
Это когда руки-ноги свободны, когда есть автомат и штык-нож, когда рядом идут боевые товарищи – вот тогда ты морпех, и сам черт тебе не брат. А здесь, на дне вонючей ямы, под дулами огнеметов – ты просто будущий перегной.
Илья пялился в небо, словно видел его впервые. Хорошо сказано – перед смертью не надышишься. В вышине неторопливо прополз белоснежный беспилотный разведчик. Тут же просвистела пара F-22 «Раптор», проползла вереница транспортных вертолетов. Активизировались, чтоб им пусто было, небось, мутанты покусывают за периметр. Ну так вам и надо, сволочи, за ваше гостеприимство, так вас и разэтак…
Взгляд переполз на палачей в оранжевых скафандрах. Те озирались и совещались о чем-то, не беспокоясь о подлежащем уничтожении организме. Тянут чего-то, гады. Всю душу напоследок выматывают…
Над головой послышались крики, перешедшие в яростную ругань. Матерные конструкции на английском не отличаются разнообразием, и приходится работать на эмоциях. Этот незнакомец, что скатывался сейчас ко дну котлована, отрабатывал голосом «на все сто». Так что за время его недолгого полета расстрельная команда узнала всю подноготную про себя, своих матерей и прочих родственников. Илья метнулся в сторону «новичка», остановив его от прямого попадания в кислотное месиво. Наверное, смысла в этом было ноль. Просто человеку свойственно цепляться за соломинку.
Вместо благодарности Илья получил удар под дых и новую порцию трехэтажных «мазафаков». Впрочем, до драки не дошло.
Пришло их время.
Ухнул первый огнемет – и жирная огненная струя ударила в нескольких метрах от обреченных. Пламенный след быстро растекался, устремляя вниз горящие струйки. Илью посетило жуткое «дежа вю»: снова огонь, и снова нужно бежать, прятаться. Только прятаться на это раз негде.
Не сговариваясь, оба приговоренных поползли в сторону от огня, опасно сползая по скользкой наклонной стенке. Снова жахнуло пламя – теперь уже с другой стороны, отрезая пути к спасению.
– Забавляются, сволочи! – злобно выкрикнул незнакомец.
Третья огненная струя пришлась по черной жиже под ногами. Та вскипела, брызнула грязными фонтанами – и в ноздри ударило едкой, удушающей вонью. Если их не убьет огонь, то прикончат кислотные испарения, разъев изнутри легкие.
– Ублюдки! – заорал товарищ по несчастью. Потом быстро огляделся и вдруг выкрикнул: – Наверх!
И принялся, извиваясь, карабкаться вверх по склону. Впрочем, сказать было легче, чем сделать: он тут же начинал сползать по маслянистой поверхности – очевидно, она была обработана чем-то вроде солидола. И тут Илья убедился в неожиданной пользе кандалов и наручников: острые металлические грани неплохо цеплялись за бетон, позволяя ползти вверх, извиваясь, как гусеница. Надо было лишь поплотнее вбивать запястья в поверхность.
