все не разрушили?
Лили яростно помотала головой и снова разрыдалась. Вивьен вспомнилась первая встреча в поезде. Как Лили мечтала оказаться там, где она сейчас! Интересно, как в то время она представляла себе войну?
– Лиз, отведи ее спать, пожалуйста. Ей надо отдохнуть. – Вивьен повернулась к полковнику: – А что у вас за срочные дела, что вы убежали со взлетно-посадочной полосы?
– Поступили новые директивы: Лорел полетит не одна. Приказано послать четыре самолета… что у нас получается?
– Кроме нее, отправиться на задание можем Лиз и я. Лили нужно отдохнуть. Дани едва вылетела.
– Тогда запрошу поддержку первого отряда. Еще один бронепоезд с двумя пилотами мчится впереди. Направят одну из них. Встретитесь в небе и полетите вместе. Задание особой важности.
– В чем дело?
– Разведка получила сведения о передвижении группы диверсантов, разбивших взвод имперских войск на границе. Они долго прятались в горах, а теперь движутся на восток, как раз недалеко отсюда, в надежде пробраться на нашу территорию и устроить новый налет. Они очень опасны. Запомните, важно уничтожить колонну целиком.
– Всех людей? Не здание, где они прячутся?
– Людей.
– Четыре самолета, каждый с тремя бомбами?
– Да. Запомните, враг не прячется. Они идут убивать наших. Понятно?
– Так точно.
– Мне пора. Свяжусь со вторым поездом и прикажу готовить истребители. И вы тоже… готовьтесь.
Хейс удалился. Элизабет сказала:
– И этот человек советовал нам развлекаться карточными играми в дороге!
– Да уж, не до игр теперь, – кивнула Лорел. – А у меня еще и первый вылет такой ответственный.
– Не переживай. Лучше придумаем план. Главное – держать строй, помните, как профессор…
– Схожу проверю Лили, – перебила Вивьен и направилась в ее купе.
В городе стояла удушливая жара. Выходя из поезда, Томас закинул дорожный плащ на руку, в которой держал чемодан, а другой, свободной, поправил растрепавшиеся волосы и расслабил воротник на рубашке.
Редкие лучи солнца, преломляясь сквозь крышу, собранную замысловатой, словно кружевной, ковкой из мелких стекляшек, скакали зайчиками по платформе. Сквозь мутный потолок небо казалось изломанным. Здесь, вдали от фабрики, сквозь дымные облака порой просачивалось небо.
Томас огляделся, нашел извозчика и велел поторопиться по адресу: Ткацкий район, сектор три, улица пятьдесят один. Советник не собирался задерживаться в пыльном городишке надолго и даже не подыскал себе гостиницу.
Дорога от вокзала до пункта назначения заняла минут десять. Томас молчал, примечая через окно желто-коричневые дома, повороты, закрытые ставни, бельевые веревки – малейшие детали. Он выглядел спокойно и сдержанно, как обычно, что дало кучеру ложную надежду на доброту шикарно одетого незнакомца.
– Что привело вас в Валитен, господин? – позволил тот себе заговорить.
– Работа.
– Если хотите, могу вас сопровождать весь день, покажу, где что. Наверняка такому щедрому господину необходим проводник. – Мужчина заискивающе улыбался и потирал затылок. – В трущобах может быть опасно.
– Нет, спасибо.
– Знаете, вот буквально вчера видел, как на солидного мужчину напали в подворотне. Ехал по делам, а потом…
– Прикройте рот, вы мешаете, – отрезал Биен.
Извозчик замолчал. А остановившись у нужного дома, ловко спрыгнул с козел, открыл перед Томасом дверцу и подал руку.
Советник протянул ему монетку, и глаза кучера жадно заблестели.
– Господин, позвольте…
– Можете ждать здесь, – холодно отозвался Томас и направился к зданию.
Именно по этому адресу жил когда-то узник под номером шестьсот один – Питер Девидсон, – мужчина, напавший на Эбигейл около оранжереи. Под пытками он не назвал ни имен союзников, ни конкретных планов, лишь постоянно повторял бесплодные, нелепые угрозы. Однако ближе к концу, когда сознание спуталось, начал вспоминать детство и юность. И звал жену.
Тому, кто вел допрос, удалось вытащить из него кое-какие сведения.
Жена – мертва. Друзья, коллеги – некоторые из заговорщиков. Интриги, тайная квартира, место встреч… вероятно, в другом городе. Версии уже проверяют.
Старый дом из блеклого песчаника ничем не отличался от соседних, однако был совсем заброшенным. Окна разбиты, дверь заколочена.
– Будьте осторожны, господин! – крикнул извозчик, наблюдая с другой стороны улицы.
Томас рукавом смахнул торчащие осколки стекла и запрыгнул внутрь. В неровном свете, падающем через окно, кружили пылинки. В воздухе пахло песком и плесенью. Мусор, рассыпанный по полу, шелестел под ногами. Штукатурка хлопьями свисала с потолка.
Томас поднялся на второй этаж. В одной из комнат обнаружил матрас и рваное засаленное покрывало. Среди старых газет валялись и более свежие. На полуразломанном ящике растекся огарок свечи. Здесь кто-то жил – только неизвестно, насколько давно.
Советник выглянул в окно, осмотрел дорогу, но никого не заметил. Облокотившись на косяк, некоторое время наблюдал за причудливой игрой света и тени на углу улицы, словно силуэты знакомых детей играли там в догонялки.
Подул ветерок, и Томас ощутил едва уловимое воспоминание: как он, еще в детстве, вместе со своей милой и смешливой подружкой обычно носился по таким же жарким, тяжелым, безнадежным улочкам, пока взрослые пропадали на работе. Добропорядочные жители трудились на заводе, а остальные из дома носу не показывали.
Томас осмотрел остальные комнаты, но ничего особенного не обнаружил.
– Приличное кафе! – кинул Томас извозчику, выбравшись на улицу. Он решил пообедать, а уж после отправиться проверить еще один адрес.
– Конечно, господин, как прикажете, – склонив голову, льстиво отозвался кучер.
Экипаж привез Биена к забегаловке под названием «Сиреневая ресторация». О сирени здесь отдаленно напоминали грязно-лиловые занавески, торчащие из настежь раскрытых окон.
– Вы так не глядите, господин, – спохватился кучер, – едальня отличная. Готовят как дома, пальчики оближешь. Живот не заболит, руку дам на отсечение.
Угрюмый Томас молча зашел в заведение. Давненько он не бывал в подобных «ресторациях». Пахло бульоном из концентрата – чего еще ожидать от такой дыры! С терпким, соленым запахом смешивался и плыл по забегаловке аромат свежеиспеченного хлеба. На секунду Томас вновь позволил себе погрузиться в воспоминания.
Мать работала поварихой в похожем трактире. А он, Томас, в драной одежде и с грязью под ногтями прибегал под вечер, чтобы перехватить кусок хлеба – из тех остатков, что не раскупили за день. Иногда находилась и миска супа.
Для него и мамы это был настоящий пир.
Томас пообещал себе, что больше никогда не переступит порог такой забегаловки по собственной воле. С тех пор, как мать умерла от оспы, у него ни разу не возникало повода навестить бедные кварталы. И вот безжалостная судьба забросила.
Он заказал обед. По иронии извозчик оказался прав, сам об этом не догадываясь, вкус – точно как дома.
Как долго Томас шел к намеченным вершинам, сколько пролито пота и крови. И вот он
