зарастала, будто солнечная колесница была живым существом, а не машиной. А двигатели эктав-шакти никогда не ломались, ну разве что они могли иссякнуть, так же, как и источники. В мире осталось всего сто пятьдесят три штуки, а еще тысячу лет назад их было триста.
Так же обстояли дела и с роботами Маричирами, остатки одного из которых я видел в подвале башни Сорахашер. Роботы-великаны работали все по тем же принципам, что и сурираты: двигатель эктава-шакти, симбиотическое управление и пилот-ракта, самовосстанавливающийся корпус, так же, как сурираты, Маричир не имел оружия. Единственное, на что способна эта махина, Маричир мог с легкостью растоптать целые города. Роботов, кстати, осталось еще меньше – семьдесят четыре. И большая часть Маричиров находилась в республиках. Видимо, в Империи их куда чаще эксплуатировали.
В общем, за чтением я не заметил, как пролетела ночь. Опомнился, только когда до тренировки оставалось несколько часов. Но теперь меня это не особо волновало, так как я открыл корневую чакру и теперь умел использовать ее для восстановления сна. Правда, Сэдэо ругал меня за это. Ворчал, что я расходую естественные энергетические запасы до предела. Но иначе я и не мог. Не сейчас, когда мне нужно готовиться к экзамену.
Сегодня была не простая тренировка. Сэдэо готовил меня к открытию чакры горла. Времени до экзамена осталось не так уж и много, и мне необходимо не только открыть все чакры, но еще и научиться сносно ими пользоваться. Оставалось две: чакру горла я открою сегодня, а родовую чакру – через неделю. Я уже настроился на то, что не смогу несколько дней говорить, или, как выразился Сэдэо, буду говорить непривычно. Что именно это значило, оставалось только догадываться.
– Вы упоминали, мастер, что чакр семь, – сказал я, пока мы шли к месту тренировок. – А открыть нужно всего шесть? Почему?
– Все правильно, седьмая чакра – небесная, – он указал пальцем куда-то над головой. – Это единственная чакра, которую ракта не может открыть сам.
Я заинтересованно уставился на Сэдэо:
– Почему?
– Потому что эта чакра связи с божественной сутью, и достойны ее только чистые душой, свершившие много благих дел. Чакра неба для тех, кто идет путем милосердия или просветления. Поэтому забудь о ней.
– Так, подождите, вы не ответили. Почему я не могу открыть ее сам? И кто тогда может мне ее открыть?
Сэдэо с такой жалостью на меня посмотрел, будто я был неизлечимо болен:
– Тебе – никто. Ее могут открыть другие люди, которым ты сделал добро. Благодарность – ответная реакция на милосердие, благодарность открывает небесную чакру и приоткрывает дверь в мир богов.
– Благодарность? – скептично усмехнулся я.
– Именно, – без тени улыбки ответил Сэдэо. – Путь воина не располагает к открытию этой чакры. Но все монахи, учителя, целители, все, кто избрал путь милосердия, имеют развитую небесную чакру.
– И вы, мастер? – усмехнулся я.
– И я, – медленно кивнул Сэдэо. – Хочешь, можешь взглянуть.
К тому времени мы уже пришли на поляну в саду, где обычно проводили тренировки. Здесь было уютно и тихо, нас скрывали заросли цветущих кустарников. Под тенью вишневых деревьев стояла беседка, увитая плющом. Сэдэо поставил бутылку с водой на стол в беседке и повернулся ко мне, предоставив возможность взглянуть на корневую чакру.
Я закрыл глаза, сосредоточившись на Сэдэо. Я не умел смотреть чакры, этот дар был доступен лишь Видящим и урджа-мастерам. Я попросту зеркалил дар Сэдэо. И сейчас у меня смотреть чакры получалось лучше, чем у самого мастера, потому что у меня энергии было больше. Сначала я увидел синие потоки шакти, тонкими нитями тянущиеся к нему, затем я разглядел очертание: светло-серое, будто размытое пятно. Это и был сам я Сэдэо, точнее, его астральное тело. Там же были и чакры. Крупная корневая чакра, от которой тянутся каналы к бедрам и ногам. Корневая чакра связывала и все остальные чакры до самой головы. А вот и чакра неба. Будто маленькая звезда над макушкой Сэдэо, а словно она не была связана с другими чакрами. Небесная чакра сама по себе.
– Маленькая, – сказал я, не открывая глаз.
– Да. Маленькая. У Видящих она куда больше, но я всего лишь учитель.
Я открыл глаза. Сэдэо испытующе глядел на меня.
– Сегодня ты будешь осваивать контроль над зеркальным даром, – внезапно сказал он.
Я удивленно уставился на него:
– Мы же собирались открыть сегодня горловую чакру!
– Верно, после того, как потренируешь контроль над даром.
– Но я его контролирую!
Сэдэо усмехнулся и покачал головой:
– Почему ты так решил, Азиз?
– В источнике Хал, когда я отражал луч разрушения императора… Да и вот же, только что, когда смотрел небесную чакру!
– Нет, – оборвал меня Сэдэо. – Сейчас ты отражал мирный дар. Это просто. А там, в источнике, ты использовал дар на всю мощь, не контролируя его. Твои чакры были выжаты до предела. Еще бы чуть-чуть, и они закрылись бы, и пришлось бы открывать их заново. Так же обстояли дела и в день бойни в Форхаде. И еще, разве ты научился не отражать силу? Ты научился контролировать эмоции?
Я промолчал.
– Вот именно, дар по-прежнему привязан к твоим эмоциям, а не к холодному рассудку. Верно?
Я снова промолчал. Возможно, Сэдэо и прав, но за последний месяц я ни разу не использовал дар непроизвольно. Я взывал к нему, когда он мне нужен, и он работал. Никаких эмоций я не задействовал.
Урджа-мастер поучительным тоном продолжил говорить:
– На экзамене тебя спросят, имеешь ли ты дар, который есть в списке запрещенных. Советую говорить честно. В комиссию будут приглашены ракта из нескольких кланов, в том числе и Видящий из Империи. Так вот, тебе предстоит им доказать, что у тебя все под контролем. Иначе, как я уже говорил, будешь ходить с печатью до совершеннолетия. То есть на два года можешь забыть о даре.
– Как я должен буду доказать? – серьезно спросил я мастера.
Сэдэо, удовлетворенный моим интересом, едва заметно улыбнулся.
– Тебе предложат отразить дар, скорее всего, один из стихийных или ментальный. Но тебе нужно будет при этом не навредить экзаменатору. Переборщишь с силой – наденут печать. Затем тебя попросят не отражать дар. Скорее всего, будет больно, и желание отразить и избавиться от боли будет невыносимым, но тебе надо вытерпеть. Здесь снова поможет контроль эмоций. Развитый контроль помогает взять в узду не только эмоции, но и контролировать чувства, в том числе заглушать боль.
Я решил не рассказывать мастеру о том, что заглушать боль я уже умею. Когда мне это понадобилось там, у источника с пожирателем, я это сделал. Но сейчас я был не уверен, что смогу повторить.
– Хорошо, давайте пробовать, мастер, – попросил я, сгорая от нетерпения.
Почему-то мне казалось, что с этим у меня не возникнет проблем, и захотелось доказать это
