распались, и все теперь возвращаются по домам. Я за этим проследил и только что вернулся.
И действительно, сапоги короля были забрызганы дорожной грязью, а глаза сияли от осознания успеха предпринятого им дела. И от понимания того, что войны удалось избежать.
– Вы думаете, перемирие сохранится? – спросил Кэсерил. – Ди Джиронал держал в своих руках ниточки сети, где ключевыми узлами были его родственники. У этой сети была огромная власть и влияние, а интересы этих людей сейчас под угрозой.
Палли хмыкнул и покачал головой.
– Они не смогут теперь рассчитывать на поддержку ордена Сына – он обезглавлен. Более того, они понимают, что теперь власть в ордене перейдет к другой фракции. Клану ди Джиронала придется научиться осторожности.
– Провинкар Тистана уже прислал нам письмо, в котором пишет о своей нам верности. Похоже, письмо писалось в страшной спешке. Мы подождем еще один день, чтобы увериться в том, что дороги чисты, и вознесем благодарственные молитвы Богам в тариунском Храме. Затем мы с Бергоном поедем в Кардегосс, на похороны Орико и мою коронацию. Дядя дает нам свою кавалерию.
Глаза ее стали грустными.
– Боюсь, нам придется оставить вас ненадолго, лорд Кэс, – проговорила она.
Он посмотрел на Бетрис. В ее темных глазах царила озабоченность и что-то еще, о чем не говорят. Ну что ж, придется на время расстаться. Куда едет королева Изелль, туда же едет и Бетрис, ее первая придворная дама.
Изелль же между тем продолжала:
– Если вам больно, можете не говорить слишком много, но, Кэсерил… Что случилось во дворе, во время битвы? Неужели Дочь действительно убила ди Джиронала ударом молнии?
– Если судить по тому, как выглядело тело, похоже на то, – сказал Бергон. – Его словно поджарили. Никогда такого не видел.
– Это отличное объяснение, и сойдет для большинства, – покачал головой Кэсерил. – Вы же должны знать правду. Только… только это не может выйти за пределы этой комнаты.
Изелль посмотрела на врача, и тот, все поняв, откланялся.
– А этот джентльмен? – спросила Изелль, указав на судью.
– Достопочтенный Паджинин… как бы это сказать? Он – мой коллега, поэтому должен остаться, как и архиепископ.
Они собрались вокруг его постели, затаив дыхание. Ни Паджинин, ни архиепископ, ни Палли ничего не знали про Дондо и демона, отчего Кэсерил счел нужным начать историю с начала и попытался рассказать ее достаточно связно, чтобы его слова не восприняли как бессвязное бормотание сумасшедшего.
– Кардегосский архиепископ Менденаль знает эту историю в деталях, – уверил он тех из присутствующих, кому эти события стали известны впервые и кто был теперь сверх меры поражен рассказом. Палли застыл столбом, вытаращив глаза. Кэсерил, чувствуя вину перед другом, отвел взгляд и продолжил:
– Ди Джиронал велел своим людям держать меня, что они и сделали. Я был уже безоружен. И когда он проткнул меня мечом, это было чистое убийство, хотя в этот момент он погиб и сам. Демон же, как я понимаю, был изрядно смущен. Его делом было забрать души убитого и его убийцы. Две души. А перед ним было три. И моя душа была душой убитого. Тем более что в этот краткий миг она уже принадлежала Богине…
Голос Кэсерила дрогнул. Но тем не менее он продолжил:
– Я не знаю, каким образом вместить в слова то, что мне открылось. Вселенная… Нет, невозможно! Даже если бы я владел всеми языками мира и, не умолкая, говорил до скончания времен, я не рассказал бы и малой доли того, что мне было открыто.
Он дрожал, а его глаза вдруг наполнились слезами.
– Но ты же не был мертв? Мертв буквально, так сказать, – спросил обеспокоенно Палли.
– Выходит, был. На кратчайшую долю доли секунды, которая, однако, растянулась надолго. Но если бы я не умер, я не смог бы проломить стену, которая разделяет наши миры, а тогда Богиня не явилась бы к нам и не сняла бы проклятие. А это была, как я полагаю, просто капля крови Отца, хотя каким образом Золотой генерал получил этот дар, я не знаю. Кстати, это метафора, и у меня нет слов, чтобы описать все это доступно, простите… Это похоже на то, как если бы я сплел корзинку из теней и пытался носить в ней воду.
И души наши обожжены знанием.
– Все в этой Вселенной я увидел через глаза самой Госпожи Весны. И хотя теперь я уже не владею способностью к внутреннему видению, мои глаза стали другими.
Архиепископ осенил себя прикосновением к сакральным точкам. Паджинин откашлялся и неуверенно произнес:
– И, правда, милорд, от вас уже не исходит тот яркий свет, что был раньше.
– Вот как? Отлично! – радостно отозвался Кэсерил. – А как насчет черного облака вокруг Изелль и Бергона? Они действительно исчезли? Я не был вполне уверен.
– Да, милорд. Король! Королева! Тень проклятия покинула вас.
– Вот и славно! – удовлетворенно проговорил Кэсерил. – Боги, демоны, призраки – все исчезли. Вся эта веселая компания. Теперь я – самый обычный человек.
Паджинин же изобразил на своей физиономии выражение, в котором прихотливо сочетались и удивление, и сомнение.
– Я бы не стал торопиться с такими заявлениями, милорд! – проговорил он негромко.
Архиепископ тронул Паджинина за плечо и прошептал:
– Но он ведь рассказал правду, верно? Какой бы странной она ни была…
– О да, ваше преосвященство! У меня нет ни малейших сомнений.
Взглядом он дал знать Кэсерилу, что понимает гораздо больше, чем архиепископ, который был ошарашен и совершенно выбит из колеи всем услышанным в спальне Кэсерила.
– Завтра, – провозгласила Изелль, – мы с Бергоном идем в Храм с процессией благодарения. Босиком через весь город, чтобы выказать благодарность Богам.
Кэсерил не преминул посоветовать обеспокоенно:
– Ступайте осторожно. Вдруг попадется битое стекло или ржавая булавка!
Бергон же уверил Кэсерила:
– Будем смотреть друг другу под ноги на всем пути к Храму.
Повернув голову к Бетрис, Кэсерил протянул руку и коснулся ее руки.
– Ну что ж, – сказал он, – внутри меня посторонних больше нет. Изрядное облегчение – во всех смыслах. Свобода! Чего еще может желать мужчина?
Голос его между тем слабел, подчиняясь чувству усталости. Бетрис повернула свою руку ладонью вверх и тайком сжала руку Кэсерила.
– Мы уйдем и дадим вам отдохнуть, – сказала Изелль обеспокоенным тоном. – Может быть, вы чего-то хотите?
Он хотел было отрицательно покачать головой, но вместо этого сказал:
– О, да! Музыки.
– Музыки?
– Возможно, немного тихой, спокойной музыки, – предположила Бетрис. – Чтобы уснуть.
Бергон улыбнулся и сказал:
– Прошу вас, леди Бетрис, выполните его пожелание.
Гости на цыпочках вышли. Вернулся врач. Он позволил Кэсерилу выпить немного
