помчался к вагону.
Когда я поднялся на крышу вагона и, наконец, схватил оружие, а затем спустился вниз, то услышал со стороны насыпи ещё одну тварь. Похоже, эти уроды живут стаями. Дерьмо. Винтовка тихо хлопнула, и тварь, летевшую прямо на меня, буквально развернуло. Её планирующий полёт прервался, и она с грохотом впечаталась в ближайший вагон. Запахло топливом.
Не дожидаясь, пока противник очухается, я побежал к броневику. Гадюка уже распахнула заднюю дверь и стреляла во что-то за моей спиной. Я влетел внутрь, и практически сразу броневик содрогнулся от удара. Стоявшая у двери Гадюка рухнула на меня, больно приложив автоматным прикладом.
Двигатель зарычал, и броневик рванул вперёд. Молодец Анжела, не подвела. Всё же девушка нашла в себе силы справиться со стрессом, и сейчас мы хоть и медленно, но верно удалялись от места боя. Я с трудом поднялся и сменил в винтовке магазин. Не меньше десятка тварей на фоне свинцового неба хлопали перепончатыми крыльями и спешили в нашу сторону.
– Нет, Штуцер, не вздумай. Не вздумай, – прокричала Гадюка.
Но я уже давил на спуск. Цистерна с топливом вспыхнула огненным цветком и запустила цепную реакцию. Вагоны один за другим вспыхивали и взлетали на воздух, а когда Гадюка захлопнула дверь, броневик подкинуло, и уши заложило. Едва колокольный звон в ушах исчез, я услышал недовольные крики наёмницы.
– Штуцер, ты совсем охренел? Ты подумал про меня и Анжелу? Ни одна винтовка не стоит твоей собственной жизни. Никогда не смей так делать! Ты слышишь? Никогда!
Я отмахнулся от неё и двинул к месту стрелка. Нам повезло, часть тварей погибла в устроенном мной пожаре, но оставшиеся наверняка будут нас преследовать. Поэтому до рассвета нужно уйти отсюда как можно дальше.
Никогда прежде в Мешке не было летающих тварей, а здесь целая популяция. Впору задуматься над этим. Не знаю, Мешок ли их создал или же это порождение Пустоши, но твари меня игнорировали. И если бы я не начал атаку, то они не стали бы на меня нападать.
Гибель Риты произошла из-за меня. Скажи я им раньше о непонятной тепловой сигнатуре, глядишь, и убрались бы подобру-поздорову. Я вздохнул и постарался унять накрывшие меня эмоции. Когда я взялся за джойстик и попытался рассмотреть, не преследуют ли нас, то услышал голос Гадюки:
– Они отстали.
– Благо эти гады ещё толком летать не умеют. Больше похоже на планирование на воздушном потоке, – отозвался я.
– Как белки-летяги, – кивнула девушка.
– Ага, летяги, которые вместо орехов жрут людей, растворяя их с помощью кислоты. Ты ведь видела? У мёртвой твари пасть на брюхе.
Гадюка кивнула и устало прикрыла глаза. А я вернулся к своим мыслям, стараясь подвести неутешительный итог. Выходит так, что эти летающие уродцы ориентируются исключительно на слух. Я успел рассмотреть их крохотные слепые глаза. Эхолокация или что-то подобное – вот их оружие. То, как они бесшумно набрасываются на жертву, делает их очень опасными противниками. То, что нам удалось выжить в этой схватке, иначе как чудом не назовёшь.
Гадюка сменила за рулём Анжелу, и броневик продолжил двигаться вдоль границы пустоши. Предусмотрительная наёмница вернула машину на прежний курс, стараясь вести транспорт так, чтобы он не проезжал близко к зданиям ремонтного депо, показавшегося по правую сторону. Оно и правильно. Теперь мне понятно, почему нас не преследовали обычные твари.
На этой территории действуют совсем другие законы.
Броневик мы остановили, когда увидели зарождающийся на горизонте рассвет. Предрассветные сумерки вот-вот должны были смениться яркими дневными красками. До ближайшего убежища было несколько километров, мы их преодолели довольно быстро, но, к сожалению, засевшие там люди наотрез отказались нас впускать.
– Валите отсюда!
Такой ответ заставил Гадюку выругаться и спешно искать альтернативный вариант. Ситуация была патовая. Ни угрозы, ни посулы не подействовали.
Повезло, что карта Гадюки изобиловала подробностями, и мы после недолгого совещания отправились к убежищу, расположенному в подвале детского сада. Хоть оно и находилось в стороне от нашего маршрута, но зато туда охотники и прочие мутные личности вряд ли сунутся, а значит, оно наверняка будет свободно.
Мы успели. Затащили внутрь вещи и закрыли дверь. Поставили будильники и нехотя поели. Я растопил печь, мы смогли согреться и развесить свои вещи сушиться. Анжела всё ещё тряслась и всхлипывала, и Гадюке пришлось сделать ей укол антишока. Это подействовало, и девушка немного отжила.
Пользуясь затишьем, я почистил оружие и перекусил, и лишь после того как с делами было покончено, я с чувством выполненного долга завернулся в спальный мешок. Несмотря на присутствие рядом полуголых девушек, в голове был вакуум. Казалось, погиб посторонний человек, но почему его смерть меня так тронула? Старею. Становлюсь сентиментальным.
Раньше мне часто приходилось терять друзей в бою, но даже после этого я находил в себе силы, чтобы жить дальше. А сейчас меня буквально гложет чувство вины. Моя ошибка стоила жизни этой безмозглой девчонке. Она мне доверилась, а я собственными руками послал её на смерть. Вот же идиот.
Наконец, я, незаметно для себя, провалился в тревожный сон, из которого меня вырвал тихий звук шагов. И когда неведомый противник замер напротив, а затем склонился надо мной, я молниеносно приставил пистолет к его голове.
– Штуцер, ты охренел? – едва слышно прошептала Гадюка.
Горячее дыхание девушки щекотало шею, но я не обратил на это внимания.
– Чего тебе?
– Пришла тебя утешить, – хихикнула девушка. – Тебя ведь, как и меня, сжирает чувство вины? Не кори себя. Ведь в том, что она погибла, отчасти виновата и я. Штуцер, ты ведь прекрасно помнишь, что во время бегства именно я позвала их с нами.
– Помню, – подтвердил я. – И я буду благодарен, если ты застегнёшь мой спальник обратно.
Наёмница отстранилась и удивлённо захлопала глазами. Похоже, не такого приёма она ждала.
Женское соперничество – страшная штука, и девушка спешила застолбить меня, желая во что бы то ни стало опередить соперницу. Я, воспользовавшись тем, что девушка замешкалась, поцеловал её в щёку и произнёс:
– Умница! А теперь, Гадюка, спи, ты ни в чём не виновата.
– Козел! – беззлобно бросила девушка и, громко шлёпая босыми ногами, удалилась.
Спустя час попытку переспать со мной предприняла Анжела, но я лишь отмахнулся от недоумевающей девушки. После чего из угла, где расположилась Гадюка, раздалось довольное хихиканье.
Нет уж! Больше я не стану привязываться ни к кому из спутниц. В конечном итоге, после завершения этого предприятия, мы разбежимся в разные стороны. К чему всё усложнять
