И ещё — покачай эту крикливую девчонку. Без начала и конца. Сначала я люто ненавидела её, но два месяца спустя, как меня забрали отсюда, стала её жалеть. У собственной матери, целый день гостящей везде, где только можно, не было времени на собственную дочь. Кабы могли — забрали бы и её.
— Да ты… Ах, ты дрянная… — Кай тоже сжал кулаки в ладони, с трудом держа себя в руках.
— Прикуси язычок, Кай, пока я тебе молнией его не подпалила, — сказала Сестра, щёлкнув пальцами и вызвав статический щелчок электричества, — Ладно, коли нам нужны припасы, идёмте, — это уже адресовалось нам с Алаэрто, — я знаю, где их достать и без того, чтобы разговаривать с кем-то из здешнего сброда…
* * *
Да, это будет забавно. Сначала я не хотела сюда возвращаться, а потом решила: да почему бы и нет? Любопытно посмотреть, как жизнь расставила всё по своим местам. Когда-то, почти двадцать лет назад, я была здесь лишь забитой, никому не нужной, униженной сиротой, готовой в ноги кланяться и делать всю чёрную работу за кусок хлеба — а теперь я Молчаливая Сестра, вопреки своему сиротству получившая счастливое детство и сумевшая подарить его ещё пятерым малышкам, которых мне удалось спасти. Ещё и волшебница воздуха в придачу. Да передо мной все дороги открыты! Я вольна, красива, свободна… У меня есть достойная цель, и я держусь её… Мне есть чем гордиться!
А как они-то изменились за эти двадцать лет? В лучшем случае — никак. Всё те же толки-перетолки обо всём и ни о чём, только лица постарели, да животы отросли. Узнавали меня многие, умолкали на полуслове, ускользали в тесные переулки… Да, люди, правильно боитесь, ни от кого из вас я добра не знала.
Мари с Алаэрто идут позади меня, ничего не говоря. Да, они оба умны и чутки, понимают, что здесь и сказать нечего. Обернувшись, я мельком посмотрела на них. Мари, поняв, куда она нас привела, шла, залившись краской. Алаэрто же лишь внимательно и с ожиданием посмотрел на меня, точно ожидая вопроса. Но на дне его глаз было что-то… Непонятное, на такое притягательное…
Дракон. Нас всегда учили, что они — злейшие враги, ибо им мы никак не могли противостоять. К тому же нас учили, что они бросили нас в один из самых тяжёлых моментов истории. Причём не просто бросили — прочим расам пришлось буквально стряхивать со своей шеи этих дармоедов. Но Алаэрто… казалось, все мои задевания и насмешки лишь смешат его. Но порой и мне удавалось выводить его из себя. Вот только лучше я себя при этом не чувствовала. Что-то было не так. Как будто я при этом и себя ранила своими словами. А уж те две ночи, которые я провела у него под крылом… Я в такой безопасности себя даже в Приюте Сестёр не чувствовала. Так что он такое для меня? И кто я для него? И мыслимо ли такое вообще?..
Ага! Намечается очередная любопытная интермедия. Проходя мимо избы, в которой я до одурения когда-то качала годовалую кричащую малютку, я с огромным удовольствием услышала доносящиеся из неё вопли. Звуки эти для меня были настолько отрадны, что я даже остановилась послушать. Остановились и мои спутники, понимая, что сейчас командовать лучше мне.
Минуту спустя из окна высунулась не такая уж и старая, сколько я помню, но на удивление дряхлая и седая баба. Сколько лет, сколько зим…
— Баба Зуйта, — с притворной радостью воскликнула я, — неужели вы ещё не отдали Создателю душу? Коптите небо помаленьку?
Баба Зуйта была до того ошеломлена, что потеряла дар речи. Открыв рот, хлопая глазами и издавая нечленораздельные звуки, больше походившие на кваканье, она тыкала в Маттику пальцем.
— А дочка-то ваша такая же крикливая, как и двадцать лет назад. Как же так? Что за воспитание вы ей дали, кто ж её такую замуж возьмёт? Ах, извините, я совсем забыла, что вам было не до неё. Вы же каждую ночь прыгали в койку к очередному шахтёру у него в гостях. Правильно, дочери надо подавать хороший пример, иначе как она вырастет достойной женщиной и умной женой?..
* * *
Справившись с собой, Баба Зуйта наконец-то исторгла поток нецензурной брани. Матти же, засмеявшись злым и заливистым смехом, пошла дальше. Когда наш путь пролегал через, если так можно сказать, маленькую парковую зону, Матти внезапно остановилась возле одной из лавок. Лицо её помрачнело.
— Эй ты, — крикнула Маттика проходившему мимо мужику, — поди сюда.
Мужик не из трусливых был: если и знал, кто это такая и кем она должна была стать, испугу своего не выдал.
— Во-первых, здравствуй, Маттика, — кивнув, невозмутимо сказал он, — я, конечно, понимаю, что любить эту деревню тебе особо не за что, но и кидаться на каждого встречного тоже неправильно. Большинство её жителей не сделали тебе ничего плохого.
— Да ты, смотрю, тут самым умным и правильным заделался, Эвин? — прорычала Маттика, — а где же были твой ум и твоя правильность, когда этот придурок Кай под юбку мне лез, опрокинув вёдра с водой, когда я с таким трудом тащила их из лесного колодца? Правильно, стоял рядом и смеялся! Так что можешь снять с себя маску правильности и благодушия, меня ты этим не проведёшь!
— Все мы были детьми, мелкими и глупыми, — тихо ответил Эвин, — было и такое, отрицать не стану, гордиться нечем. Ты же и сама понимаешь, почему это было так?..
— Конечно, понимаю, — злобно ответила она, — вздумай вы сотворить такое с любой другой девчонкой, к вам домой потом пришел бы её отец и уши открутил так, что потом ещё неделю маковым цветом горели бы. А потом собственные отцы так надрали бы вам зад, что месяц сидеть больно было бы! А сирота — кому она нужна, кто за неё вступится, верно?
— Тебе может показаться это странным, но именно ты и эти поступки в своё время заставили нас по-новому взглянуть на эти вещи, когда мы выросли, и понять всю глубину их подлости…
